Этот оптимизм заслуживает отдельного обсуждения. Тот очевидный факт, что египтяне уделяли большое внимание смерти, погребальному инвентарю и заупокойному культу, может создать ложное впечатление, будто они были странными людьми, одержимыми мыслью о смерти, проводившими свою жизнь в мрачных и торжественных приготовлениях к окончанию земного существования. Нет ничего более далекого от истины. Египтяне действительно посвящали огромное количество времени и сил отрицанию смерти или попыткам избежать ее, но их не одолевали мрачные предчувствия. Напротив, они жили надеждой на победу, обладали волей к жизни и уверенностью в том, что неотвратимость и бесповоротность смерти не прекратят их существование. Ими скорее двигала вера в бесконечное продолжение существования, порожденная уверенностью в себе, оптимизмом и вкусом к жизни, чем стремление найти способ оградиться от смерти[43]. В настоящий момент мы не будем углубляться в детали и рассказывать о том, чем отличались друг от друга в этой сфере божественный царь, вельможи и народные массы, но чуть позже мы рассмотрим различия посмертной участи в зависимости от социальной принадлежности. Наше утверждение основано на настроении, отраженном в рельефах и надписях гробниц Древнего царства. Они создают общее впечатление уверенности, задора и радости. В текстах и изображениях отразились радость, которую египтяне получали от повседневной жизни, и уверенность в ее продолжении после смерти. Изображения погребения и заупокойного ритуала теряются среди сцен сбора урожая, даров природы, охоты, радостных праздников и игр (фото 10б). Здесь нашли отражение сама жизнь и отчаянное стремление к еще большей ее насыщенности. Египтяне отнюдь не были ипохондриками, пребывающими в смертельном ужасе. Они принимали бытие весело и уверенно, веря в то, что им благоволят боги, и в особенности тот, что был их царем. Этот устойчивый оптимизм был настолько сильным, что его не поколебала первая болезнь государства, о которой пойдет речь в следующей главе. Он существовал до тех пор, пока границы Египта оставались в безопасности, а его население верило в избранность своей страны. Когда же чувство опасности стало постоянным и усиливающееся давление внешнего мира поставило под сомнение избранность Египта, этот оптимизм был утрачен. Пока в жизни египтян царили уверенность в завтрашнем дне и веселье, они жили сегодняшним днем, благодарно бросали взгляд в прошлое и полностью отрицали будущее, проецируя настоящее на завтрашний день. С исчезновением иллюзий, когда настоящее стало тягостным, египтяне оборачивались, вспоминали о прошлом с ностальгией и с грустью вглядывались в будущее, надеясь на облегчение и возвращение прежнего порядка. Но в течение большей части времени, о котором идет речь в этой книге, египтяне верили, что дарованная богами жизнь полна радостей и наслаждений.

Любой разговор о государстве в эпоху Древнего царства начинается с повторения доктрины о тождестве царя и государства. Не существовало даже безличных слов, обозначающих такие понятия, как «правительство», «государство» или «народ». Были только географические термины – «земля», «Черная земля» и др., а также понятия «царство» и «правление», относящиеся к фараону. Поскольку теоретически царь присутствовал повсеместно и выполнял всевозможные функции, большинство исполнявших его обязанности чиновников носили титулы: «начальник дворцовых земель», «начальник всех (строительных) работ царя», «хранитель печати царя Нижнего Египта», подчеркивавшие их прямое подчинение царю. Последний титул означает способность некоторых царских чиновников вести дела вдали от царя и столицы, заверяя решения оттиском царской печати. Первоначально эту должность занимал царский сын, но впоследствии она стала более распространенной. Конечно, на практике все ответственные решения могли принимать лишь уполномоченные чиновники. Но со временем количество чиновников, занимавшихся делами, связанными с функционированием обширного и активно функционировавшего административного аппарата, значительно увеличилось. Прямая передача обязанностей и непосредственная ответственность перед царем стали практически невозможными, но в умах людей они продолжали существовать. В Судан направлялись уполномоченные лица, которые должны были самостоятельно вести дела с иноземными вождями, но сами чиновники были искренне убеждены, что выполняют приказы фараона и этим доставляют ему удовольствие[44]. Несомненно, ссылаясь на столь авторитетного покровителя, чиновники получали преимущество при общении с теми, кто находился далеко от них, но вплоть до ослабления власти в конце Древнего царства они выполняли свои обязанности, искренне веря, что служат лично царю.

Пирамида олицетворяла превосходство фараона, а мастабы вельмож, располагавшиеся вокруг царской гробницы, символизировали централизацию государства и зависимость чиновников от правителя. Как правило, во времена IV и V династий царь и высшие сановники образовывали узкий круг как при жизни, так и после смерти. Вельможи искали царской милости, чтобы получить высочайшее разрешение на возведение собственных домов вечности в пределах царского пирамидного комплекса. Тот, кто был богом при жизни, оставался им и после смерти. Точно так же, как они служили своему царю при жизни, вельможи стремились остаться его слугами и после смерти и получить место в соответствующем «городском районе» у его пирамиды. Вероятно, в начале Древнего царства чиновничий аппарат был невелик. Это способствовало наличию более близких отношений с фараоном. Возможно, использование слова «близость» некорректно, поскольку, судя по источникам, приблизиться или прикоснуться к божественному правителю было невозможно[45]. Но в те времена, когда размер свиты был более скромен, существовала возможность оказаться ближе к царю. До царей V династии лишь высший сановник, «носитель печати Нижнего Египта», мог осуществлять контроль за передвижением официальных лиц или товаров по территории Египта. К концу V и при царях VI династии подобных носителей печати были дюжины. До правления царей VI династий существовал лишь один «правитель Верхнего Египта», наместник удаленной части страны. К концу VI династии данный титул, который подразумевал управление значительно большей территорией, чем их маленькая область, носили примерно два десятка местных правителей. Этот процесс, происходивший относительно поздно, отчасти вызван превращением должностей в почетные титулы, отчасти является свидетельством децентрализации и необоснованного усиления власти местных правителей, частично вызван расширением административного аппарата и соответствующим увеличением списка должностей. Очевидно, он был тесно связан с ослаблением государства.

Но нас пока интересует более ранний период, когда централизация еще была значительной. Вероятно, экономическая теория государства отражала доктрину божественного правления. Конечно, для перемещения товаров внутри одного поселения или между соседними не требовалось никаких разрешений. Но перевозка крупных партий и, соответственно, транспортировка грузов по Нилу осуществлялись под контролем носителя царской печати, а следовательно, и самого царя. Если это действительно так, то мы не знаем, в чем заключался интерес государства: в контроле как таковом или в возможности взимать за подобную транспортировку определенную пошлину. Торговля с иностранными государствами была, похоже, прерогативой царя, однако наши источники чрезвычайно скудны и так или иначе посвящены делам, связанным с царем. Отправление караванов в Нубию или Судан, а также корабельные экспедиции в богатые кедром районы Финикии были прерогативой царя, и мы не располагаем никакими данными о частных предприятиях за пределами страны. Начиная с I династии добыча бирюзы и меди в рудниках на Синайском полуострове определенно осуществлялась царской администрацией, а за безопасностью следили войска. Разработка золотых приисков в восточных пустынях точно так же была монополией царя. Добыча этих двух металлов дала дворцу неоценимое экономическое преимущество. В значительно более поздний период иноземные правители отмечали, что в Египте много золота, а медь играла еще более важную роль. Вплоть до эпохи Среднего царства медь была основным металлом Древнего мира, уступив место бронзе, которая оставалась доминирующим материалом до XIV–XIII вв. до н. э. И вряд ли было совпадением то, что Египет, обладавший богатыми залежами меди, господствовал в Восточном Средиземноморье до XIV–XIII вв. до н. э., а период ослабления этой страны, не имевшей залежей природного железа, совпал с наступлением железного века. Таким образом монополия дворца на разработку меди стала важнейшим фактором власти царя.