Почти сорок лет узурпации государственной власти одним человеком, что уже само по себе коррупция высшей пробы, отложили свой отпечаток на сознании людей. Испанцы в огромной массе своей оказались втянутыми в «черную дыру» теневой экономики со своим порочным кругом взаимного надувательства. Видя богатство и роскошь «избранных», многие приняли себе за правило: если хочешь жить более-менее прилично, то не особо мни из себя законника и обогащайся как можешь, но помни, что плохо не то, что ты крадешь или занимаешься мздоимством, а то, что тебя могут на этом застукать и взять с поличным.

Начиная с середины шестидесятых сфера коррупции расширялась по мере оживления рынка недвижимости, иностранного туризма, жилищного строительства, гостиничного бизнеса. Взяточничество среди чиновников приобрело повальный характер. Понятия чести и общественной этики исчезли из реальной действительности, встречаясь только на бумаге и в декларациях о благих намерениях, которыми известно куда путь выстлан.

«Коррупция в Испании сегодня под стать военной тайне, балансирует где-то на грани с фатализмом, – свидетельствует журналист и писатель Мариано Санчес Солер. – И это неудивительно, потому как ею пронизано общество сверху донизу. Коррупция даже никого не волнует или волнует, когда кто-то громко оскандалился, будучи пойманным на месте преступления, in fraganti». В подтверждение своих слов Солер предлагает читателям для ознакомления целую подборку собранных им материалов. По его оценке, за весь постфранкистский период из тех же соображений, как бы не навредить демократическим процессам, фактически не принято никаких законодательных актов против коррупции, никаких действенных мер с целью остановить разрастание опухоли. Продажные чиновники переходят из правительства в бизнес, который уже не командирует своих людей во властные структуры, как при Франко, а направляет в главные политические партии пожертвования от своих компаний в обмен на благоприятное к себе отношение. В 90-е годы Испания превратилась в одну из самых коррумпированных стран мира, войдя в первую их дюжину и уступая только Италии, Греции и Венгрии.

Любопытно, что именно вкладывается в понятие «коррупция». В служебной инструкции Генеральной прокуратуры Испании коррупцией называются «такие действия или упущения, которые, будучи частью одного или нескольких наказуемых преступных нарушений, осуществляются каким-то представителем власти или уполномоченным чиновником, использующим свое служебное положение с целью несправедливого обогащения или с другой какой-либо целью, всякий раз когда серьезно и напрямую нарушается установленный властью порядок, наносится ущерб ее институтам».

Судья Карлос Вильярехо, сталкивающийся на практике с уголовными делами подобного рода, считает, что коррупция – это серьезная патология демократических систем. «В наши дни, – уточняет он, – коррупцию уже нельзя рассматривать только в свете морали государственных служащих, этики поведения отдельных лиц, неправедного обогащения какого-то правительственного чиновника. Коррупционеры – не только беспринципные лица, которые стремятся увеличить свои доходы. Коррупция в наше время неотъемлема от экономической и политической системы». К порождающим коррупцию причинам судья относит концентрацию экономической и политической власти у лиц, над которыми нет никакого контроля, отсутствие прозрачности экономической власти благодаря тайне банковской деятельности, а также расхождение и дисгармония между банковской юридической системой и судебной.

Если копнуть историю, само слово «коррупция» было известно еще Платону и Аристотелю. Использовалось оно, когда речь заходила о моральном здоровье общества. Понятие это относилось к состоянию духовных ценностей, к свободе, моральному праву власти править, распределению льгот и материальных ценностей, конфликту между общественными и личными интересами. Иными словами, суть коррупции на протяжении веков оставалась неизменной – злоупотребление властью в личных целях.

Коррупция не знает географических границ и отличается лишь своей насыщенностью в той или иной стране в ту или иную эпоху. К примеру, в Англии сто лет назад коррупции, как считают, было больше, чем сегодня. В скандинавских странах наших дней коррупции меньше, чем на юге Европы или на ее востоке. И повсюду она вызвана либо существованием черного рынка и теневой экономики, либо дискредитацией власти.

Для упрощения коррупцию в Испании разделяют на белую, серую и черную. Белая обществом не признается коррупцией: она как бы часть традиционной культуры и не считается серьезной проблемой. Насчет серой существуют разные точки зрения, ибо нет определенности в том, какое именно действие можно считать уголовно наказуемым. По поводу черной никто не оспаривает ее криминального характера.

На практике юридическое определение коррупции часто оказывается недостаточным. Скажем, можно ли считать коррупционером бизнесмена, вынужденного давать взятку за получение какой-то лицензии. Или политика, допускающего существование тайного фонда в своей партии и действующего не столько в личных, сколько в ее политических интересах. То есть, помимо чисто юридических, непреложными являются этические критерии.

Виды коррупции разнообразятся применительно к их месту и времени. В Испании, например, назначенному на высокий пост в министерстве родня не простит, если он не подыщет для свояка или зятя какое-нибудь тепленькое местечко или не наведет на выгодный контракт заинтересованное лицо из числа его друзей. Такие негласные «фаворы» не новы в этой стране и только в Уголовном кодексе 1996 года стали подпадать под соответствующую статью.

Другой весьма распространенный вид – использование фондов не по назначению. Или оказание высоким должностным лицом нужного влияния на руководство крупной компании для заключения выгодной сделки третьему лицу. Или «вторая касса» – нечто вроде двойной бухгалтерской отчетности, посредством которой полученные законным путем финансовые средства хранятся и используются за рамками официальной отчетности. И во всех случаях, когда кто-то добивается от правительства необходимых уступок, ему полагаются комиссионные.

Почти все случаи коррупции в Испании остаются вне поля гласности, и через прессу оглашаются лишь малые ее дозы. На поверхности, собственно, и коррупции-то нет, а есть якобы «трудности с общественным мнением». Каждый раз в своих предвыборных заявлениях кандидаты от двух самых массовых партий – Народной и Социалистической – называют ее отвратительнейшим средством получения личных выгод с использованием служебного положения. После выборов и подсчета голосов об этом уже почти не говорят, хотя по всему миру об Испании ходит молва как о стране, где иностранцу можно относительно легко вложить «черные деньги» в недвижимость, завести банковский счет, а затем начать процесс оформления вида на жительство – сначала временного, а потом и постоянного.

Как бы ни менялась технология самих коррупционных действий, они всегда и всюду совершаются скрытно, сознаются как нарушение закона, хотя все другие их составляющие могут быть вполне легальными. Это относится и к тем случаям, когда оплата производится официально, но счета составляются фиктивные. Точно так же когда кто-то из высокопоставленных политиков или чиновников получает гонорар за устные консультации. Все вроде бы законно, за исключением того, что договоренности о них достигаются неофициально и не оставляют после себя никаких документов. При этом у обеих сторон есть четкое понимание, что действия такие как минимум неэтичны, а как максимум таят в себе нарушение закона.