Рассказывая, Короленко смотрел, как Виктор один за другим отправляет дротики точно в цель.

— И вдобавок, самое основное… — полковник замялся, и Виктор посмотрел ему в глаза.

— …Поступила информация, что координаты судна пиратам сообщили из порта убытия. То есть из Ильичевска. По телефонной связи.

— А вот это уже интересно! Ты знаешь, полковник, я себе такую «мобилу» прикупил! — восторженно воскликнул Виктор.

— Я тебя умоляю! Оставь в покое это дело, — вдруг попросил старый «чекист». — Неужели ты думаешь, что способен найти того…

— Гаврилыч! Мои пуговицы пришиты крепко! Отрывать их бесполезно…

— Да? — грустно спросил полковник.

— Да!

— Ну, тогда еще по коньячку? — совершенно весело спросил Короленко.

— Да-а-а-а! — протянул Виктор, понизив голос.

Мужчины засмеялись, и полковник нажал на кнопку переговорного устройства, висящего на стене, обшитой лакированной «вагонкой».

— Мариночка! Принесите нам коньячку, пожалуйста!

* * *

Утро выдалось серым и хмурым, в воздухе витал запах оттепели. Короленко, провожающий Виктора до гаража, шел угрюмый. Вечер уговоров не удался. Виктора было не сдвинуть. Он ни слова не проронил о своих намерениях и ничего не попросил. Такой прокол у полковника был впервые в жизни. Уж кто-кто, а он умел и вербовать, и перевербовывать, но тут потерпел фиаско. На заборе у гаража, видимо, почувствовав скорое потепление, каркнула громадная черная ворона.

— Плохая примета, — проворчал Короленко, уже подойдя к задней двери в гараж.

— С каких это пор ты начал верить в приметы, полковник? — весело спросил Виктор.

— С каких? С никаких… — пожал плечами бывший СБУшник.

— А, знаешь… — неожиданно доверительно произнес журналист. — Я тоже верю в приметы. Вот, например, если ваши соседи сверху ушли на работу, забыв при этом закрутить кран на кухне, то это — к дождю!

Шутка Виктора не произвела должного эффекта. Короленко не повел и бровью.

— …Не суйся ты в это дело, Лавров, — обреченно сказал полковник. — Тут замешаны такие силы, что даже нашей организации не справиться.

— Откуда узнал, что я собираюсь в Сомали? Радуцкий сказал? — спросил Виктор, впервые за весь визит говоря с Короленко начистоту.

— Ты на него не обижайся… — вместо утвердительного ответа сказал полковник. — В конце концов, это я ему посоветовал отправить тебя в Австралию, чтобы ты не ринулся в Африку в сентябре.

— Ах, вот оно в чем дело…

— Вот видишь, я тебе все рассказал, как есть, — вздохнув, сказал Короленко. — Не обижайся, слышь? Хотя бы на него…

— А чего мне на него обижаться, полковник? Я уже у него не работаю. Со вчерашнего дня. Все обиды остались в прошлом.

— То есть как?! — абсолютно искренне удивился Короленко. — Он тебя уволил?

— К чертовой матери! — засмеялся Виктор. — Так и сказал! К чертовой матери! С тобой, Лавров, опасно находиться рядом…

— Да… ты… — сбивался с мысли Короленко. — Я… да никуда он не денется. Вернешься — помиритесь и все…

— Полковник, я же не ребенок. Ты меня знаешь. Сказал, что поеду. От канала или без канала, все равно поеду.

То, что появилось на лице Виктора, трудно назвать улыбкой. Скорее это была та гримаса горькой иронии, когда человеческие принципы выше всего. Даже рабочего места.

— Далась тебе эта Сомали, — с досадой воскликнул Короленко.

— Далась! — неожиданно горячо выпалил журналист. — Знаешь, когда я увидел слезы матери одного из матросов «Карины», совсем еще мальчишки, который только-только вернулся из армии и поехал заработать денег, я вспомнил… Вспомнил, как после вывода войск из Афгана нас оставили служить дальше, хотя мы уже и отбарабанили по два положенных года. В стране солдат не хватало — понимать надо! В отпуск, конечно, съездили, ну а потом вернулись. Все, как один… Комсомольцы, йетить твою мать…

Виктор говорил так, что черная ворона, сидевшая на заборе, испугалась и улетела.

— …А потом? Потом один мой товарищ. Боевой. Вместе кашу жрали из котелка. Был убит случайной пулей. Офицер в комнате для хранения оружия чистил пистолет и — все, как положено — отвел затворную раму, поднял свой «ПМ» под сорок пять градусов, произвел проверочный — нажал на спусковую скобу. Прозвучал выстрел. Патрон оказался в патроннике. Пуля вылетела из «оружейки», разбив окно, и на излете убила Генку, просто идущего из столовой в восьмидесяти метрах от казармы. Прямым попаданием в висок! И где? Не на войне, будь она проклята! А в мирное время, когда и дембель уже должен был пройти!.. Суд-пересуд. Никто не виноват! Никто ни в кого не целился, и все было согласно правилам техники безопасности. Просто дикая случайность. А человека нет… А сейчас? Зная, что такой «выстрел» может произойти в любой момент и произойти не случайно, никому до этого нет дела! Никому!.. И вот когда я увидел мать этого матроса, я вдруг вспомнил мать Генки, которая приехала за трупом в часть!.. Поэтому не уговаривай! Раз у нас, в правовом государстве, некому об этом подумать, я займусь. Хоть что-то попытаюсь сделать. И, если спасу эти жизни, значит, не зря живу на этом свете.

Лавров, казалось, вылил все, что хотел сказать вчера. При этом Короленко, глубоко спрятав эмоции, слушал его с каменным лицом.

— Мир погубят эмоции, Витя, — спокойно сказал бывший офицер спецслужбы, раскидывая ногой мелкие веточки на начавшей таять дорожке.

— Миром управляют эмоции! — возразил Виктор, сделав ударение на слово «управляют».

Короленко долго боролся с самим собой. Он так увлекся размышлениями, что не заметил, как с левого плеча, на которое крепился протез руки, сползла куртка. Виктор поправил ее, накинув обратно. Он понял, что ему пора…

— Ну… — начал он.

— …В общем, так! — перебил его полковник. — В Сомали у нас никого нет. Туда даже Интерпол не суется. Гражданская война, сам понимаешь. Единственное, что могу посоветовать… Один из немногих способов спасти моряков «Карины» — сделать все, что творится на судне и вокруг него, достоянием гласности, показать мировой общественности… поднять шум, короче. И чем скорее, тем лучше. И тогда даже сильные мира сего испугаются и постараются замять дело — ребят отпустят и все сведут на нет. Ты понял?

«Побежденный» Короленко смотрел Виктору в глаза. Виктор никогда не боялся играть в эти игры и выходил победителем из любой «дуэли».

— Я понял. Спасибо, полковник, — просто ответил он. — Но…

— …Никаких «но»! — перебил Короленко, ухватив мысль журналиста. — Начинать следствие отсюда — самая большая глупость для тебя. Сожрут, и фамилии не спросят. Поезжай, а я тебя подстрахую отсюда… как смогу… Вайбер мой помнишь?

— А то, — улыбнулся Лавров.

— Ну, будь!