Приближался выпуск, за которым маячили завод и рутинная работа слесаря-передовика, но в один прекрасный день у проходной училища к Володе подошли взрослые дяди и предложили поговорить, а заодно и распить бутылочку. Предложение было лестным, но еще почетнее было то, что дяди повели Володю не в какую-то там забегаловку-стекляшку, а в настоящий ресторан с меню, официантами и портьерами на окнах. Официанты так и гнулись перед новыми Володиными друзьями, а заодно и перед ним самим. Потом к столику подсели хорошенькие девчонки, смотревшие на Володю с явным интересом… В такой ситуации Володя только солидно кивал в ответ на все сомнительные предложения своих новых друзей. К концу застолья он почуял, что дело пахнет керосином, но отказаться уже не мог…

А вскоре, глухой ночью, он шутя расправился с замками на складе при каком-то НИИ (в те времена кооператоры часто хранили товар в подобных неприспособленных помещениях). Взрослые дяди быстро перекидали картонные коробки с неизвестным товаром в «рафик» и рванули как можно дальше от места преступления. Отъехав на некоторое расстояние, они высадили Володю на пустынном шоссе, сунув ему деньги на такси. Володя не хотел уже никаких денег – лишь бы новые друзья навсегда про него забыли, но через неделю его вновь встретили на проходной и вручили такую крупную, по его разумению, сумму в новенькой банковской упаковке, что он плюнул на все свои страхи и навсегда избрал для себя романтическую профессию взломщика. Дяди при встрече наказали ему вести себя неприметно, ничем не выделяться среди сверстников, деньгами не сорить, а также поскорее осваивать профессию электромонтера, поскольку многие весьма ценные вещи далеко не всегда хранятся в обычных сараях без сигнализации. Володя последовал мудрым советам новых друзей (особенно он преуспел в монтерском деле), а они подобрали еще несколько точек, где, как им казалось, плохо лежали ценности и деньги.

Дела группы шли какое-то время прекрасно, но тут дяди решили что-то взять сами, без Володи, где-то «запороли косяк», а дотошным операм удалось не только пришить им все их прежние дела, но и выйти на Володю (во всяком случае, дяди уверяли потом, что ни слова не сказали в течение всего следствия про своего юного подельника). Ввиду того, что причиненный группой ущерб уже достиг к тому времени «особо крупных размеров», суд не принял во внимание Володину юность и его производственные успехи – любитель металла получил пять лет и отсидел их от звонка до звонка, как и предусмотрено соответствующей статьей Уголовного кодекса.

Володя и на зоне не изменил своей любви к металлу, с удовольствием паял, слесарил и чинил проводку, за что подвергался постоянным насмешкам всей воровской масти. У него даже кличек было две: первая – Стахановец – за трудолюбие, а вторая – Соловей – за крайнюю молчаливость. Володя и в прежней жизни старался больше помалкивать, а на зоне окончательно убедился в том, что молчание – золото. Однако, помалкивая, он внимательно слушал все зэковские разговоры и пересуды. В результате на зоне он научился думать, размышлять – до этого за него думали его руки, а мозги пребывали как бы в анабиозе. Так что к моменту освобождения Володя уже неплохо разбирался в людях и в человеческих отношениях, с мелкотой не связывался, в авантюры не впутывался, ожидая предложений от серьезных людей, связи с которыми нащупал на зоне.

На воле времена изменились: там теперь товары воровали большей частью легально и целыми фурами и вагонами, а пойти подламывать склад в одиночку мог только полный идиот. Деньги теперь тоже не воровали, а просто тихо-мирно собирали с тех, кто их честно зарабатывал. Тем же, кто все-таки стремился поскорее дорваться до наличных и сразу хапануть побольше, квалифицированные люди были не нужны – торопыги действовали с помощью огнестрельного оружия, гранат, тротила, а в случае чего захватывали заложников.

Однако ремесло медвежатника бессмертно, и вскоре Володя в этом убедился. У него появились заказы – сначала редкие. Однако Володя не делал осечек, и его известность росла. Через некоторое время он уже мог составить список того, что теперь воруют в России квалифицированные воры: деловые документы, документы-компроматы, драгоценные камни и произведения искусства… По тому, от кого и какие поступали заказы, Володя мог довольно точно судить о расстановке сил в криминальной иерархии России. «Скажи мне, чем ты интересуешься, и я скажу, сколько ты стоишь», – сказал бы Володя, если бы умел так складно выражаться. Мало-помалу он почувствовал, что все большая часть заказов поступает к нему из одного источника. Володя не задавал лишних вопросов, не интересовался содержанием изымаемых бумаг, не допускал проколов в работе, и в результате ему предложил «стрелку» по-настоящему большой человек – вор в законе Корнеич, о котором Володя впервые услышал еще до отсидки. Встреча происходила в дешевой забегаловке, Корнеич выглядел, как обычный замухрышка-пенсионер, охранники, сидевшие в стороне, были одеты как простые работяги – старик любил подобные маскарады в духе своей тревожной воровской молодости. Предложение, сделанное Володе, было очень простым – работать только на Корнеича и заказов со стороны не брать. Корнеич обеспечивал их регулярное поступление и повышенные гонорары. В случае отказа или работы «налево» он вполне мог обеспечить Володе безымянную могилку где-нибудь в лесу. Поскольку предложение было из числа тех, от которых собеседник не может отказаться, Володя ломаться не стал. Жалеть ему покуда ни о чем не приходилось – Корнеич точно выполнял свои обещания и вдобавок проникся к молодому вору едва ли не отцовскими чувствами. Казалось, он даже гордится им – недаром он частенько ставил его в пример своим «быкам». «Вы разве воры? Вы бандиты, а это разница огромная, – ворчал старик. – Вот Вова – вор, он мастерство воровское знает и правильной жизнью живет. А вы кто? Бакланы, хулиганье!» Так что Володя теперь в случае чего ехал прямиком к Корнеичу на дачу – иногда для обсуждения дела, а иногда и просто так, в гости. Он любил там бывать, и привлекали его не только роскошь, соединенная с уютом, но и менявшиеся время от времени красотки-домоправительницы, которых старик называл секретаршами.

Вот и сейчас Володя остановил у глухих ворот свою неброскую «шестерку» (скромность по-прежнему оставалась его главным жизненным правилом), посигналил и высунулся в окошко, чтобы охранник увидел его довольно смазливую физиономию на своем мониторе. Тяжелые створки разъехались в стороны, Володя въехал во двор и остановился у внушительного, с гранитными ступенями и мраморными львами по бокам, крыльца. В дверях уже маячила стройная фигурка мулатки Дианы, родившейся восемнадцать лет назад в Ленинграде от русской студентки и аспиранта-африканца. Диана тоже училась в институте, но Корнеич и ей сделал такое предложение, от которого она не смогла отказаться. Девушка взяла академический отпуск и переселилась на дачу, а точнее, на виллу, к щедрому старцу. Володя сильно сомневался в том, что Корнеич пользуется ее сексуальными услугами, – должно быть, старику просто хотелось повысить свой жизненный тонус, поселив рядом с собой такое красивое, экзотическое и жизнерадостное существо. Эх, хороша девчонка, думал Володя, шагая вслед за Дианой по огромному ковру, в ворсе которого нога тонула по щиколотку. Упругие ягодицы мулатки так и играли под тонкой тканью короткого платьица, заставляя подозревать отсутствие трусиков. Видимо, Диана догадывалась о том, какое действие на зрителя производит ее аппетитная попка, потому что внезапно обернулась и с игривой улыбкой посмотрела Володе прямо в глаза. Смущенный медвежатник невольно отвел взор от соблазнительных выпуклостей. Мулатка явно выказывала симпатию к гостю, что, впрочем, не могло вызывать удивления: Володя был статен, широкоплеч, светловолос и вел себя очень учтиво. Покушаться на женщину Корнеича мог только самоубийца, и Володя это хорошо понимал. Подойдя к украшенной витражом двери кабинета, они увидели, что старик сидит за письменным столом перед монитором компьютера. Друзья-товарищи подарили Корнеичу компьютер, одновременно подключив его к Интернету. Старик поначалу отнесся к этому подарку как к блажи богатых бездельников, но затем освоил игры, научился печатать тексты и постепенно стал настоящим компьютерным фанатом. Родственную душу он нашел в Диане, которой доставляло огромное удовольствие обучать своего семидесятилетнего друга навыкам графики и умению выуживать необходимую информацию из Интернета.