Оказывается, «кое-что» — это целая трапеза из салата с грудкой индейки, тостов и ягодного десерта. Поев, Кларисса вдруг понимает, что продолжить экскурсию при всем желании сразу не сможет. Ощущение расслабленного, тяжелого, полностью удовлетворенного тела так упоительно, было бы просто насилием заставлять его сейчас двигаться. Даже глаза как будто хотят закрыться, словно чья-то теплая ладонь прикрывает веки…

Когда Кларисса снова открывает глаза, она в первый момент не может понять, что произошло. Она уже не сидит на кухне за столом напротив Джека, а лежит в большой кровати на шелковой простыне под одеялом. А где же Джек?

Она встревоженно поворачивает голову и видит его. Джек тут, он лежит рядом, согнув руку в локте и подпирая голову ладонью. Он смотрит на нее, причем явно уже долгое время. У него на губах играет улыбка, и сейчас в ней нежность, любовь и радость.

Кларисса блаженно потягивается. Все ее тело отзывается приятной болью, какую она испытывала прежде после занятий в фитнес-центре.

— Я заснула? Который час?

Джек поднимает голову и смотрит на часы:

— Около одиннадцати. Я тоже вздремнул. Во сне я видел тебя, но потом мне захотелось видеть тебя наяву, раз уж ты здесь.

Он отводит прядь волос, упавшую ей на лицо, и гладит ее по щеке. Кларисса, которая смутилась из-за того, что заснула посреди разговора, не знает, что делать с этим смущением, и заявляет:

— Не очень-то прилично смотреть на человека, когда он спит.

— Не очень-то прилично засыпать в гостях! — парирует Джек, подражая ее интонации.

— Это ты меня укатал, я не собиралась спать!

— Тебе не понравилась экскурсия?

— Как ты можешь такое спрашивать, Джек! Еще как понравилась! — Кларисса протягивает руку, привлекает его к себе и целует несколько раз в щеки, в лоб, в подбородок.

— Если хочешь, мы можем ее продолжить. Или, может быть, для начала кофе?

— Ты читаешь мои мысли. Впрочем, к этому я уже почти привыкла, — говорит Кларисса, блаженно откидываясь на подушки.

Кофе в постель! Живя одна, Кларисса, естественно, не могла обеспечить себе подобную роскошь. Кузина Джули только покачала бы головой или показала бы язык, если б она ее попросила так за ней поухаживать. И даже в отеле на Острове Радости, где персоналу было приказано удовлетворять все прихоти личных гостей хозяина, Клариссе в голову не пришло, что можно заказать хотя бы завтрак в номер. А тут, не успела она как следует проснуться и встать, чтобы пойти в кухню вслед за Джеком, как он сам входит в спальню с подносом, на котором стоят две чашечки божественно пахнущего эспрессо, молочник, сахарница и вазочка с печеньем.

Испустив стон изумления и восторга, Кларисса хлопает в ладоши. Джек ставит чашку на тумбочку возле кровати и церемонно кланяется. Кофе сварен на славу.

Подкрепив свои силы, они отправляются на вторую часть экскурсии. Комната, отведенная Джеком под рабочий кабинет Клариссы, — небольшая, с окном, выходящим в сад.

— Ты, правда, не сможешь дотянуться из окна, чтобы рвать ягоды прямо с веток, но зато весной у тебя перед глазами будет цвести черешневое дерево.

Кларисса благодарно прижимается к нему плечом. Этот человек в августе подумал о том, что будет видно из ее окна в мае! Оглядевшись кругом, Кларисса задумчиво произносит:

— Интересно, а достаточно ли широк здесь подоконник?

— Смотря для чего.

— Не для чего, а для кого! Для меня.

Она не мешкая забирается на подоконник и пробует устроиться на нем удобно. Оказывается, можно не только сидеть поперек, свесив ноги вниз, но и вдоль, упершись спиной в одну сторону оконного проема, а пятками — в другую.

— Замечательно! Так можно читать. Одно плохо — здесь не поместиться вдвоем, — бормочет Кларисса, пристраиваясь то так, то сяк на подоконнике. Наконец она спрыгивает на пол и, встав лицом к окну, наклоняется над подоконником, приближая голову к стеклу. — Так где, говоришь, растет дерево?

Джек сразу понимает, что дело вовсе не в дереве. Зад Клариссы отставлен так, что ягодицы почти прикасаются к его бедрам. Более того, она слегка поводит ими из стороны в сторону. Наконец между ног у Джека все напрягается, и Кларисса уже не может раскачиваться так свободно. Ей, впрочем, и не хочется преодолевать возникшее препятствие. Вместо этого она начинает тереться об него, то надавливая чуть сильнее, то чуть отодвигаясь вперед. В какой-то момент (Кларисса сама не знает, почему именно сейчас) она чуть сильнее откидывается назад и возлюбленный, словно уже по давно знакомой дороге домой, без всякого усилия входит в ее влажное и горячее лоно. На этот раз тихонько ахает Джек. Потом он начинает двигать свой таз, но не вперед и назад, а из стороны в сторону, как бы описывая восьмерку. От неожиданных новых ощущений Кларисса издает протяжное «О-о-о!» на разные лады. Да этот мужчина просто неиссякаемый кладезь замечательных идей!

Джек любуется ее плечами, по которым рассыпались длинные черные волосы, любуется выгнутой спиной, спускающейся к стройной талии и расходящейся контурами ее таза. Два аппетитных, округлых, упругих, загорелых полушария, которые обхватил руками Джек, так приятны на ощупь, что он начинает сжимать их, сначала легонько, но постепенно все сильнее и сильнее. До него доносится хрипловатый голос Клариссы:

— Да! Да, сжимай их крепче! Вот так! Сжимай… как хорошо!

— Тебе не больно? — озабоченно спрашивает он.

— Мне… хорош-о-о! — отвечает она, и слова переходят в нечленораздельный стон удовольствия.

Джек меняет темп. Теперь он движется медленнее, то почти полностью выходя из нее, заставляя сладкие искры разбегаться по бедрам и животу, то медленно входит в нее до упора, так что его ноги прижимаются к ее ногам, и от этого по ним разливается тепло. Оба могут уже только урчать от блаженства. Их сотрясающиеся тела сливаются в одно. Кларисса ложится грудью на подоконник, Джек опускается на нее сверху, но лишь настолько, чтобы прижаться к ней и почувствовать, как горячие волны оргазма пробегают по ее телу. Потом, обнявшись, они стоят, не в силах произнести ни слова.

Лишь через несколько минут Кларисса медленно, делая большие паузы между словами, изрекает:

— Если… другой кабинет… тоже… так… то я… отсюда… уйти не смогу.

— А тебе и не надо отсюда уходить. Ты ведь сама сказала, что приехала сюда из Нью-Йорка не для того, чтобы поскорее сбежать.

Пошатываясь, они бредут в комнату, расположенную напротив этой, через коридор. Единственное отличие между ними в том, что здесь осталась кое-какая мебель; книжная полка, старый телевизор на ножках и венский стул.

Кларисса в изнеможении садится и обводит обстановку туманным взором:

— Мило. А телевизор работает?

— Да. Но берет всего восемь каналов. И к тому же качество изображения просто …ое, — тут Джек произносит такое слово, которого Кларисса не слыхивала даже в колледже. Мистер Майерс явно не в состоянии следить сейчас за своей речью. Но сейчас Клариссе даже нравится, что он отбросил свой обычный слегка театральный тон и говорит первое, что взбредет в голову. Это значит, что он ведет себя с ней естественно, не продумывает каждую фразу. Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на него и убедиться, что он сейчас — совсем не робот, и не адвокат, и не искусный ловелас, а живой, голый, любящий и любимый мужчина.