Он был очень рад приезду Виктора. Неписаный кодекс разведчика — ни с кем не сходиться — всегда держал Короленко на «голодном пайке». Настоящих друзей у СБУшника не было. Как часто случается в жизни, человек называет друзьями коллег по работе, соседей по лестничной клетке, единомышленников или просто людей, которых давно знает. Почему? Может, от тоски, что у него в действительности нет того, кого можно назвать другом? Так и здесь. У Короленко не было друзей. Что у него было к пенсии? Маленький домик в итальянском стиле да парильня, которую он очень уважал.

Виктор был одним из немногих гостей, кому полковник был действительно рад. Скрытный, не дающий глупых обещаний, не спешащий с выводами, всегда «бьющий в десятку» своими ироничными высказываниями, журналист импонировал натуре самого Короленко. А уж о способностях Виктора Лаврова что и говорить. Иногда он удивлял даже Короленко, который в силу своего прагматизма привык ничему не удивляться.

— Что, полковник? Лес рубят — щепки летят? — Виктор посмотрел на густой покров коры и кусочков дуба вокруг колоды.

— Хочешь помочь? — усмехнулся Короленко.

— Да куда уж мне? Ты одной рубаешь, как я двумя, — пошутил в ответ Лавров.

— Ой. Да-да-да!.. — с иронией воскликнул «чекист», хотя, конечно, эти слова были ему приятны.

Он и вправду был крепок, несмотря ни на что. Старый холостяк — да уже и не холостяк, а, скорее, бобыль, — бывший офицер спецслужб прекрасно понимал, что с таким тяжелым увечьем жить полноценно можно, только регулярно работая над собой. Жалеть его было некому. Это и давало ему силы не раскисать, а бороться. Наперекор всему, назло судьбе. И он побеждал.

— А может, поставишь себе тэны в баню, и ну его нафиг? — провокационно спросил Виктор.

— Парильню надо топить настоящими дровами, а не электричеством! — назидательно ответил Короленко. — Мы ведь люди, а не цыплята гриль?

— Железно! — засмеялся Виктор.

— Пойдем в дом, Лавров, а то скажешь, что я тебя простудил! — наигранно пробурчал Короленко и похлопал Виктора по спине своей широкой ладонью.

В небольшой, но добротной печи громко стреляли дрова, прогорая из головешек в мелкие угли. Первым из девяностоградусной парильни выскочил Виктор и, миновав накрытый стол, пробежался во двор. Здесь он ухнул на себя ведро ледяной воды, приготовленной загодя.

— У-а-а-а-а-а-ф-ф-ф-ф-ф-р-р-р! — вырвалось из груди.

На улице было минус семь. Но тело после дубового веника, пропаренного в растворе эвкалипта, совершенно не чувствовало холода.

Вернувшись в теплый предбанник, Виктор принялся растираться, поглядывая на стол. «Невидимая» горничная этого дома — Марина — к приезду гостя постаралась на славу. Печеная утка с черносливом, твердый сыр, маслины, фета, парочка оригинальных салатов, виноград и, конечно, цитрусовые… Словом, все, что не сможет убить вкус прекрасного коньяка, который журналист привез с собой. Короленко, конечно, знал, что Виктор приедет к нему, и подготовился к встрече, как надо.

Лавров из кадушки, стоящей на отдельном столике, большой деревянной ложкой зачерпнул домашнего кваса. Свежий резкий хлебный запах из кружки, похожей на бочонок, взбодрил его. Из парильни тем временем вышел раскрасневшийся полковник.

— Что, не выдержал, журналюга, моей парильни? — издевательски спросил он.

— Старый садист! — парировал Виктор, играя обиду. — У тебя сердца нет!

Короленко тем временем ловко надевал свой протез, напевая:

— Чего ты сидишь? Наливай!

— Кажется, эта песня не так заканчивалась, — сквозь смех ответил журналист, открывая душистый таврийский коньяк…

— Слушай, Витя, что я тебе скажу, — вдруг стал серьезным Короленко и как-то устало плюхнулся в широкое плетеное кресло во главе стола. — Тебе не стоит туда ехать…

— Куда? — Виктор смотрел на товарища с хитрой ухмылкой.

Он еще ни словом не обмолвился о своих планах и о причине визита к отставному полковнику.

— Ну, туда, куда собираешься, — уклончиво и невозмутимо ответил Короленко и, насыпав на кусочек лимона соли, тут же отправил его в рот, причмокивая и поясняя: — Иногда руку судорогой сводит…

Виктор посмотрел на крепкую руку пенсионера спецслужбы. Пятидесятисантиметровый бицепс мог бы стать прекрасным украшением титульной страницы любого физкультурного журнала.

— А фантомные боли не беспокоят?

— На «Карину» не пускают ни своих, ни чужих.

Лавров не сдавался. Он уже налил коньяку и себе, и собеседнику и поднял свой бокал, нарисовав им в воздухе галочку, обозначая тост.

— За встречу, полковник!

После «рюмки», закусив горячей уткой, пропахшей черносливом, Короленко продолжил напирать на Виктора:

— …Неизвестно от чего умер капитан. Уже пятый месяц лежит в холодильнике.

Журналист открыл маленький бар-холодильник и достал оттуда запотевшую от холода, почти пустую бутылку «Тоника». Он был в гостях у полковника не первый раз и знал, что и где лежит.

— А вот я когда-то попал в холодильник, когда поехали снимать программу о мясохладокомбинате… Представляешь?

— Сухогруз скоро потеряет управление. Моряки стоят вахты, дрейфуя, то и дело возвращаясь в точку, где произошел захват. На связь практически не выходят, — продолжал рассказывать отставник.

Игра в «кошки-мышки» продолжалась. Лавров отвечал невпопад, но так было нужно. С такими людьми, как полковник, лучше общаться полунамеками.

— …И вода заканчивается, — в тон Короленко отвечал Виктор, выливая остатки «Тоника» в фужер.

— Да, пресной воды осталось совсем мало. В общем, все совсем плохо…

Уже и бутылка коньяку подходила к концу, а Виктор продолжал валять дурака, не говоря прямо, зачем приехал. Но Короленко это было и не нужно. Он прекрасно понимал, что Виктор пришел к нему за помощью — он хочет во что бы то ни стало попасть в Сомали и помочь несчастным украинским морякам. Но как? Вот он и пришел за советом. Но, к сожалению, полковник действительно ничем не мог ему помочь, поэтому оставалось только отговорить журналиста от этой затеи.

— …И к тому же, — продолжал вечер уговоров офицер спецслужбы. — На борту «Карины» оружие…

Виктор застыл, глядя в одну точку и играя желваками. Затем встал, подошел к двери в парильню, на которой висела мишень для дартса и, вытащив оттуда дротики, вернулся на свое место.

— Мое оружие — перо, — спокойно сказал журналист. — В хорошем смысле этого слова, — и кинул один из дротиков в мишень.

— …Судно почему-то шло без конвоя… С этим не надо разбираться. Если шло без конвоя, значит, это кому-то было нужно.