– Молодость хотела сохранить. Сперва по крупице, по капельке забирала… Потом – будто мороком глаза застило – все забрала у дочки кузнеца, все до последней кровинушки. Древний заговор, на четыре стороны света и каплю крови…

– М-м-м, Сердце Тьмы. – Тот, кто прятался во мраке, понимающе кивнул. – И что же? Прознали?

– Да, сестра… Могиня… Узнала, прокляла, выбросив между мира́ми.

При этих словах она почувствовала жар у виска, будто тот, кто прятался во мраке, пробовал ее на вкус, проверял, не лжет ли. Ирмина дернулась в сторону, взвизгнула – горло перехватило железной хваткой. Кто-то прошептал из темноты:

– Как ты в навьем мире оказалась?

Ирмина сама лишь предполагала. Сглотнула испуганно, не отпуская взглядом два то приближающихся, от отдалаяющихся уголька в глубине темноты, прислушиваясь к шелесту крыльев.

– Вместе с черным мороком. Не опознал как живую… наверно. Да и живая ли я была… От меня лишь злость и осталась…

– Если мост через реку Огненную не пересекала, значит, жива. – Голос неизвестного стал задумчивым. – Живой стать хочешь? Вернуться к людям? И не просто ведьмой проклятой, а посланницей морока черного?

Ох, как Ирмина хотела – в глазах загорелась и тут же погасла алчная страсть. Да не проси ничего, не зная, чем расплачиваться придется.

От того мотнула головой.

Угольки в темноте запылали ярче, голос прошептал у виска, сладострастно растягивая слова:

– А сестре отомстить?

Женщина снова качнула головой – на этот раз вяло, – дернулась в сторону, надеясь высвободиться или ослабить хватку.

Тот, кто прятался в глубине, тихо засмеялся:

– Верно… Сама не проси, кому надо, те подадут тебе… Так слушай. Ты мне нравишься, проклятая ведьма. Я верну тебе молодость и жизнь среди людей. Здоровье… Если ты кое-что сделаешь для меня.

– Что? – Ирмина почувствовала, как на горле сомкнулись невидимые пальцы, острые когти впились в кожу.

– Ты принесешь мне одну вещицу. Если сделаешь, я исполню свое обещание. Три дня тебе даю в мире людей. Три дня, чтобы выполнить то, что велю.

– Что я должна сделать?

– Найдешь Каменных людей, заберешь у них копье, они хранят его много веков… Оно моё… Мрак к мраку…

Ирмина задыхалась от страха:

– Почему я? Почему сам не возьмешь у них… если оно твое?!

Душная темнота стала еще плотнее, глаза-угольки приблизились, изучая ее.

– Ты возьмешь… А ошибешься, Мара тебя в порошок сотрет, духам отдаст терзать, по кусочкам рвать тело белое… но тебя не жалко…

Ирмина всхлипнула.

– Я не справлюсь, у меня сил нет, чтобы выбраться из навьего мира, – прохрипела женщина. – Я пробовала много раз, да только глубже уходила от границы. Пока не упала… сюда.

– Я поделюсь с тобой своей.

Глаза-угольки почти погасли, а в женщину полилась, леденя кровь, сила – Ирмина чувствовала, как та наполняет ее, как крепнут руки, выпрямляется спина. Тьма отпрянула от нее. Ирмина осторожно посмотрела на свои – теперь молодые – руки. Коснулась лица – и с ужасом почувствовала под пальцами струпья на коже, глубокие морщинки и незаживающие раны. Тот, кто прятался в темноте, засмеялся:

– Это тебе напоминание, чтобы не забыла ты, кому теперь служишь и что с тобой будет, если ослушаешься. – Тень снова поглотила ее, глаза-угольки приблизились, опалив жаром. – Я позабочусь о твоих страданиях. Казнь Мары покажется приятной прелюдией. Умирать будешь долго… И на этот раз – навсегда.

Ирмина и сейчас думала, кто это мог быть. Одна-единственная догадка червоточиной разъедала душу. Но Ирмина помнила, что согласилась на его условия. Теперь обратной дороги нет и не будет.

* * *

Катя брела за неясным силуэтом. Высокий и худощавый юноша с темными волосами, спадающими на лоб. Она пыталась догнать, но все никак не могла – стоило приблизиться к нему, он оказывался укрыт туманом и вот уж мелькал далеко за деревьями.

– Антон!

Крик разорвал плотный туман, заполнив все вокруг и опустившись на низкие сухие ветки.

Дикий лес исчез как по мановению руки. Катя оказалась посреди просторного помещения, похожего на бальную залу: высокие, метров десяти, потолки, покрытые белоснежными росписями, массивные колонны причудливых, неправильных форм, будто застывшая смола, искрящиеся витражи. Она и не знала, что на свете бывает столько оттенков белого! Хрустальные полупрозрачные колонны сказочной формы светились изнутри, причем теплый желтоватый свет поднимался не от основания колонн, а струился сверху, стекал подобно водопаду.

Полы выложены из гигантских плит такого же полупрозрачного хрусталя, гладкого, до зеркального блеска отполированного, золотисто-белого, как и все вокруг.

И такая красота простиралась вокруг на сколько хватало глаз. Катя все шла и шла по этому дивному хрустальному замку, все больше удаляясь от входа. Кстати, он был вообще, вход-то? Как она здесь оказалась?

Катя огляделась. Прямо перед ней возникла одна из колонн, так близко, что девочка смогла разглядеть – внутри что-то есть. Она подошла ближе, дотронулась до поверхности – она была теплой и чуть подрагивала, будто от напряжения. Сквозь прозрачные вкрапления-прожилки Кате удалось рассмотреть, что прячется внутри. Она ахнула: этот золотой блеск и мерцание – не преломление света, как ей показалось сперва, а золотая крошка, сыплющаяся с потолка внутри хрустальной колонны. Словно предновогодний тихий снег, переливчатые крупинки медленно падали и тут же, подхваченные потоком, снова поднимались вверх. Катя перебежала к другой колонне – внутри нее происходило то же самое.

– Чудеса, – прошептала девочка.

Ее внезапно осенила догадка. Катя присела на корточки, чтобы посмотреть сквозь прозрачные, будто янтарные, плиты вниз, и обомлела: там, внизу, был как минимум еще один точно такой же этаж, с такими же колоннами, заполненными то ли золотым снегом, то ли просто пылью.

– Красота-то какая… Что же это за место такое? – прошептала она, оглядываясь вокруг. Но ни подсказки, ни ответа. Лишь бесконечный лес золотистых колонн с мерцающим золотым песком внутри.

– А есть идеи?

Катя вздрогнула от неожиданности: перед ней, едва касаясь пола, мерцала фигура человека. Сердце вначале подпрыгнуло к гортани, уловив в силуэте знакомые черты, но тут же упало, разбившись вдребезги от разочарования. Приглядевшись, девушка поняла, что это совсем другой человек: парень, на вид ее ровесник, светлые волосы чуть взъерошены, яркие глаза смотрят прямо, с чуть заметной усмешкой. Катя смотрела на него снизу вверх и не могла сообразить, откуда она его знает. Откуда ей знакомо это его покачивание с носка на пятку, эта лукавая усмешка и блеск во взгляде.

Знакомый, но не тот.

– Ты кто? Откуда здесь взялся?

Парень хмыкнул и улыбнулся еще шире:

– С тобой пришел…

– Не было тебя, – с сомнением отозвалась Катя. –