— Я это уже понял.

— Пока, — я уже развернулся, чтобы уйти, но друг меня окликнул.

— Я от неё не отступлюсь, понял?

Я медленно повернулся, долго всматриваясь в его лицо.

— Пока, друг.

Развернулся и пошёл к Вите. В тот момент в моей голове блуждала только одна мысль: не отдам. С Валей я уже разобрался. Утром мы расстались, потому что задолбала. Любви между нами не было, просто мы красиво смотрелись вместе. К чему эти отношения? Ничего хорошего от них мы не получили, кроме, пожалуй, секса.

Весь оставшийся день мы провели с Витой. Решили проблемы с отоплением, посидели в кафешке, прогулялись… под дождём, правда, но всё же. Таким свободным и спокойным я себя не чувствовал уже давно и хоть понимал, что вечером придётся всё рассказать о матери, но это уже не так страшило. Было по-настоящему спокойно и легко на душе. Хотелось праздника.

Пока бежали домой, в моей голове уже созрел план. Посмотреть какой-то романтический фильм, заказать пиццу с пепси, расслабиться. Я хотел позволить Вите узнать меня лучше, хотел показать ей себя с другой стороны, не чёрствого и бездушного ублюдка, а обычного парня, который, кажется, влюбился.

Если честно, самому в это верилось с трудом. Как можно втрескаться за несколько недель? Да если бы мне Ромка сказал подобное, я бы ржал и подтрунивал над ним. Но это было бы раньше, тогда, когда я не знал Виту, не был знаком с ней, когда она не пробуждала во мне совсем неизвестные чувства.

В квартире оказалось не просто холодно, а зверски холодно. Когда я был тут утром, всё казалось не так печально, да и я был одет в сухую одежду. Пришлось снимать свитер и пальто, чтобы немного их просушить. Вите хорошо, у неё здесь есть вещи, она может переодеться, а мне что надеть? Бабушкину шаль?

Самому стало смешно. Да уж. Дожился. Сплю в берлоге и радуюсь, потому что рядом та, которая меня согревает. Раньше меня бы даже не заставили тут остаться, не то, чтобы заснуть. Сейчас же всё казалось очень даже ничего, уютненько.

Когда зашла Вита, я уже и не думал об отоплении и о том, что мне холодно. То, как она на меня смотрела… это дало мне надежду на то, что у нас могут быть отношения. Она краснела… смущалась, намеренно отводила взгляд, чтобы не смотреть на меня. Это пьянило лучше алкоголя. Вызывало эйфорию и чувство счастья. Да, чувствовал себя тёлкой, потому что мысли бабские, какие-то, по-детски наивные, что ли, но в тот момент я не нашёл ничего лучше, как просто подойти к ней.

Я не планировал её целовать, не планировал настолько терять контроль и уж точно не хотел предлагать ей встречаться, но… руки потянулись к ней сами, а дальше я просто хотел почувствовать вкус её губ снова. Предложил ей стать моей девушкой и с замиранием сердца ждал ответа. Боже, да в тот момент я был готов молиться. Знал, что это глупо, понимал, что нельзя так привязываться, потому что потом будет больно, но наплевал на всё…

Отрезвил меня только телефонный звонок.

— Да, — буквально рыкнул в трубку.

— Денис, извини, что звоню, — начал Стёпа. — Я долго думал, говорить или нет, но… я думаю, что так будет правильно. Видишь ли, между нами не было отношений. Вита любила меня ещё в четырнадцать, а я её отшил, потому что была малявка. Ты слушаешь?

— Да, — почему-то мне не нравилось то, что он говорит и я не хотел слушать дальше… не хотел, но трубку не положил.

— Ты это, не обижайся, но я должен сказать тебе. Я понял, что она тебе нравится, поэтому…

— Давай короче.

— Сегодня Вита сказала, что всё ещё любит меня, но не может простить. Видимо она решила…

Дальше слушать я не стал. «Всё ещё любит меня, всё ещё любит меня» – всё, что крутилось у меня в голове в тот момент. Запустил мобильником в стенку. Млять. Любит она. Медленно развернулся и посмотрел на неё. В груди море боли и отчаяния. Зачем она так смотрела, почему не оттолкнула, не ушла, не выгнала… отвечала и целовала так, будто хотела этого.

Ещё и о Валенсии вспомнила. За долю секунды на место боли пришла дикая злость и ярость.

— Денис, я… подумала, я…

Да ну? Правда подумала? Неужели решила согласиться? Дико захотелось её ударить за игру вот эту, за ложь. Как она может быть такой белой и пушистой, когда только несколько часов назад признавалась в любви другому парню?

Захотелось сделать ей больно, в тот момент я желал ударить как можно больнее, сделать так, чтобы она никогда не смела врать мне. Никогда не смотрела в мою сторону, если уже кто-то есть.

— Что? Млять, сиротинушка, ты серьёзно? Ты, правда, подумала, что я хочу ТАКУЮ девушку? — сказал, глядя ей прямо в глаза.

Видел, как она меняется в лице, как проявляется её обида и лёгкая злость.

— Но…— разочаровалась, хотела возразить, что ли?

— Боже, ты гонишь. Я. НИКОГДА. НЕ. БУДУ. С. ТОБОЙ, — выплюнул каждое слово, наслаждаясь произведённым эффектом.

Начал натягивать мокрую одежду. Плевать! Сегодня я здесь не останусь. С громким стуком двери вылетел из квартиры, рвясь на воздух. Только когда вышел, смог набрать полную грудь воздуха. Дождь так и не прекратился. Взглянул на разбитый телефон, который предварительно подхватил. Не работает.

Злость и ярость распирали меня изнутри, со всей злости ударил кулаком о стену подъезда. Даже жгучая боль в руке не вырвала с корнем дикое, сжигающее и всепоглощающее чувство разрешения, уже поселившееся в сердце. Я стоял под дождём около её подъезда и не понимал, как… как можно быть таким идиотом, слепым болваном.

Внезапно я рассмеялся. Только утром меня предала родная мать, заставила меня взглянуть на нашу семью по-другому… этим, млять, утром. Как я мог быть настолько неосторожным, чтобы уже к вечеру полностью открыть свою душу для той, которой она не была нужна? Той, которая с лёгкостью плюнула в неё? Той, которая любила одного и смотрела на другого, целовала его и вообще решила согласиться встречаться.

Я этого не понимал. Да, сам был не пушистым пареньком. Сам целовал Виту, когда у меня была Валенсия, но млять… я её не любил никогда, не чувствовал к ней абсолютно ничего, да и я никогда не пытался быть хорошим. Вита же… белая, пушистая, нежная, идеальная… стерва. Сейчас она казалась мне ещё хуже всех тех девушек, которые были лживыми. Они были стервами, не скрывая этого, да – не идеальны, да – продажны, но они и не говорили об обратном, она же… казалась другой, но в итоге оказалась ещё хуже.

Хотелось отомстить, окунуть её в реальную жизнь, выбить из неё эту доброту и желание показать себя с лучшей стороны, я желал вылить на неё ведро помоев, открыть её истинное лицо.

Во мне говорила злость… даже не на неё… на себя. Я был самым настоящим идиотом. Сам влюбился, сам построил эту невидимую красоту, поднял её к небесам, назвав чуть ли не ангелом. Ну не придурок?

По пути встретил машину такси. Честно говоря, не хотелось ехать домой. Я желал вернуться к Вите, хорошенько встряхнуть её и заставить сказать всю правду, ответить, почему целовала, почему отзывалась на мои ласки так, будто не было у неё никого, не было никакой любви. Желал, но не вернулся. Пора поговорить с родителями и услышать, наконец, всю правду об их отношениях. А Вита… нет её больше в моей жизни и никогда не будет…