Ему задавали еще много вопросов. У Майкла уже болела голова, когда допрос начал вести сотрудник управления по борьбе с наркотиками. В течение двух дней его допрашивали несколько человек. Кроме них и адвоката Майклу ни с кем не давали общаться. На третий день к нему пришла миссис Олис.

– Майкл, ситуация нелегкая. Том отрицает, что он брал твою машину. Он говорит, что не трогал ключей и тем более никуда не ездил. Правда это или ложь, я не знаю, – грустный голос Сэма был полон спокойствия.

– Дядя Сэм, я не обманываю. Том… не понимаю, почему он врет… нет, я знаю. Его лишили прав на пять лет. Если он признается, его наверняка ждет наказание суровее. Вот он и отнекивается. Все эти дни я думал – я уверен, что он причастен.

– Мы не можем это доказать, – адвокат перебил Майкла.

– Майкл, тебе грозит от 8 до 12 лет. Единственный способ избежать этого, получить условный срок. Для этого необходимо сдать другого дилера, поставщика, более крупную рыбу. Мне сообщили свои люди из отдела, тебя кто-то сдал. Выход только один. Тебе надо признаться. И сдать.

– Но я не занимался этим! – крикнул Майкл. – Я не знаю никаких дилеров и поставщиков. Я не принимал наркотики никогда!

– Может, есть кто-то. Подумай, – аккуратно сказал Сэмуэль.

– Нет, ребята в «Баттерфляе» иногда баловались этим, но они не дилеры и уж тем более не поставщики. Дядя Сэм, я вас прошу, помогите мне. Моя мама, я видел ее. Она не сможет без меня.

– Оливер, оставь нас, – сказал Сэмуэль адвокату.

После того, как он вышел, Сэм продолжил разговор с Майклом.

– Сынок, ты мне очень дорог. Я пытаюсь сделать все, что в моих силах. Но тут я беспомощен. Все улики против тебя. И думаю, по закону вытащить мы тебя не сможем. Но есть другой путь.

Майкл внимательно слушал.

– Тебя осудят и дадут срок. Тебя переведут в другой штат, в тюрьму моего товарища. У него есть должок передо мной.

Тебя отвезут на специальном автомобиле. Но ты не доедешь. Вместо тебя в пункте назначения из машины выйдет уже другой человек.

– Но как? Кто согласится на такое?

– Есть человек. Ему светит срок побольше, чем твой. Его семье нужны деньги. Он согласится, для него это лучший вариант. Плюс ему организует условия получше. Он будет рад.

– Дядя Сэм! Спасибо!

– Выслушай меня до конца. У нас не так много времени. Тебе необходимо признать вину. Как можно быстрее тебя должны отправить в колонию. Для того, чтобы мы действовали дальше. После тебе придется залечь на дно. Ты уедешь в Канаду на 6–7 месяцев, потом вернешься.

– Я все сделаю. Сейчас тебе надо как можно меньше общаться со своими близкими. Никаких встреч и звонков. Они следят за всеми твоими контактами. Ты их скоро увидишь, когда окажешься на свободе. Оливер в этом деле тоже участвует. Ты можешь ему верить.

– Дядя Сэм…

– Майкл, не стоит благодарностей! Ты мне как сын. Я бы не мог иначе. Думаю, это наша последняя встреча здесь. Мне задают слишком много вопросов. Оливер расскажет все остальные детали. Джон и Моника хотели прийти. Я им запретил. Если ты хочешь им что-то сказать, я передам.

– Вы можете им передать письмо?

– Конечно.

Майкл взял ручку и начал писать на чистом листке бумаги. После он сложил его и передал Сэмуэлю.

– Сынок, держись, – он смотрели друг другу в глаза, мистер Сэмуэль первый отвел взгляд и с тяжелым вздохом вышел из комнаты. Видно было, что он сильно расстроен. Он даже не попрощался с Майклом.

В комнату зашел Оливер, помощник мистера Сэмуэля, друг и семейный юрист.

– Сэм тебе все рассказал? – спросил он у Майкла.

– Да. Что я должен сделать?

– Должен во всем сознаться. Вот, – он достал чистый бланк из своего портфеля и передал Майклу, – пиши, я тебе все продиктую.

Майкл молча взял ручку и стал писать признание. Признание в том, чего он не делал. Волнение не покидало Майкла ни на секунду. Его мучила совесть за то, что он подписал все документы. Его съедала злость за то, что его все считают виновным. Его мучил стыд за то, что он сидел здесь, в камере. Но больше всего его мучил страх, что он может отсюда не выбраться. Затем этот страх сменился волнением за судьбу матери, еще позже он стал думать о Монике с Джоном. Одна ужасная картина сменялась другой, еще более ужасной. Майкл страдал, тяжкие мысли точили его изнутри. Он и не заметил, как они плавно перешли в ночные кошмары. Это уже давно была не игра.

– Джон, если вы хотите увидеться с ним, вам придется потерпеть, – мистер Сэмуэль пытался объяснить всю сложность ситуации своему сыну и Монике – я его вытащу через пять дней. На руках у него будет билет в Торонто. Полгода ему надо быть там, пока не сделают новые документы.

– Мы поедем туда.

– В Канаду? Джон, это не самая лучшая идея.

– Почему же? Я давно хотел посмотреть, как работает наше канадское отделение. Их прибыль падает последние три года. Думаю, я смогу выяснить почему. Смена обстановки мне только в пользу.

– Сын, тебе и здесь хватит работы.

– Нет! Отец, я поеду. Я встречу Майкла, мы будем там вместе. Моника, если захочет, полетит с нами.

Моника с щенячьей преданностью в глазах смотрела на мистера Сэмуэля.

– Я очень хочу увидеть Майкла. Пожалуйста.

– Ок, хорошо, полетите через два дня. Остановитесь у нас в доме. Майкла привезут туда через пять дней. Джон, только прошу, не дави сильно на Саймона. Он хороший парень. Он в Канаде всего лишь год.

– Хорошо, отец. Мы вылетим уже завтра.

– Мистер Сэмуэль, его по-прежнему нет.

– Моника, прошу тебя, не беспокойся. Он обязательно появится. Я не знаю, куда он пропал. Не понимаю, почему не выходит на связь. Майклу не десять лет. Наверняка он сможет все объяснить.

– Но мы с Джоном здесь уже неделю. Миссис Олис постоянно звонит и волнуется, как и мы.

– Я сделал все, что мог. Он сел в самолет. Это все, что я знаю. Возможно, ему стыдно. Я не знаю, Моника. Я с женой поддерживаю Олис как могу.

– С вами хочет поговорить Джон.

Моника передала телефон Джону, который сидел рядом и держал ее за руку.

– Отец.

– Привет, Джон.

– Как вы там?

– Не находим себе места.

– Он появится, не волнуйтесь.

– Он точно вылетел? Ты уверен? Может, что-то пошло не так?

– Джон. Мне доложили, что все прошло по плану. Он выехал из федеральной тюрьмы нашего штата. В Джерси его сняли с рейса, отвезли в международный аэропорт, дали документы на имя Саливана Оконора, и он должен был вылететь первым же рейсом в Ванкувер.