Прям сейчас.

– Чего там? – спросил Сташек без особого энтузиазма.

– Тут… – Юлита сглотнула, совладала с дрожью в голосе. – Тут только заглавные буквы!

– Капслок. Левая часть клавиатуры, над шифтом и контрлом. Шифт – такая длинная клавиша с такой стрелочкой вверх, а контрл…

– Получилось! Спасибо! – крикнула она, еле сдерживая смех. На экране появлялись новые буквы. Сами по себе. Она не притрагивалась ни к клавиатуре, ни к мышке.

Напиши “да”, если поняла.

– Да как это вообще?.. – Юлита снова в растерянности огляделась по сторонам. Кто это делает? Кто-то в офисе? Она положила пальцы на клавиатуру, медленно выдохнула. Застучали клавиши.

Ты вообще кто?

Мы не будем разговаривать. Напиши “да”, чтобы подтвердить, что ты принимаешь мои условия.

А если я этого не сделаю?

Долгая пауза, курсор мигает на экране. Юлита чувствовала, как у нее по спине стекает пот, а пересохший язык прилипает к небу. Наконец появились три слова.

Я тебя уничтожу.

– По интернету? – фыркнула Юлита. Планировала прозвучать дерзко, но не вышло. – Хотела бы я на это посмотреть.

Поцелуй меня в жопу.

Юлита отодвинулась от клавиатуры, скрестила руки на плечах. Ждала. Десять секунд. Тридцать. Минута. И ничего. Сердце перестало колотиться, слабость прошла. Ну конечно, подумала она, все-таки чьи-то глупые шутки, но вообще это…

Вдруг ее экран сделался черным: исчезла кнопка “Пуск”, все папки, обои. Вместо этого появилась короткая надпись: “Ваш компьютер был зашифрован”. Юлита вскочила, чуть не опрокинув стул. Не успела она открыть рот, как услышала голос Адама:

– Эй! Смотрите на тепловую карту! – восторженно кричал он, подходя к экрану с главной страницей портала. – У нас пятьдесят тысяч посетителей! Сто тысяч! Сто пятьдесят!

Экран погас. Адам все еще таращился в него, отвесив челюсть и ничего не понимая. По комнате пролетел шепот, люди вставали из-за компьютеров.

– Сташек… Сташек! – закричала Наталия. – Сайт упал.

– Как это “упал”? – Парень отставил чашку с недопитым чаем.

– Ну… Я пытаюсь зайти на главную и… вижу только надпись “Ошибка 503, страница временно недоступна”…

– У меня то же самое! – крикнул Пётрек.

Бледная как мел Юлита стояла возле стола, не в силах пошевельнуться. Она не верила своим глазам.

– Подождите, я позвоню… – начал Адам, но не договорил. Вдруг включились все принтеры: возле кухни, в комнате программистов, в кабинете Мацкович. Они шумели, выплевывая страницу за страницей. Адам подбежал к одному из них, взял в руки теплую страницу и рухнул на затрещавший под ним стул. Увидев его реакцию, остальные сотрудники тоже подбежали к принтерам, и только Юлита не двинулась с места, ее словно парализовало. Снова шепот, потом смех… И все смотрят в ее сторону. Кто-то с жалостью, сочувствием. Кто-то с глупой ухмылкой. Юлита стряхнула с себя оцепенение и направилась к принтеру. У нее подкашивались ноги, приходилось держаться за мебель.

– Юлита, может, лучше не… – преградил ей путь Пётрек. Она оттолкнула его, взяла один из листков. На нем была фотография молодой женщины. Совершенно голая, она лежала на кровати в свете ночника. Одна рука на груди, вторая между ног. Она мастурбировала. Прикушенная губа, полузакрытые глаза, пылающие щеки.

Юлита прекрасно знала это лицо. Ведь она каждый день видела его в зеркале.

5

Павел Хочинский подавал – очень аккуратно, явно показывая, куда полетит мяч. Черный мячик пересек корт, ударился об стенку ровно над красной линией, а затем отлетел в сторону партнера Павла, Цезария Бобжицкого. Тот стоял на месте, слегка наклонившись вперед; глаза за спортивными очками внимательно следят за черным мячом, рука сжимает ракетку. Он сделал шаг вперед, подкрутил бедра, занес руку и промахнулся. Мячик ударился о стеклянную стенку в задней части корта, покатился по полу.

– Помнишь, я говорил, что не стоит так сильно замахиваться, это не теннис, – сказал Хочинский, с трудом скрывая раздражение. – Нужно просто слегка отвести плечо, вот так.

– Понятно. – Цезарий Бобжицкий вытер потный лоб напульсником. – Попробуем еще раз.

Хочинский взглянул на висевшие за кортами для сквоша часы. 10:47. Еще тринадцать минут. Он вздохнул, поднял мячик плавным, доведенным до совершенства движением. В целом ему нравилась его работа. Деньги неплохие, а смотреть, как благодаря ему люди делают успехи, было приятно. Кроме того, иногда попадались интересные клиенты, например, Мачек, молодой банкир, который в перерывах между сетами учил его играть на бирже, или Беата, ветеринар, травившая анекдоты об операции на открытом сердце у хомяка или реанимации карликового пинчера.

Цезарий Бобжицкий был спортивным антиталантом: координации ноль, рефлексы отсутствуют, медленный, как муха, увязшая в смоле, а к тому же редкий зануда. Узнав, что новый ученик – прокурор, Хочинский уже предвкушал смачные истории из зала суда: как прокурор отправил за решетку мафиозного казначея, уличил во лжи коррумпированного политика или, скажем, получал угрозы от серийного убийцы из вырезанных из газет и наклеенных на листок буковок. На первой же разминке, примерно полтора года назад, он поинтересовался у Бобжицкого, что новенького у того на работе. Бобжицкий, не переставая выполнять наклоны, рассказал ему, уф-ф, об июльских поправках в Уголовном кодексе, а точнее, об изменениях в статье, уф-ф, двести сорок, уф-ф, посвященной необходимости информировать следственные органы, уф-ф, о совершенном или готовящемся, уф-ф, преступлении, уф-ф. Больше вопросов у Хочинского не было.

Инструктор встал в квадрат подачи, согнул колени, ударил по мячу. На сей раз он сыграл высоко, прямо под линией аута, чтобы у Бобжицкого было больше времени на реакцию. Прокурор снова выполнил заученную последовательность движений, отвел руку… И попал. Мяч отлетел от ракетки, ударился в боковую стенку.

– We-е-е-е а-а-а-are the cha-а-а-ampions, my friends! – вдруг запел Фредди Меркьюри. – A-a-and we’ll ke-e-e-ep on fi-i-i-i-ighting ‘til the e-e-e-end![34]

Хочинский растерянно огляделся вокруг.

– Прошу прощения. – Бобжицкий поставил ракетку к стене. – Сейчас вернусь.

Прокурор открыл стеклянную дверь, достал из сумки телефон и принял звонок, не дав вокалисту Queen допеть.

– Да, слушаю… – сказал он, прикрыв ухо рукой. – Ага… Ага… А его уже восстановили? Нет? Хм. Это было после публикации или… Да, да. А что с нашей дамой…? Еще не известно, понимаю… Ну ничего, тогда держи руку на пульсе… А? Только если представится случай сделать это, не вызвав подозрений, тогда да… Конечно, я полностью отдаю себе отчет… Ага. До свидания.

Прокурор Бобжицкий выключил телефон и вернулся к игре.

Эту фотографию Юлита сделала пять лет назад, когда еще училась в институте. Рафал уехал по обмену на год в Лестер. Летать друг к другу им