– Александр показал мне ваши багрянники. Они прекрасны.

Он расплылся в довольной улыбке:

– О, это была сложная партия.

– Как вы решаете, какие растения скрещивать? Я не имею ни малейшего представления о том, как это делается.

Жерар сделал большой глоток, обдумывая мой вопрос.

– Я смотрю на мир и пытаюсь представить себе лучшую версию всего, что вижу. Например… видите, вон там растет клубника? – Он указал пальцем на грядку. – Климат теплицы позволяет кустикам цвести круглый год, но зимняя клубника никогда не получалась такой же сладкой. Однажды после сильной метели я пошел прогуляться по лесу и обнаружил гроздь розовых ягод, созревших в самый разгар зимы. Они были восхитительны. Я выкопал растение и привез его сюда, чтобы изучить. Было много проб и ошибок, но теперь наша клубника одинаково вкусна круглый год.

– Должно быть, это очень приятно, – заметила я. – Создавать что-то полезное из ничего.

– Наверное, это сравнимо с ощущениями художника, завершившего полотно. Начинаешь с чистого холста, а потом – вот оно! Искусство! Чувствуешь себя немного богом, не так ли?

Я попыталась сохранить нейтральное выражение лица. Я еще никогда не встречала человека, так непринужденно говорившего о богах, и это вызывало у меня необъяснимую тревогу.

– Наверное, да. Немного. Может быть.

Жерар снова поднял бокал:

– Выпьем за то, чтобы стать богами!

Его дерзкая непочтительность перед богами вызвала у меня невольную улыбку, но я не решилась повторить за ним. Когда мы в очередной раз чокнулись, он пролил немного шампанского, и я поняла, что пора заканчивать этот вечер.

– Как вы назовете его? – спросила я, взглянув на цветок еще раз.

Жерар опустил бокал и попытался сфокусировать взгляд на растении.

– Callistephus constancensia.

– Красиво.

Он кивнул.

– И самое главное – правильно. Она так помогла мне…

– Дофина? – предположила я и впервые задумалась, почему она не присоединилась к нам, ведь Жерар так долго работал над цветами и ждал этого момента. Ужин, наверное, уже закончился. Я нигде не нашла часов, но по ощущениям было около полуночи.

– Констанс, – поправил Жерар, не вдаваясь в подробности. – Кажется, уже очень поздно… а вы целый день работали. – Он посмотрел наверх; на стеклах оранжереи уже собралась роса. – Сегодня полнолуние. – Жерар закусил губу и задумался. – Хотите увидеть необычное зрелище перед сном? Последнее на сегодня.

Я очень устала, но любопытство все же взяло верх.

– Необычное зрелище?

Он кивнул:

– Уверяю, в Хаймуре вы такого точно не увидите. Идемте. Я покажу.

Десятки глаз смотрели на нас в саду Шонтилаль, моргая совсем как настоящие, когда цветы колыхались от ласкового вечернего ветерка.

– Черные вьюнки, – объявил Жерар, указывая на грядку, на случай если я вдруг не заметила. – Они цветут ночью, только при ярком лунном свете.

Прищурившись, я смогла разглядеть лишь их очертания: крупные лепестки, будто нарисованные детской рукой. Они были такими темно-синими, что сливались с ночью, и в темноте выделялось лишь пугающее белое кольцо вокруг серединки.

– Тут неподалеку раньше жила старая рогатая сова. Огромная птица, с размахом крыльев больше, чем моя рука от кончиков пальцев до плеча. Выглядела она великолепно, но эта зараза повадилась уничтожать мои клумбы. Загребала когтями огромные комья земли, когда охотилась на ничего не подозревающих полевок, и вырывала ноготки, которые я выводил несколько сезонов. Я посадил вот этих красавцев вдоль ее любимых мест обитания, и больше она нас не тревожила.

– Выглядят пугающе, – сказала я, наклонившись, чтобы получше рассмотреть их. – Никогда бы не подумала, что это цветы. Они больше похожи на…

– Демонов, – закончил за меня Жерар. – Я взял эти семена у одного путешественника, который утверждал, что тайно вынес их из Святилища. Представляете, что может расти в садах богов?

Я покачала головой и обвела взглядом сад, мысленно придав темным силуэтам более фантастичный облик и представив, как мог бы выглядеть пейзаж, если бы растения росли быстрее и выше и не вписывались бы в рамки привычного мира.

– Какие чудеса я мог бы сотворить… какие ослепительные шедевры…

– Вы действительно думаете, что могли бы усовершенствовать даже сады богов? – Мне хотелось, чтобы мои слова звучали так же легко и остроумно, как у Жерара, но его непринужденная дерзость почему-то оставляла неприятный осадок.

– Моя дорогая Верити, я не думаю, – заявил он, лукаво подмигнув. – Я знаю.

– А вы никогда не боялись, что Зеланд может услышать это и призвать вас к ответу?

Я представила, как бог земли шагает по садам Жерара и поднимает его в воздух, как крестьянин, собирающий морковь.

– Он ведь не просто так создал цветы и деревья именно такими.

– Да, но он сотворил их на свой вкус. Он создал наш мир для себя, а потом ушел в другой. Его не видели тысячелетиями, даже в самые священные дни. Он оставил все по-своему, но я смею предположить, что мир может быть лучше. Я, как бог, присматриваю за этим имением, обустраиваю его так, как мне нравится. Как хочется.

Жерар провел рукой по напомаженным волосам и, пригладив прическу, с удовлетворением оглядел свои владения. Мне стало совсем не по себе.

– Пойдемте, пойдемте. Дофина съест меня, если я задержу вас допоздна. Здесь есть короткий путь. – Он подвел меня к небольшой тропинке в задней части сада. – Срежем здесь и… – Жерар оглянулся, заметив, что я отстала, и проследил за моим взглядом. – Ах да, конечно.

Я невольно застыла перед скоплением надгробий. Кварцевые плиты лежали под развесистыми ветвями ивы, как птенцы под крыльями матери, и сверкали потусторонней белизной в свете луны. Меня смущало расстояние между ними: надгробия были расположены слишком близко друг к другу, слишком близко к дому.

– Это домашние животные?

Жерар закусил губу.

– Это… в общем, это мои дети.

На мгновение сердце остановилось, и я не знала, куда деться от смущения. Я, очевидно, неправильно поняла сегодняшние слова Алекса. Дофина пыталась родить еще… много раз. Я подошла поближе к Жерару, чтобы извиниться за неуместный вопрос.

– Сочувствую вашим утратам, – тихо сказала я, пересчитывая могильные камни. – Их так много…

Девять. Жерар покачал головой, будто вид этих могил давно уже не вызывал у него сильных чувств.

– Они… Их просто не должно было быть.

Мы немного постояли и посмотрели в тишине на маленькие могильные плиты, и мне стало так больно за него! Я еще никогда не встречала человека с таким сильным желанием исправить и улучшить мир вокруг, но некоторые вещи были неподвластны даже Жерару Лорану.

– Уже поздно, – немного помолчав, заметил Жерар. – Нам пора.

– Спасибо, что показали мне ночные цветы, – поблагодарила я, когда мы вошли в дом. После темноты свет газовых ламп казался ярче, чем обычно. Я моргнула несколько раз, и перед глазами замелькали цветные пятна. – И Калли… Калла… Констанции.

Он напрягся и настороженно огляделся по сторонам, будто боялся, что нас могут услышать.

– Я не… Я тут подумал, что не уверен, правильно ли выбрал название. Еще не решил окончательно. Пройдемте, – добавил он и прикоснулся к фрагменту цветочного