Тычок в плечо заставил сбросить с себя мрачные мысли. Полоз повернул голову. Свят. Потная рожа, каска на затылке.

– Все думки гоняешь? Идешь – глаза стеклянные.

– На привале поговорим.

– А чего ждать-то? Вон у Нестера уже нога за ногу заплетается. Самое время привал сделать.

Нестер на ходу показал ему кулак. Шедший впереди Якут оглянулся, улыбнулся уголками губ.

– Нет. Пока светло – будем идти. Потом – привал.

– Ну как знаешь.

Они прошли еще с полкилометра, когда Якут остановил группу.

– Что там?

– Похоже, пришли мы.

– Что впереди?

– Болото.

Под ногами захлюпало, Якут остановился. Впереди, насколько хватало глаз, простиралась болотистая местность. Кое-где торчали тоненькие стволики берез, выныривали из поросшей травяным ковром почвы кривоватые, кособокие ели. Вдали виднелась полоса леса, но до нее не меньше трехсот метров. Да и лес не внушал доверия. Дальше должен был начаться клубок речушек, вполне вероятно, что местность будет заболочена и дальше.

– Пойдем в обход?

– Только время потеряем. Да и не выведет нас обход никуда.

– Ладно, форсируем.

Якут кивнул, оставив вещи Святу, пошел искать слеги. Отряд отступил на сухую землю, Блажь уже скинул рюкзак.

– Рано распатронился. – Свят неодобрительно глянул на него. – Сейчас оленевод наш прибежит, и пойдем.

– Покурить бы, командир. – Блажь жалобно посмотрел на Полоза, закинул рюкзак обратно на спину. – Я уж сколько на голодном пайке, а? Да и нет тут никого.

– Кури, – разрешил Полоз.

Блажь не заставил себя долго ждать – ловко свернул самокрутку и глубоко затянулся. Якут принес слеги, отряд выстроился за ним гуськом и вступил в болото. Под ногами зачавкало. Они шли, приминая траву, оставляя за собой следы, которые быстро затягивались. Кое-где пестрели белые цветочки вахты, попадался сабельник, точками краснели ягоды. Догнивала кем-то давно наведенная гать – черная от воды и времени древесина. Видать, в места эти все-таки забирались люди. Якут по одному ему ведомым ориентирам шел ходко, иногда останавливался сам и останавливал группу, проверял путь, а затем устремлялся дальше.

– Слышь, Якут! – долетел из середины отряда голос Нестера. – А тут змеи водятся? А то шмыгнул кто-то пару раз.

– Иди, иди, не отвлекай проводника. Яйца не откусят, и ладно, – ответил ему Свят.

– Кому как. Недолюбливаю я хладных гадов.

– Боишься?

– Недолюбливаю.

– Вот черт!

– Чего там?

– Слега под воду ушла.

Якут остановился, бросил через плечо:

– Это бочаг. Осторожней, левее возьми. Темнеет уже. Надо до полосы леса скорее добраться.

Движение застопорилось. Болото тихонько пробовало группу «на зуб». Полоз аккуратно вытянул ноги из травы, выбрал кочку посуше. Отсюда край болота был уже близко, метров двадцать, не больше.

– Как они тут клюкву собирают? – встрял Блажь, налегая на слегу.

– Кто это «они»? – откликнулся Свят.

– Леший, кикимора болотная, – подхватил Нестер.

– Да тьфу на вас! – Блажь сплюнул. – Жили же здесь когда-то люди! Вот позавчера наткнулись. Деревня, правда, сгнила вся, но ведь была же! Дома стояли, люди жили, может, и за клюквой сюда ходили.

Полоза передернуло. Гнилую деревню они действительно миновали на днях, и все еще стояли перед глазами покосившиеся крыши, быстро зарастающая дорога и пуще всего поразивший воображение остов автомобиля, неизвестно как поставленный «на попа». Стоял железный конь, взбросил вверх копыта-колеса. И ведь что характерно – блестит как новенький, даже стекла отмыты, хоть заводи и езжай, а дома вокруг зеленым мхом затянуло по самые крыши, окон не видно. И под этой шубой словно дышали дома, возились, скрипели на все лады, отчего Нестер предложил назвать поселение Скрипящей Деревней. Само собой, ни души, а за утонувшим во мху забором – коляска детская, вся такая чистенькая, ладная, внутри ни соринки.

За кромкой болот начинался лес. Для ночлега выбрали небольшую поляну, расчистили место, аккуратно сняли дерн для костра – после недолгих раздумий Полоз разрешил развести огонь. Надо было просушить обувь, с сырыми ногами долго не побегаешь. Доели остатки вяленого мяса, в котелке весело забулькала вода. Якут аккуратно отделил часть брикета с «чаем», бросил в котел. Подношение забурлило, окрашивая воду в бурый цвет.

Спать было решено в очередном выворотне. Выворотень оказался большим, ни дать ни взять берлога, сухая и просторная. Саперными лопатками углубили «стены», подровняли вход. Якут нарубил лапник с ближайших елей, побросал его внутрь. Полоз распределил часовых – первую вахту забрал себе.

Блаженный разулся, скрутил с ног портянки, кряхтя и с удовольствием вытянул ноги.

– Вот это я понимаю. Сколько ноги трем – до Москвы ни одних бот не хватит.

– Не скули. – Свят поставил берцы поближе к костру.

– А я не скулю. Был у нас один ходок, так он с собой всегда запасные сапоги таскал. Ну обычно-то идешь налегке, на день-два, не больше. Прошелся по «грибным» местам, ляльки, если попадется, собрал – и домой…

– Сдается мне, Блажь, что ты тот еще ходок был, – усмехнулся Свят. – Дальше чем на день-два от своего форта не отходил. А заливал нам, в Белояре, что круче сваренных яиц живоглотов на завтрак ел.

– Да чего ты понимаешь! – взвился Блаженный. – Я же говорю, обычно, да не всегда. Да мы с Колькой Бешеным где только не были! А аномалия, что меня к вам закинула? Думаешь, около форта встречается? Да мы с ним столько километров навернули, тебе и не снилось! Коммандос, блин!

– Ладно, ладно, не заводись. Я ж пошутил, – примирительно поднял руки вверх Свят, но улыбаться не перестал. – Ну, так что там с мужиком, с сапогами-то?

Блажь запыхтел, но потом сменил-таки гнев на милость и решил рассказывать дальше:

– Мы ему говорили: «Зачем тяжесть лишнюю таскаешь?» Ну а он нам, не утянет, мол. «Не люблю, когда ноги сырые». Ну так вот. Есть такая аномальная штука, «голован» называется. Попадается редко, в основном на подтопленных местах. Размера разного бывает: когда маленький – вляпаешься, подошву от бота отъест, и все, а когда здоровый, мля, целиком человека проглотить может.

– Живой, что ли? – не понял Свят.

– Аномалия, говорю тебе. У нас один умник был, так он толкал, «голован» это вроде хищного растения или как-то так. Сидит себе в засаде, под водой, ждет, когда неосторожный ходок в него наступит. Хлоп. Поймал птичку. Из-под воды выныривает, и привет.

– А как выглядит-то?

– Да черт его знает, как сказать. На тюльпан похож, только увядший. А на вид кожистый, масленый, а как добычу схватит – твердеет, что ни ножом, ничем его не возьмешь. Аномалия, говорю. Так вот. Мужик тот, с сапогами, на исключительно крупного «голована» тогда попал. Целиком он его заглотил и закостенел. Мы на него случайно набрели. Страху-то натерпелись, во! «Голован» органику всю вроде как в себя растворяет, а что не органическое, потом наружу выбрасывает. Стоим мы с Колькой, как два столба, а на верхушке «голована» потихоньку так рюкзак появляется. «Плюнул» он в нас рюкзаком-то, ну, мы ждать не стали, похватали вещички, ноги в руки и деру оттуда! Я уж потом сообразил, что Колян рюкзак этот с собой прихватил.