Блажь замолчал. Лицо его приобрело вдруг жесткое, хищное выражение.

– Как-то раз один он пришел. Потрепанный весь, едва ногами ворочал. На банду они в дальней ходке нарвались. Он ушел, а она в аномалию попала… В общем, мы Марго больше не видели. Может, на самом деле сгинула в «перекати-поле», есть тут такая аномалия паскудная. Только сдается мне, кинул он ее, уж больно тогда глазки у него бегали, всех за рукава хватал, по сто раз историю эту, про аномалию, повторял. Будто убедить хотел – и нас, и себя. Ну, мужики поверили, конечно, а может, просто вид сделали, что поверили. Никак ведь не докажешь. Да и потом, как ни крути, были они с Марго чужаками, а за чужака кто вступится. Ну, сгинула, вот и весь сказ. А я, честно скажу, сдрейфил тогда. Ночью лежал, думал, пойду за ней, отобью у банды или следы какие поищу, чтоб наверняка знать, а утром… Сколько она мне потом снилась, ласковая такая, красивая…

– А мужик тот что? – спросил Свят.

– Да хрен его знает, – отмахнулся Блажь. – Говорили, накосячил он знатно. Проигрался в Восточном форте. Его и прирезали по тихой грусти. А я вот вам байки про Марго рассказывал, дескать, была у меня подруга такая. Была, как же! Она на меня и не поглядела бы такого. Мне вообще с бабами никогда не везло.

– Ну ладно, Блажь, – похлопал его по плечу Свят. – Не убивайся. Будут у тебя еще бабы, глядишь, и красавица найдется. Ты теперь у нас вроде почетного ходока, вернешься в свой форт – героем будешь. Смотри, какую территорию ногами перепахал. Это тебе не ватрушка с маслом – полстраны на пузе прополз.

Блажь отмахнулся от него, но морщины на лбу разгладились, чуть потеплело в глазах.

– Слушай, Блаженный, а как тебя звать-то на самом деле? – спросил Нестер, придерживая на боку соль-камень.

– Хм, я думал, и не спросишь. – Блажь усмехнулся: – Семеном мамка назвала…

Город спал. Сон его был чутким, как у человека, прикорнувшего в незнакомом месте, – того и гляди полезут незваные гости, потревожат, и придется искать себе другую лежку. Город то погружался в сладкую дремоту, но вздрагивал телами домов, осыпающейся штукатуркой, приоткрывал глаза-окна, подслеповато смотрел, нет ли нарушителей, и снова затихал – до следующего пробуждения.

Городу снились сны. Цветные и яркие – когда детвора прыщет смехом, качаются скрипучие качели, мать зовет из окна припозднившегося сына, пахнет пшенкой и котлетами, борщом и свежим хлебом. Чинно прогуливаются парочки, старики сидят на скамейке около дома, шлепает где-то домино, парни играют на гитаре, несется над дворами ломающийся голос «певца», и женщина в окне осуждающе качает головой. Снились серые и поблекшие – когда город умер. Трещины покрыли облупившуюся краску стен, пылью запорошило окна, никто не тревожил скрипом лестницы двухэтажных домов. Деревья почернели, высохли, лишились листвы и теперь торчали скрюченными стволами, как пальцы, указывающие в небо. По телу города неслышно скользили от невидимого ветра обрывки старых газет и мусор. В черных провалах девятиэтажек, возвышающихся над городом словно титанические слоны, бродили неясные тени.

На окраине, в транспортном депо, теснились, липли друг к другу машины. Легковушки на спущенных шинах жались к махинам тракторов. Неизвестно, как попавшая сюда карета «Скорой помощи» искала защиты у пожарной машины с уныло свисающим шлангом. Попадались брошенные грузовики, окруженные, как акулы рыбами-прилипалами, разномастным металлическим хламом. На узкоколейке, брошенной будто бы из другой декорации, к совсем иной действительности, возвышался новенький, блестящий паровоз.

Нет, город не чувствовал себя одиноким. У фонтана на городской площади промелькнул силуэт собаки. Серые, словно вырезанные из плохой, дешевой бумаги, фигуры людей на мгновение присаживались на скамейки, появлялись у дверей магазинов, исчезали в подъездах. Город дожевывал образы, выискивал их среди складок улиц, как голодный ищет последние крошки хлеба.

Город ждал, притаившись в тенях. Когда покажутся новые «гости», вступят на его порог, осторожными шагами пробуя на прочность его улицы. У города было много сюрпризов для новых посетителей. Город поджидал их, чтобы переварить в своей утробе, насытиться свежим мясом, а затем погрузиться в чуткий сон. До нового приема пищи.

Город знал, как удержать свою добычу.

– Что по карте? – Свят остановился, вытряхнул из ботинка попавший туда мусор, быстро зашнуровал берцы.

– По карте город Нагорск, – ответил Полоз, вглядываясь в обозначения. – Так, поселок городского типа, численность населения на момент Катаклизма – четыре тысячи пятьсот человек.

– Что-то не похоже, – произнес Якут, с сомнением оглядывая очертания девятиэтажек на горизонте.

– Так ты ж тут не был? – Соль-камень быстро поставил Нестера в строй – исчезла боль в ребрах, сошли синяки, он чувствовал себя бодрым и здоровым.

– А мне и не надо, – невозмутимо ответил Якут. – Но рубь за сто, девятиэтажек тут быть не должно. И вроде бы Нагорск на реках стоит?

Полоз кивнул, не отрывая взгляда от карты.

– Кто-нибудь видит здесь реки? – не унимался Якут. – Да и постройки не северные. Во всяком случае, для такого количества населения.

– Ошибиться мы не могли? К Кирову выйти?

– На сто тридцать километров? – засомневался Свят. – Да и маловат он для Кирова. Киров город большой, я там бывал. Полмиллиона человек – это тебе не шутка. А здесь от силы тысяч на десять. Да и Киров, опять же, на реке стоит.

– А может, ну его на фиг? – с сомнением протянул Блажь. – Давай обойдем?

– Что, боишься в этот твой Блуждающий город попасть? – подначил его Свят.

– Боюсь, – честно признался Блаженный. – Левый какой-то городишко. А если правда не врут мужики?

– Так ты ж сам говорил: «ляльки» не брать, и все тип-топ будет.

– Ну как скажете. Я предупреждал.

Отряд осторожно вступил на дорогу, ведущую к городу. Первые шаги не преподнесли никаких сюрпризов – обычная дорога, в пятнах раскуроченного асфальта, только летает вокруг южная, желтая пыль. В какой-то момент стало трудно дышать, но затем неприятный эффект сошел на нет, легкие прочистились. Они медленно двинулись вперед, проходили мимо оставленных машин на спущенных колесах.

– Откуда только они эту рухлядь натащили? – спросил Нестер, пытаясь смотреть сквозь покрытое толстым слоем пыли стекло. На дерматиновом сиденье проглядывалась брошенная сумка, смешной брелок – хулиган-волк из старинного мультфильма – замер над лобовым стеклом.

– Да, раритет на раритете и раритетом погоняет, – ответил ему Свят, попинав шины еще одного железного монстра давно ушедшей эпохи.

– О, а тут новенький, – откликнулся Блаженный, высматривая валяющийся на боку «Логан». – Ну, в смысле, современный. Вот еще один…

Дорогу перегораживал «Гранд Чероки» без одного колеса, со смятым бампером и открытым багажником. Черные мешки, под завязку набитые слежавшимся барахлом, вывалились на дорогу. Под машиной натекла бензиновая лужа, стоял в воздухе одуряющий запах свежеразлитого топлива.