Все это время хотелось встать между ней и миром, но Лукас понимал, что он не имеет права переходить границы: его роль рядом с ней скромна и незаметна. Он не должен был вчера обучать ее. Он не имеет права проявлять участие, но это было невозможно: такая худенькая, ранимая, нежная, она просто проявляла в нем черты защитника. Пусть это ее природа сирены, ведь есть хищники, которые обманом берут добычу, но в то же время он понимал, что она действует без умысла. Это ее природа, естество, то самое, глубинное и накопленное на генетическом уровне, чему невозможно сопротивляться. Если сказать ей об этом, она испугается и замкнется в себе.

Он понимал, что не просто так ему хочется обнять ее. Когда она по его приказу целовала его, было невероятно приятно гладить ее по спине, зарываться пальцами в волосы. Она ему нравилась, несмотря на то, что он знал о ней.

Соломея поправила прическу, мазнула еще раз помадой по губам, кокетливо покрутилась перед зеркалом, поправляя черную блузку. Жаль, что нельзя рассмеяться в лицо этой его внучке. Она бы с удовольствием это сделала.

Выйдя в холл похоронного бюро, она увидела входящего Рика. Тот, кто ей нужен.

– Рик, милый, – она расцеловала его в обе щеки. Вид у парня был кислый, но ей было не до деталей. – Слушай, – жарко зашептала она сиреной, – когда все закончится, приезжай ко мне.

– У меня нет настроения, Соломея.

– Не ломайся, приезжай, – она провела ноготком по лацкану его пиджака.

– С чего вдруг? Я не повторяюсь, ты же знаешь, – он холодно скользнул по ней взглядом и попытался пройти, но сирена удержала его.

– Не ломайся, как девчонка, давай сделаем это еще раз. Тем более, – и она приблизила губы к его уху, – я знаю, что ты сделал.

– Что? – на лице Рика появилось выражение удивления. И страха.

– Я все знаю. Поэтому приходи, я буду ждать тебя.

Она коснулась его щеки легким поцелуем и отошла прочь. Она не видела, как растерянное выражение лица парня сменилось на гневное и злое.

От слез глаза покраснели. Катя припудрилась и пару раз глубоко вдохнула. Больше она не имеет права быть слабой. Она должна выдержать сегодня целый день. Медленно развернувшись, она вышла из туалетной комнаты.

Зал заполнился мгновенно. Персонал принес дополнительные стулья, но скоро и их стало недостаточно. Сирены и люди шли сплошным потоком. У Кати болела рука от пожатий. Ее целовали в щеки, выражали соболезнования. Многие незнакомые люди, вычислив в ней родственницу, тоже подходили с соболезнованиями.

– Катарина, – от этого сочного голоса по спине поползли предательские мурашки. Рик подошел очень близко, и она еле успела соорудить преграду.

– Мне очень жаль.

Парень выглядел странно. Налет донжуана полностью сошел с него, лоск и ухоженность сменились легкой щетиной, синевой под глазами, худобой. Но вместе с тем, он словно стал настоящим. Неужели переживает так смерть Анхеля? Или это страх быть раскрытым так подействовал на него?

Катя почувствовала легкий страх за Рика. Ей бы очень не хотелось, чтобы убийцей оказался он.

– Правда жаль, – он не выпускал ее руки. Пришлось сделать усилие, чтобы он отпустил. Рик поцеловал ее в обе щеки, шепнул:

– Мне нужно поговорить с тобой наедине, – и пошел прощаться с Анхелем. Глядя ему в спину, она с удивлением отметила, что он не произнес ни одной фразы в диапазоне сирены. Впервые за все их знакомство. С ним и в самом деле что-то не так.

Соломея демонстративно прошла мимо нее, не поздоровавшись, села на зарезервированное место, не подошла к гробу.

– Катарина, мои соболезнования.

Катя отвлеклась от спины Соломеи и попала в объятья Инмы.

– Как ты? – спросила королева блогов. В ее руке был зажат телефон. Катя не следила за ее блогом, но почему-то была уверена, что Инма уже запостила себя на фоне похоронного бюро с надписью вроде: «Сегодня печальный день. Прощаюсь с другом». От этой мысли стало противно.

Инму сменил Ардо. Он просто пожал ей руку, процедил:

– Соболезную, – прошел дальше.

Граф Аранда крепко обнял ее и расцеловал.

– Спасибо за цветы, – успела она поблагодарить его.

– Не волнуйся, Катарина, мы все большая семья и позаботимся о тебе.

Он пожал ей плечи и прошел на свое место. Катя покачнулась. Лукас молча поддержал ее сзади.

– Спасибо.

– Мои соболезнования, – Стефано крепко обнял ее, но поспешил пройти к гробу.

– Готовь защиту, – услышала она шепот Лукаса.

Мигель заключил ее в жаркое объятье, крепко расцеловал и тихо пропел ей на ухо:

– Катарина, соглашайся, я жду.

Но его ядовито-зеленые щупальца сирены присасывались к толстому стеклу ее защиты и отклеивались тут же.

Он почувствовал, что что-то не так, заглянул в ее глаза.

– Ты же ответишь согласием, Катарина?

Она же слышала, как сирена в нем вопила: «Скажи да, дура!»

– Я думаю над твоим предложением, – спокойно и с расстановкой ответила она, окидывая его холодным взглядом.

Его дружелюбное выражение лица сменилось на еле сдерживаемую ярость. Но в этот момент его потеснила какая-то женщина в черном, которая говорила Кате что-то невпопад, и кроме того, что Анхель – «благодетель», Катя ничего не поняла. Она кивала рассеянно и чувствовала, как подкашиваются от усталости ноги.

После нее к Кате подошел ювелир. Давид пожал ей руку, выразил соболезнования и напомнил, что украшение лучше вернуть в магазин, там надежное хранилище. Катя испуганно кивала. Ей было стыдно и страшно, будто она сережку украла, а не потеряла.

Наконец, спустя еще двадцать минут, они с Лукасом сели на свои места. Народ продолжал подходить и прощаться. Слово взял граф Аранда. Он сам проявил инициативу и вызывал говорить только тех, кого считал нужным. Рик вышел первым после речи графа.

– Все, кто со мной знаком достаточно хорошо, знают, как я попал к Анхелю. Он заметил меня на стенд-ап выступлении в одном ночном клубе. Я сыпал дурацкими шутками, зал хохотал. А за одним из столиков сидел очень серьезный мужчина и не смеялся. Ни одной шутке, – Рик улыбнулся. – Боже, я был в ярости. Я атаковал его шутками, я рассказывал их уже не всему залу, а ему. Конкретно этому человеку, что бросал на меня суровые взгляды, бормотал себе под нос и чертил что-то на салфетке. После выступления я подошел и спросил, неужели у него был такой тяжелый день, что он ни разу не улыбнулся.

Рик оглянулся на гроб, словно ища поддержку у Анхеля.

– Он посмотрел на меня серьезно и сказал: «Сынок, я не слышал твоих шуток, я слушал твой голос». Вот так я и узнал Анхеля. Он… невероятный человек. Мне очень жаль, что я не слушал его, не желал принять на себя его мечты. У меня были свои. Более приземленные и мелкие. Анхель никогда не простит меня. Но… я бы хотел сегодня попросить у него прощения.