– Мигель, спасибо. Да. Пожалуйста, давай договоримся о встрече на послезавтра. Ардо назначил мне охрану, поэтому я буду не одна.

– Даже охрану? Все так плохо, Кэт?

«Все ужасно!» – хотелось заорать ей.

– Все запутанно. Я расскажу. До встречи.

– Ты совсем не поела, – с укором отозвался Лукас. Катя не спешила садиться за стол, оставшись на диване, где закончила разговор с Мигелем.

– Аппетита нет, – откликнулась она.

– Ты должна есть, Катарина, иначе исчезнешь, на радость остальным.

Она вздрогнула, повернулась и встретилась с его взглядом. Что за человека ей подсунул Ардо?

– Ты есть в списке, Лукас. Кто ты такой?

– Невидимка.

Она моргнула, не понимая шутки. Он тяжело вздохнул, подошел, силой поднял ее с дивана, отвел к столу и усадил.

– Закончи все, что на тарелке. Моя бабушка-итальянка не выпускала меня из-за стола часами, пока я не доедал все.

Бабушка-итальянка? Катя от удивления послушно взяла вилку и нож.

– Ты же совершенно не похож на итальянца, – сказала она, еще раз проверив, что перед ней не жгучий брюнет, а темно-русый блондин.

– Есть и рыжие итальянцы, и блондины. Ешь давай.

В этот момент позвонили в дверь. Катя подскочила, но Лукас снова положил ей на плечи широкие ладони.

– Сиди, я разберусь.

«Ну и к черту, – решила она, разрезая ножом курицу. – Надо есть. А то голова от голода кружится».

– Доставка цветов, – послышался голос курьера.

– Я сам открою.

Лукас поправил куртку, и Катя впервые увидела кобуру с пистолетом у него на боку.

Он вышел, вернулся с большим букетом бордовых роз.

– Тут сотня, не меньше, – ошеломленно пробормотала Катя.

– Ведро есть? – спросил Лукас, протягивая ей конверт.

Она неопределенно махнула рукой в сторону хозяйственного шкафчика и вскрыла конверт.

«Катарина, прими мои искренние соболезнования. Это большая утрата для всех нас. Граф Аранда».

В дверь снова позвонили.

Она даже не думала открывать. Лукас поставил рядом с ней ведро с розами и вышел. Вернулся он с букетом белых роз.

– Еще один, – сказал он, протягивая ей конверт.

«Прости меня, пожалуйста».

Простить? За что простить? Это от Ардо? От убийцы? Кто и за что просит прощения?

– Поехали, Лукас, – она схватила сумочку, бросила в нее телефон и вышла. У нее возникло ощущение, что квартира стала напоминать зал для поминок. Не хватало только гроба. С ней.

Катя опередила полицию. Она поняла сразу: здесь, в агентстве элитного такси-клуба никто ничего не знает о смерти Анхеля. И тут же она впервые почувствовала, насколько высок его авторитет. Перед ней разве что не мели дорожку, не раскатывали красный ковер. Машина, отвозившая ее, по счастливой случайности еще не выезжала с того вечера на задание. Катя сама проверила сиденье и пол, агент уверил, что машине назначена мойка на вечер, если они найдут сережку, то обязательно ее известят.

Водителя она тоже сначала спрашивала о сережке.

– Я сама назвала вам адрес?

– Нет, адрес мне назвал ваш спутник. Вы крепко спали у него на руках. Он вас так и вынес на руках из машины.

– Ах, да… я же спала. Ничего не помню. Вы его знаете?

– Нет.

Было бы неплохо иметь при себе фото Ардо, но таковой не было.

– А во сколько примерно вы подвезли нас к дому?

– Около пяти утра.

Внутри Кати все похолодело. Анхель уехал в одиннадцать вечера. Сколько она пробыла в баре? Часа два, ну, три с натяжкой. Дорога до Барселоны час. Где же она была два часа, а то и три?

«В отключке ты была, – сказала она сама себе. – Под Ардо». И так стало мерзко от этой мысли, что голова закружилась.

Она покачнулась, и ее поймал Лукас.

– Так, все, едем домой, хватит героизма на сегодня.

Парень взял ее под руку, поймал такси, довел до дома.

Все это время Катя просто слепо шла за ним, погруженная в свои переживания. Она доверилась ему абсолютно, потому что силы не возвращались. Она словно разрядилась под ноль, была не в силах даже понять, голодна она или нет. Все решил Лукас.

Он заставил ее поужинать и уехал, только когда она дожевала последний кусок.

«Наверно, надо было купить тест на беременность. Правда, я не знаю, насколько он показывает такие сроки. А может, это просто нервы… Сдать анализы, вдруг он меня чем-то заразил… А вот это уже паранойя…»

Она засыпала на ходу. Последней мыслью было подозрение, что Лукас подсыпал ей снотворное в еду.

Пожав руку Мартину, представителю похоронного бюро, Катя передала ему все бумаги на Анхеля.

– Мы все организуем в лучшем виде. От вас требуется только прийти. Однако необходимо прояснить некоторые детали, – Мартин действовал сухо и обстоятельно, не пытаясь повесить на лицо маску фальшивого сочувствия. Но от этого даже стало спокойнее. Она на мгновение представила, что оформляет похороны для себя. Выбрала гроб, оформление, музыку. Мартин подсказывал, советовал, быстро переходил от одной темы к другой.

– Вы заберете его сегодня?

– Да, конечно, осталось только оплатить.

Благодаря инструкциям нотариуса, Катя знала, что Анхель застраховал свою жизнь, страховка с лихвой покрывала самые помпезные похороны.

– Мы также проверим склеп и подготовим все для размещения.

– Склеп? – Катя словно вынырнула из тяжелого сна.

– Да, семейный склеп.

– Ах, да… – замялась она. – Конечно.

Она уезжала из бюро с тяжелым сердцем.

«Я сделала все, что могла, Анхель. Все, что могла. Осталось только найти того, кто тебя убил».

Ей нужно было черное платье. Они прошлись по магазинам, Катя перебирала одежду механически, думая совершенно о другом.

«Рик, Соломея, Стефано, Мигель», – перечисляла она про себя. Это мог быть кто-то из них.

Это мог быть кто угодно. Катя зашла в примерочную, затем оплатила платье, и они вышли с Лукасом на улицу.

Катя вытащила телефон и набрала номер.

– Мигель? Привет. Я рядом с твоей галереей. Как насчет встречи сегодня?

Мигель встречал ее у входа. Она представила ему Лукаса, но он сделал вид, что ему все равно, да и Лукас снова принял выражение бронированного шкафа.

Несмотря на то, что Кате поскорее хотелось обсудить с Мигелем события праздника, она терпеливо следовала за ним из зала в зал, останавливалась у экспонатов и выслушивала долгие и страстные речи Мигеля о том, что он открывает новые таланты, что однажды его подопечные «выстрелят» и прославят не только себя, но и галерею. Катю не покидало ощущение, что Мигель пытается ей все это продать. Она на всякий случай проверила его тональность, отметила, что он заливается перед ней сиреной. И вот тогда она удивилась, что остается равнодушной к цветным словам и жарким фразам, смене диапазонов голоса. Словно Мигель, подмечая, что слушательница не высказывает восторга, увеличивал силу воздействия.