— Как? Он меня ненавидит, — горько усмехнулась я.

— Возможно, но ты же помнишь, что я говорил когда-то?

— Помню. Ненависть всегда рядом с любовью. Так?

— Да, так, маленькая.

— Тогда почему? Почему он так поступает? Почему заставляет ненавидеть его?

Стёпа пожал плечами, давая понять, что тоже не знает.

— Откуда у тебя такая машина? — задала я вопрос, который меня волновал.

— Я устроился на работу водителем к одному богатому бизнесмену. Однажды я спас ему жизнь… ну и вот…

— И всё?

— Он был благодарен. Подарил мне часть акций в его компании. У меня и квартира своя есть. Думал, что приеду за тобой, заберу к себе. Не сейчас, конечно. Я хотел твоего восемнадцатилетия дождаться.

— Стёпа, — неуверенно начала я. — Прости, но я…

— Я знаю, Вита. Видел, как ты на Дениса смотрела. На меня так никогда не смотрела. Друг я тебе.

— Друг, — я кивнула. — Давай выпьем чаю.

Мы пили чай и разговаривали обо всём, что произошло в нашей жизни.

— А я и так о тебе всё знаю, Витусь. Я всегда неведомо следил за тобой. Кстати, как так получилось, что Денис твой брат?

— Он не брат. Он приемный сын моего отца.

— Тебя отец к себе забрал? Не знал.

— Всего две недели назад.

— А мама что? Не против?

Я уставилась на Стёпу.

— Нет мамы. Умерла она. Две недели назад.

— Боже, я не знал.

Я посмотрела на Стёпу, не понимая, что за игру он затеял. Говорит, что следил за мной, а о матери не знает. Мама же не две недели назад заболела и даже не месяц. Если следил, знал бы. Возможно, ему не сказали, он же обо мне спрашивал, а не о матери.

В дверь снова позвонили.

— Я открою, — Стёпа поднялся, направившись к двери.

Кто мог прийти? Отец недавно звонил, спрашивал, как дела, всё ли хорошо у меня, сказал, что утром приедет.

— Ну привет, друг, — услышала, как Стёпа поздоровался, и намеревалась выбежать, но остановилась. Я знала, что это ОН пришёл, чувствовала, но не могла найти в себе силы выйти.

Я боялась, что если выйду, снова будет больно, снова буду чувствовать это обжигающее чувство.

— Я к Вите, — сказал, как отрезал.

Я услышала суету и отошла подальше от двери на кухню. Отвернулась, смотря в окно… я не хотела его ни слушать, ни видеть.

— Вита, — я невольно вздрогнула от его хриплого голоса.

Не повернулась, молча стоя у окна.

— Она не хочет с тобой разговаривать, — а вот это уже Стёпа.

Почему-то запротестовала. Не имеет права решать за меня.

— Дай нам поговорить наедине.

— Вита? — Стёпа будто спрашивал моего разрешения.

— Уходи, Стёпа.

— Хорошо, — в его голосе чувствовалось недовольство.

Мы так и стояли, я у окна, а Денис у двери, в ожидании ухода Стёпы. Только когда дверь закрылась, я смогла выдохнуть спокойно.

— Вита. Нам нужно поговорить.

— Говори.

— Ты правда его любила? — я повернулась, не понимая, откуда узнал.

— Правда, — смотря ему прямо в глаза.

— А сейчас?

— Что сейчас?

— Всё ещё любишь?

— А тебе какое дело? — дерзко вскинула голову.

— Вита, — Денис угрожающе двинулся ко мне.

— Не подходи, — протянула руку в останавливающем жесте.

Я не могла позволить, чтобы он подошёл. Если будет слишком близко, я не удержусь, не смогу.

— Ты можешь просто ответить?

— А что тебя это так волнует? Кто я для тебя, а? Молчишь? Сиротушка я, понял? Никто для тебя. Ты бы не стал даже встречаться с такой, как Я. Так чего спрашиваешь сейчас? Что это тебе так важно? Люблю не люблю. Тебе плевать должно быть, ясно? — Я сорвалась. Не собиралась ему всё это говорить, но не удержалась.

Дерзко взглянула в его глаза, видя в них злость. Злился на меня? Ну и пусть! Не в первый раз. Не отвечает. Просто смотрит. Отвернулась от него.

Услышала стук входной двери. Ушёл. Ну и пусть! Так лучше будет.

— Я люблю тебя, Вита, — его голос, как раскат грома.

Не ушёл!

Непроизвольно вздрогнула, но не повернулась.

Врёт! Снова больно пришёл сделать. Добить меня окончательно, унизить и растоптать, заставить признаться обоюдно и снова насмехаться надо мной.

— А я… — выдержала паузу, собираясь с силами ответить, — нет.

По щеке побежала слеза, а я молилась, чтобы он не подошёл, не пытался докопаться до правды. Пусть уходит.

— Вита, — позвал снова, — я не шучу сейчас. Я тебя обижал, знаю, но всему есть объяснение, я был не прав… во многом, но то, что я чувствую к тебе…

— Прекрати, — смахнула слезу и развернулась к нему. — Я не хочу это слушать. Мне плевать, понял? Плевать на твои чувства. Я тебя не люблю и никогда не буду. Ты недостоин любви, ты умеешь только унижать. Я тебя ненавижу, — выплюнула и пожалела, видя, какой злобой налились его глаза.

В два шага преодолел расстояние между нами.

— Ненавидишь, говоришь? — рывком притянул меня к себе за талию. — Ненависть тоже чувство, Вита, — сказал и впился в меня поцелуем, заставляя подчиниться.

Всего несколько секунд я дала себе, чтобы позволить ему целовать, после чего со всей силы оттолкнула его, ударив его по лицу, оставляя четыре красные отметины от пальцев.

На несколько секунд он даже опешил, смотря на меня.

— Уходи, Денис. Уходи и никогда не возвращайся. Я не хочу тебя видеть, не хочу. Ты боль… одна сплошная боль… унижаешь… обижаешь… а потом… целуешь. Уходи. Я Стёпу люблю, он мой парень, — безбожно вру, но по-другому нельзя.

Я не собираюсь позволять ему снова вытирать об себя ноги. Пускай идёт к Валенсии, к кому хочет. Посмотрела ему в глаза и… испугалась.

— Любишь, говоришь? А он знает, что ещё несколько часов назад ты обнимала меня и отвечала на поцелуи? Знает, что собиралась согласиться встречаться со мной, а? Знает!? — рычал Денис. — Я думал, ты другая, а ты такая же… как все… Люблю одного, целую другого, сплю с третьим. С кем ты спишь, а, Вита? Есть ведь ещё и третий, да? Должен быть!

Снова замахнулась, намереваясь ударить его, но он перехватил мою руку и, приблизившись к моему лицу, прорычал:

— Никогда больше меня не касайся. Ты влезла в мой дом, в мою школу, в мой класс, после тебя мы все перестали быть семьей, а ещё… вот сюда ты влезла, — он ткнул пальцем в свою грудь, туда, где находилось сердце. На несколько мгновений и моё сердце ёкнуло. — Я ненавижу себя за то, что поверил тебе, позволил думать, что ты другая. Если хочешь жить нормально, не возвращайся ни в мой дом, ни в мой класс. Исчезни, уходи, — он непозволительно повысил голос, но я уловила, как он сорвался. Посмотрела на него, не понимая. Неужели, правда, любит? Невозможно! Не стал бы унижать меня, делать больно. Если любишь, не должно быть больно…