— Превосходная идея, Учитель! По крайней мере всё будетчестно, без любимчиков. Эта ваша Офелия меня терпеть не могла. С ее сеансами ядожидался бы своей очереди до скончания века! А между прочим, кое-кому из тех,кто пришел позже меня, уже удалось сорвать куш. Теперь всё будет по-честному.Фортуна, ее не обдуришь! Только зря вы не позволяете бросать жребий несколькораз, до результата.

— Будет так, как я сказал, — сурово оборвал егодож. — Смерть — не та невеста, которую тащут к алтарю силой.

— Но бросать шарик может только тот, кто, так сказать,нравственно созрел? Участие в игре не является обязательным? — тихоспросил Критон и, когда дож кивнул, сразу же успокоенно заявил. — В самомделе, эти спиритические завывания порядком надоели. С рулеткой быстрей, исомнений никаких.

— По-моему, затея с азартной игрой вульгарна, —пожал плечами Гдлевский. — Смерть — не крупье в белой манишке. Ее Знакидолжны быть поэтичней и возвышенней. Но можно и шарик по кругу погонять,пощекотать себе нервы. Отчего нет?

Лорелея горячо воскликнула:

— Вы правы, светоносный мальчик! Эта затея принижаетвеличие Смерти. Но вы не учитываете одного: Смерти чужд снобизм, и с каждым,кто в нее влюблен, Она беседует на доступном поклоннику языке. Пусть крутятсвое колесико, нам-то с вами что за дело?

Коломбина заметила, что Калибан, завидовавший обоимпоэтическим небожителям и ревновавший их к дожу, весь скривился от этих слов.

Прозектор Гораций покашлял, поправил пенсне, деловитоосведомился:

— Ну хорошо, предположим, одному из нас выпал череп.Что дальше? Каковы, так сказать, последующие действия? Счастливец долженнемедленно бежать вешаться или топиться? Этот акт, согласитесь, требуетизвестной подготовки. Если же отложить исполнение до утра, то в душе может шевельнутьсяслабость. Не будет ли оскорблением для Смерти и всех нас, если ее избранник…м-м-м… сбежит из-под венца? Прошу извинения за прямоту, но я не полностьюуверен во всех наших членах.

— Вы… Вы намекаете на меня? — дрожащим голосомвыкрикнул Петя. — Вы не смеете! Если я давно состою в клубе и до сих пореще жив, это вовсе не означает, что я уклоняюсь или малодушничаю. Я ждалсообщения от духов! А рулетку я готов крутить первым!

Коломбину Петин эмоциональный всплеск застал врасплох —она-то вообразила, что выпад прозектора адресован ей. На воре шапка горит: какраз представила себе, что придется нынче же, вот прямо сегодня умереть, исделалось невыносимо, до дрожи страшно.

Просперо поднял руку, призывая к молчанию.

— Не беспокойтесь, я обо всем позаботился. — Онпоказал на дверь. — Там, в кабинете, приготовлен хрустальный бокал смальвазеей. В вине растворен цианид, благороднейший из ядов. Избранник илиизбранница осушит свадебный кубок, потом пройдет улицей до бульвара, сядет наскамейку и четверть часа спустя уснет тихим сном. Это хороший уход. Без боли,без сожалений.

— Тогда другое дело, — пожевав губами, сказалГораций. — Тогда я «за».

Близнецы переглянулись, и Гильденстерн изрек за обоих:

— Да, нам этот способ нравится лучше, чем спиритизм.Математическая Wahrscheinlichkeit[2] — это серьезней, чем голосдухов.

Кто-то коснулся Коломбининого локтя. Обернулась — Гэндзи.

— Как вам изобретение Просперо? — спросил онвполголоса. — Вы единственная ничего не сказали.

— Не знаю, — ответила она. — Я как все.

Странно — никогда еще она не чувствовала себя такой живой,как в эти минуты, возможно, предшествующие смерти.

— Просперо — настоящий маг, — взволнованнопрошептала Коломбина. — Кто еще смог бы наполнить душу таким трепетным,всеохватным восторгом бытия? «Всё, всё что гибелью грозит, для сердца смертноготаит неизъяснимы наслажденья». О, как это верно! «Бессмертья, может быть,залог!»

— И что же, если вам выпадет череп, вы послушно выпьетеэту д-дрянь?

Коломбина представила, как предательское вино огненнымручейком стекает по горлу внутрь ее тела, и передернулась. Страшнее всего будетпережить ту четверть часа, когда сердце еще бьется, разум еще не уснул, нообратной дороги уже нет, потому что ты — живой труп. Кто и когда обнаружит наскамейке ее мертвое тело? А вдруг она будет сидеть развалясь, с выпученнымиглазами, разинутым ртом и ниткой свисающей слюны?

От чрезмерной живости воображения задрожали губы, сами собойзатрепетали ресницы.

— Не бойтесь, — шепнул Гэндзи, ободряюще сжав ейлокоть. — Череп вам не выпадет.

— Почему вы так уверены? — обиделась она. —Вы считаете, что Смерть не может меня избрать? Я недостойна быть ее любовницей?

Он вздохнул:

— Нет, все-таки наша русская почва для учения господинаПросперо не приспособлена, это явствует из самой г-грамматики. Ну что вы такоесейчас сказали? «Ее любовницей». Это отдает извращением.

Коломбина поняла, что он пытается ее развеселить, иулыбнулась, но получилось вымученно.

Гэндзи повторил уже совершенно серьезно:

— Не бойтесь. Вам не придется пить яд, потому чтозаветный череп наверняка выпадет мне.

— Да вы сами боитесь! — догадалась она, и страхнемедленно отступил, потесненный злорадством. Вот вам и отчаянная личность —тоже боится! — Вы только изображаете из себя сверхчеловека, а на самомделе вам, как и всем остальным, сейчас небо с овчинку кажется!

Гэндзи пожал плечами:

— Я ведь говорил вам про мои особенные отношения сФортуной.

И отошел в сторону.

Между тем всё уже было готово к ритуалу.

Дож воздел руку, призывая соискателей к тишине. Междубольшим и указательным пальцами он держал шарик, посверкивающий бликами иоттого похожий на яркую золотую звездочку.

— Итак, дамы и господа. Кто чувствует себя готовым? Ктопервый?

Гэндзи сразу же вскинул руку, но конкуренты оказалисьактивнее.

Калибан и Розенкранц, робкий Коломбинин воздыхатель, в одинголос воскликнули:

— Я! Я!

Бухгалтер уставился на своего соперника так, словно хотелразорвать его на части, Розенкранц же горделиво поглядел на Коломбину, за чтобыл вознагражден ласковой, ободряющей улыбкой.

Сдержанного жеста Гэндзи ни они, ни Просперо не заметили.