Хорошо, что они увидятся уже совсем скоро. Сложно не гнать время вперёд. Не торопить стрелки. Не считать дни. Она обещала Вадиму этого не делать. Как же легко давать такие обещания! И как сложно выполнять.

Дом встретил запахами пирогов, звуками детской железной дороги и какой-то музыкальной игрушки. — Мам, я дома, — прокричала Катя с порога. Из кухни выскочила Лёля с Соней на руках. — Привет! Что случилось? На тебе лица нет, — Поставила малышку на ноги, — Беги к Катюше.

Катя обняла сестрёнку. Маленькие ручки обвили шею. Сонечка заговорила на своём языке быстро-быстро. Рассказывала, что и как у неё тут было. Прижимая у себе Соню, Катя вдруг разрыдалась. Второй раз за сегодня. Лёля уже заваривала мяту.

— Душ примешь? И приходи. Поедим. Я булок с корицей напекла. Расскажешь?

Катя кивнула. Отпустила Соню. Пошла в ванную. Понюхала руки. Они пахли парфюмом Ветрова.

Слезы снова неконтролируемым потоком полились по лицу. — Катя! У тебя всё в порядке? — раздался стук в дверь — Катюша, открой, пожалуйста.

Катерина щёлкнула замком. На пороге возникла испуганная Лёля.

— Мам, я не могу…, - Катя опустилась на край ванны, — Я не могу вымыть руки. Они Вадимом пахнут. Он приезжал. Буквально на полчаса. И улетел. Я так просила, чтобы он остался. А он…

Лёля обняла Катерину, гладила по голове, успокаивая. — Это самое сложное, дочь, отпускать. Даже ждать не так трудно. А вот от себя оторвать и дать возможность спокойно делать свое дело иногда почти невозможно. Представь только, каково ему. Ведь вырвался. Пусть даже на полчаса. И знал, что должен тебя оставить. Думаешь, ему легко это далось? Цветы вот, смотри, какие. На тебя похожие. Правда? Мне твой папа первые дни дарил оранжевые. Представляешь?

Катя снова всхлипнула, улыбнулась. Лёля никогда не делилась подробностями их с папой романа. А тут вдруг такие милые детали.

— Мам, это ещё не всё. Миша приходил к Университету. Он так странно себя вёл. И я не понимаю, в чем я перед ним виновата.

Катя пересказала разговор с Вербицким. — М-да, неприятно. Надеюсь, Вадиму не нажаловалась?

Катя помотала головой. — Хотя хотелось, ей богу. Вадим ещё спросил меня, не должен ли он кого-то убить. Как чувствовал. Между нами будто струна натянута. Понимаешь? — Понимаю. Катюш, дальше проще не будет. Это вы месяц, как расстались. И скоро ты полетишь. А потом, если он в Арктику уйдёт на два месяца. Или в кругосветку. И ты пока дома живёшь. Замуж, признавайся, звал уже? — Пока нет. Думаешь, позовёт? — Почему-то уверена. — Мам, как же быть? Я без него никак… — Вот и не надо без него. Как говорит бабушка Мила, Господь управит. Может быть будет казаться, что весь мир против вас. Но, знаешь, что я рядом с твоим папой поняла? Когда человек — твой, то ты просто идёшь за ним. Просто идёшь. Рядом.

46.

"Большая семья", как шутливо называл всех Александр Евгеньевич, была в сборе. Праздновали, как обычно, вместе все дни рождения. Лёлин, папин и тёти Даши. На старую дачу на Дмитровку приехали и старшие Кузьмины.

Катя радовалась всем таким родным для неё людям. Дядя Федя Вашкин снова с пирогами. Куда ж без них. Так вкусно, как у него, ни у кого все равно не получается. Светка с Риткой — подруги по дачным забавам. Все уже взрослые совсем. Но нашли время.

Кира, которую язык не поворачивается назвать "тётей" с Йохеном и Алексом приехали последними, вызвав восторг Игорька. Эти два "вождя краснокожих" сразу умчались вглубь участка, где у них было свое любимое место.

Больше всего Катя опасалась душевных разговоров один на один с бабушкой Леной. Особенно памятуя её благожелательность к Вербицкому. Поэтому напряглась, стоило Елене Васильевне остаться с ней наедине. Оглянулась в поисках Лёли или папы. Но нет, придётся говорить с бабушкой без поддержки со стороны.

— Катюшка, ты за лето прям повзрослела, похорошела. Совсем невеста, — улыбалась внучке Елена Васильевна. — Да, ладно, бабуль, это ты у нас хорошеешь день ото дня. Шикарная женщина! — А твои одноклассники как? Все поступили куда хотели? — Да, представляешь, все. Лена Белова уехала в Прагу. Там на английском языке будет учиться. — Ого! А твой мальчик? — Ты про кого? — Ну, Миша, который с тобой вальс танцевал. И потом на выпускном розы тебе подарил. — Бабуль, он не мой мальчик. И он поступил в МГИМО. — Как? — округлила глаза Елена Васильевна, — Вы поссорились? — Мы и не встречались с ним. Мы не были парой никогда. — Кать, ты, по-моему, большую глупость сделала, что его упустила. Он так на тебя смотрел! — Бабуль, с ним всё в порядке. У него девушка есть. И со мной тоже все в порядке. У меня тоже есть молодой человек. — Правда? — бабушка оживилась, — И как зовут мальчика? Из хорошей семьи?

А Катя поняла, что ни Лёля, ни папа ничего ей про Ветрова не рассказали. — Он из хорошей семьи. Потомственный военный. Зовут Вадим. Про "мальчика" Катя решила никак не комментировать. — И где учится? — Он служит. На Северном флоте.

Пауза затягивалась. Бабушка, видимо, ждала от Кати ещё каких-то подробностей. Катя не хотела вообще обсуждать Ветрова. — И какие у него перспективы? — выдохнула наконец Елена Васильевна. — Бабуль, вот увидишь, он станет адмиралом, — попыталась перевести в шутку Катерина. — И сколько ему лет? Этому будущему адмиралу. — Тридцать. Он заканчивает академию, сейчас капитан третьего ранга, командир миноносца и кавалер ордена Мужества, — выложила Катя все козыри. — Катюш, ты вообще в уме? Ты променяла золотого московского мальчика, будущего дипломата, который глаз с тебя не сводил, на кого? На потасканного мужика из дальнего гарнизона? Ты вообще себе представляешь, сколько у него разных женщин было? И куда смотрел твой любимый дед Вова? Или это он тебя подложил под этого мужлана? Хватило ума не забеременеть, я надеюсь? Что тебе с твоими способностями делать в этой полярной дыре, ты подумала?

— Лена, остановись, — голос Евгения Сергеевича заставил обеих вздрогнуть. Елену Васильевну с раздражением. Катю с облегчением.

— Бабушка, я тебя очень люблю. И да, я променяла мальчика, который ещё ничего в жизни не добился сам, на настоящего мужчину. Самого потрясающего мужчину на свете! А что до возраста, то не вспомнишь ли ты случайно, на сколько лет дедушка тебя старше? — голос Катерины дрожал, слезы были очень близко. Но за Вадима она сейчас была готова и на амбразуру.

— Правильно, Кать. На одиннадцать, Лен. Можешь не трудиться считать. Что там нам с тобой твоя мама то сказала? Не помнишь? Освежить память? — всегда спокойный и покладистый дед Женя, который обычно слова супруге поперёк не говорил, был не похож на себя, — А сейчас мы идём к столу. И ты, любимая жена, делаешь там приличное лицо. А ты, дорогая внучка, идёшь умываться. Всем ясно?

47.

К юбилею деда Склодовского все готовились. Всё же не просто день рождения. Но и предельный возраст для службы. Был конечно один крохотный шанс, что контракт продлят.