– Конечно, на стрёме постою.

Небольшая проблема заключалась лишь в том, что склад находился напротив кабинета ректора, а там всегда многолюдно. Оставалось надеяться, что никто не обратит внимания на то, что мы задержимся внутри дольше необходимого.

Но нам повезло, и в коридоре перед складом никого не оказалось, вероятно, ещё слишком рано, поэтому мы и зашли незамеченными. В дальнем углу на полу были свалены какие-то тюки, матрасы и что-то, напоминающее душевые халаты. Над этой кучей висели две полки, и вот на верхней я заметила знакомые пакеты. Если меня приподнять, я смогу встать на нижнюю полку и порыться там в поисках лосин.

– Рич, подсади, пожалуйста.

Парень кивнул и ловко сцепил ладони замком. Я сбросила обувь и встала Ниалу на руки, быстро перепрыгнула на полку, и, удерживаясь одной рукой, начала рыться второй в пакетах.

– Ника, если что – я страхую, – сказал Рич.

И я почувствовала себя немного увереннее.

Достав лосины, спрыгнула на пол.

– Вот в том углу, – я указала пальцем, – лежат нитки. Сможешь качакановые найти?

– Конечно, – ответил парень.

– А ты никогда на этом складе не был?

– Нет.

– А я периодически беру ключ у мадам Сорж, чтоб нитки взять, – решила пояснить, откуда знаю, где что тут лежит, хотя Рич и не спрашивал.

– Да у меня как-то надобности не возникало… Если что-то рвётся – значит, износилось и пора на свалку.

– А я вот привязываюсь к старым вещам и храню до последнего…

Я закончила отпарывать карман от ни в чём не повинных лосин и взяла у Рича нитки.

– А куда делся твой карман? Его нельзя на место пришить?

– Он порвался, и я оставила его висеть на… суку. В лесу занималась.

– Ясно.

У Рича в моих словах сомнений не возникло, потому что он знал о моей любви к лесу… Каждый, кто хоть немного мной интересовался, это знал. А Рич сильно интересовался. И сегодня это особенно ощущалось… Он даже смотрел на меня как-то по-другому. Да ещё эти его комплименты… Неужели дело только в моём сегодняшнем внешнем виде?

Закончив пришивать карман, я отнесла нитки на место и снова попросила Рича меня подсадить, чтобы положить на место жестоко порванные мной леггинсы. И что-то пошло не так…

Пока я одной рукой запихивала несчастные лосины поглубже в кучу, моя вторая рука соскользнула, и я полетела прямо на страхующего меня Рича. Из Рича страховщик получился не очень, так как мы оба рухнули на пол. Точнее, Рич – на пол, я – на него. Ниал из-за своей оплошности не расстроился и начал нагло и дико ржать. Судя по всему, надо мной. Ну и я не удержалась и тоже расхохоталась. Так мы и вывалились из кладовки: довольные, держащиеся за руки (Рич ухватил, я не сопротивлялась), слегка взлохмаченные… и натолкнулись прямо на выходящего из кабинета ректора профессора Регнера.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Рич.

А я перестала улыбаться, да и вообще шевелиться, только аккуратно высвободила свою ладонь из мужской руки, чему друг явно был не рад и даже сопротивлялся сначала. Регнер на Рича даже не посмотрел, он уставился на меня.

– Вейс, – сухо начал профессор, – я только что договорился с ректором о дополнительных занятиях. Он любезно согласился предоставить нам в пользование тренировочное поле номер четыре по понедельникам, средам и пятницам. Сегодня пятница. Жду в семь вечера. Не опаздывайте.

И он развернулся по-военному и быстро зашагал к выходу, а я промямлила:

– Да, профессор.

– Ника, а что за дополнительные занятия? – решил поинтересоваться Рич.

– Да мы с Эдди, скажем так, поспорили, – начала я выдавать заранее подготовленную для любопытных ложь, – что в военный лагерь меня зачислят курсантом высшего ранга.

– Ого.

– Да, – продолжила с улыбкой, не обращая внимания на внезапно появившуюся в области сердца ноющую боль, даже неосознанно потёрла ладонью грудь.

Рич проследил за движением моей руки и уточнил:

– А почему Регнер взялся тебе помогать? И что за история с кретином? Помнишь, ты говорила, что назвала его так?

Что-то слишком много вопросов…

– Ну, про кретина – это я обозналась. А помогает… во-первых, потому, что он друг Эдди и тоже хочет ему нос утереть. А во-вторых, я же всё-таки будущий консул… он же меня, скажем так, для себя готовить будет.

Рич недовольно хмыкнул.

– Это выражение мне не нравится, но я понял.

А мне вот не понравились какие-то собственнические замашки Рича, но об этом я промолчала. И так же, молча, мы пошли на пары, но вот настроение у обоих было испорчено.

Вечером я снова была в комнате одна и в очередной раз подумала, что очень правильно поступила, добыв эту видеозапись для Эльзы. Я натянула обновлённые лосины, с грустью подумав о том, что правый карман теперь к использованию непригоден – в нем нет подкладки, и если засунуть туда руку, прощупывается моя кожа. Оригинально, ничего не скажешь. Но зато не свечу пятой точкой налево и направо. Надевать поверх формы я ничего не стала – тепло земли, подогретой айей, ещё хорошо ощущается. Пока буду идти до поля, замёрзнуть точно не успею, а уж во время тренировки мёрзнуть мне явно никто не даст.

На поле я не шла и не бежала, я летела! Возле кабинета ректора Регнер сегодня был какой-то отстранённый и холодный, а ещё вчера мне казалось, что лёд между нами подтаял, мы так отлично провели время, Йенс казался расслабленным и постоянно улыбался! Вот и сейчас я мчалась на тренировку в надежде, что увижу эту уникальную улыбку, которая способна растопить ледник.

Но вместо этого натолкнулась на сам ледник.

– Ты опоздала.

Я достала алла.

– На минуту.

– В военном лагере опоздание на минуту считается неявкой. За неявку – немедленное понижение ранга. А минутное опоздание на задании может стоить тебе чьей-то жизни.

Я промолчала. Что можно сказать в ответ на обвинение в потенциальном убийстве?

Регнер достал что-то из своего рюкзака, лежащего на земле, и двинулся в моём направлении. На Йенсе были чёрные узкие джинсы и обтягивающая футболка, при ходьбе обрисовывающая каждую его мышцу. Его походка казалась… опасной, и я невольно сглотнула.

Йенс подошёл вплотную и начал наматывать мне на предплечья что-то, похожее на очень тонкую фольгу, а я молча смотрела, не понимая, что происходит, и удивлялась, как эта фольга не рвётся. В итоге мои руки от запястья до локтя оказались замотаны в серебристую блестящую тряпочку. Регнер достал свой алла из заднего кармана джинсов и что-то там понажимал, а я почувствовала, как тряпочка твердеет прямо на моих руках, плотно обволакивая их, превращается во что-то металлическое… Регнер тихо пошёл в сторону рюкзака, кинул на него алла, и также молча вернулся ко мне.