Le Jacques было одним из тех мест, где целыми днями сидят модно одетые люди, потягивая смузи из петрушки и капусты кале. Посередине стоял стол со столешницей из старого неструганого дерева, вокруг – шезлонги в бело-голубую полоску и огромные пуфы. В глубине зала поблескивала витрина с припорошенными сахарной пудрой круассанами на фарфоровом блюде, на стене красовалось нарисованное цветными мелками меню, повсюду зеленели горшочки с травами. С потолка свисали лампочки в плетеных абажурах, из динамиков звучал Pour un flirt Мишеля Дельпеша, а в углу играли дети.

Юлита ворвалась в кафе, разгоряченная и запыхавшаяся. Огляделась по сторонам, пытаясь найти Алину Томкевич. В Сети она нашла всего одну ее фотографию. Лет сорока, худая, короткие черные волосы, круглые очки в тонкой оправе; судя по внешнему виду, та питалась в основном кофеином, никотином и аспирином. Томкевич сидела в углу за небольшим круглым столиком. Когда Юлита подошла ближе, она встала и подала ей руку.

– Спасибо, что вы согласились со мной встретиться, – начала Юлита, вешая мокрый плащ на спинку шезлонга.

– Давай на “ты”. И не за что.

– Послушай, прежде чем мы начнем… Я бы хотела сказать, что мне очень неловко, что мой последний текст вышел в день похорон Бучека. Если бы все зависело от меня, я бы выложила его позже, но…

– Я тебя умоляю. Я работаю на телевидении, мне не надо ничего объяснять. Ты смотрела вчера новости?

– Нет.

– Тем хуже для тебя. Такого шоу на телевидении не было со времен Ласковика[26].

– А в “Воздушных замках” вы серьезных перемен не ощущали?

– До сих пор нет, Рысеку каким-то чудом удавалось нас отстоять… Но теперь кто знает. Либо программу вообще прикроют, либо к нам будут приходить дети, мечтающие стать “отверженным солдатом”[27], дровосеком в Беловежской пуще или рыцарем непокоренной империи лехитов.

– Империи чего?

– Лехитов. Ты что, не в курсе, что наши предки владели землями от Лабы до Урала? Скоро выйдет документальный фильм об этом на историческом канале. Сразу после фильма о том, как мы надрали немцам задницу во время восстания[28].

Подошла официантка. Юлита нервно сканировала меню в поисках чего угодно дешевле десяти злотых: тщетно. В итоге смирилась и заказала капучино. Когда она отдавала меню, перевязанное лавандовой ленточкой, до нее дошел абсурд всей этой ситуации. Не так она представляла себе первую в карьере встречу с информантом. “В статье надо будет как-нибудь все драматизировать, – подумала она, – заменить кафе на бар, а лучше на какое-нибудь злачное место, придорожную харчевню, куда потные дальнобойщики заезжают на супец. Но это потом”.

– Алина… Так почему ты не захотела говорить со мной по телефону?

Продюсер огляделась по сторонам. За соседним столиком две девушки делали себе ироничные селфи, занявшая диван парочка спорила из-за того, можно ли в скраббле использовать слово “няша”. “Конечно, можно! А почему нет-то? – возмущался парень. – Няша – няшное слово!” Ни те, ни другие не проявляли ни малейшего интереса к их беседе.

– Наверное, это смешно, но… – начала Алина, но сразу умолкла. – Или нет, лучше начну сначала. Ты когда-нибудь встречалась с Рысеком?

– Нет, только видела его по телевизору.

– Жаль. Это был вулкан энергии. Я знаю, что выражение избитое, но он реально был сгустком энергии. Приходил на работу и не успевал сумку поставить, как какой-нибудь номер откалывал. Например, когда в восьмидесятых снимали костюмированный фильм в Цеханове, он бегал по замку в костюме крестоносца, распугивая школьные экскурсии. А однажды решил доказать коллегам, что сумеет перепить гураля[29], и на следующий день проснулся в костюме медведя в кабинке канатной дороги на Каспровы-верх… С одной стороны, ты на него злишься, потому что знаешь, что он будет все время вот так дурить и тратить твое время, а с другой… удержаться от смеха было невозможно. Он то говорил на разные голоса, то прыгал по мебели, а однажды даже разбил мне лампу. В гримерке на него требовалось в два раза больше времени, потому что девочки писались от смеха и не могли его накрасить, а сердца детей он вообще покорял за минуту…

Алина прервалась, прикусила губу. Парочка на диване все еще спорила из-за “няши”, проверяли, есть ли это слово в интернет-словарях.

– Примерно с неделю назад он начал странно себя вести, – продолжила Алина. – Вдруг сделался тихий, отзывался, только если его о чем-то спрашивали. Приходилось все ему по два раза повторять, мыслями он явно был где-то далеко. К тому же начал опаздывать, перестал отвечать на телефонные звонки…

– Ты спрашивала у него, что происходит?

– И не раз! Поначалу он от меня отбрыкивался, пытался все перевести в шутку… Но как-то раз я приперла его к стенке, сказала: “Рысек, хорош дурить, мы знаем друг друга десять лет, я же вижу, что тебя что-то мучает”.

– И? – спросила Юлита, принимая из рук официантки чашку капучино. Бариста нарисовал на молочной пенке сердечко.

– Мы пошли поболтать. Рысек сказал, что… Боже, даже глупо повторять… Сказал, что ему кажется, будто его подслушивают. Что его телефон как-то странно себя ведет, мол, он слышит какой-то треск… Знаешь, сначала я подумала, что он все это выдумал. Он вообще не разбирался во всех этих современных технологиях, банковские переводы делал, как пенсионер: в кассе, с бумажным чеком, а его аккаунт на “Фейсбуке” вело какое-то пиар-агентство. Я думала, он что-то не то нажал, что-то включил и не смог выключить… Но он реально был в ужасе. Велел мне следить за тем, что я говорю, мол, меня тоже могут подслушивать. Ну и попросил, чтобы я помогла ему сделать новый номер, сам он не знал, как это делается…

– А ты не задумывалась, почему он не попросил жену? Или сына?

– Не знаю, может, не хотел их пугать… Это было в его стиле, он не любил говорить о проблемах, если не было необходимости.

– Ясно. Продолжай.

– Ну так вот, я достала ему новый номер и новый телефон. Он дал мне свой ежедневник, чтобы я переписала контакты, потому что сам он не умел… Но больше он трубку не брал. А на следующий день случилась авария.

Юлита попробовала капучино. Кофе был такой вкусный, что захотелось закрыть глаза и замурлыкать, как в дурацкой рекламе… Но, учитывая контекст встречи, делать этого, пожалуй, не стоило. Она сосредоточилась на разговоре. Ежедневник… Звучит многообещающе. Но сначала надо выяснить еще кое-что.

– А ты знаешь, кого он мог бояться? У него были враги?

– Враги? – фыркнула Алина. – Мужик бегал по студии в сверкающем фраке и пел песенки про гномов. Какие у него могли быть враги?

– Ладно… А тебе что-нибудь говорит имя Анна Ковальская?

– Не очень.