Так что, внучка, если б не ты и твой посох, не выбраться нам из ямы гнилой…

Девочки переглянулись. Из темноты, куда скрылись Истр и Аскольд, послышались тихие шаги.

– Благодарствуйте за освобождение, соседи. – Разминая затекшие запястья, к ним приблизился сухой и прямой как жердь старичок с узкой жиденькой бородкой, поклонился. За ним показались Истр и Аскольд.

При виде старичка Могиня всплеснула руками:

– Дед Белоус! Ты-то как здесь?!

– Да вот, сподобил Господь к сыну в гости заехать, – покряхтывал старичок, – а тут на тебе, разбойники эти… Они во мне знахаря и признали, значит… В полон взяли. С внуками, вот, повидаться не успел… Я бы, глядишь, и сам выбрался, да они трость мою наследную отобрали… а без нее я, сама ведаешь, как без рук.

Могиня только головой сочувственно покачала, снова вернувшись к своему диковинному узору.

Катя раз за разом ударяла посохом о землю, раз за разом приказывала: «Невидимы!» – и раз за разом становилась плотнее тень ее, четче проявлялись черты… Что за невидаль? Казалось, что каждая новая попытка только сильнее ослабляла наложенные чары и ускоряла их разрушение. Катя махнула рукой и перестала пытаться.

– Бабушка Могиня, – взмолилась она, видя, как проявляется на глазах, набираясь плотью, Ярушкина фигура. – Поторапливаться надо!

Старичок между тем, взглянув исподлобья на Катю, согласился:

– И то верно! Благодарствую за спасение… Так идите с миром. А мне внучат найти надобно да сынка мово… Да и трость найти надоть.

Белоус вздохнул, оправил рубаху.

Истр внимательно посмотрел на беззащитного старика и перевел взгляд на девочек:

– Ярослава, Катя, вы в лес идите, мы вас нагоним. Сами управитесь? – Те в ответ лишь кивнули.

Дед Белоус, Истр и Аскольд скрылись в темноте, Катя, Ярушка и бабушка Могиня двинулись в противоположном направлении, к лесу.

За ними из темноты будто кто-то следил. Лунный свет выхватил белую руку с зажатым кинжалом, узкое лезвие поймало голубоватый блик, пересекло опустевшую поляну. Пролетая над узором, оставленным на земле Могиней, будто замешкалось. В сумрачном свете было видно, как опутали лезвие и не пустили его дальше тонкие золотистые ветви, что тянулись от земли. Но с тихим шелестом они были рассечены и опали, а лезвие пролетело дальше и через мгновение вошло в горячую плоть. Катя ахнула, осела. Всплеснув руками, обернулась, но ничего, кроме сгущающейся черноты, не увидела. Или это потемнело у нее в глазах? Она покачнулась, схватилась за ветки и тут же рухнула на землю.

Глава 10

Загадка джунгарского колдуна

Аякчаана не спускала глаз с диковинного колобка.

Крохотный комочек грязи уверенно вел ее лесной тропой. Позади остались ржание лошадей, крики детей и треск костров.

– Может, хватит уже? – поинтересовалась она у глиняного колобка, с опаской озираясь по сторонам.

В лесу пахло сыростью, подгнившей хвоей и дымно, остро, знакомо – можжевельником. Здесь, под кронами деревьев, давно наступила ночь, и сейчас лишь редкие лунные лучи проникали сюда. Но колобок вел ее все дальше и дальше, пока едва заметная тропинка не уперлась в вековой дуб. Его тяжелые ветви спускались до земли, сонно поглаживая высокую траву. Колобок остановился и через мгновение замер и рассыпался, смешавшись с грязью. Ая тихонько ткнула пальцем. Ничего себе, обыкновенная глина… Пришли, что ли?

Девочка оглянулась. Высокие кроны покачивались, словно вздыхали во сне. То тут, то там через черную листву проглядывали страшноватые зеленоватые огоньки – то ли светлячки, то ли глаза лесных духов. Аякчаане стало не по себе. Дедушка Учур, помнится, рассказывал ей, что в чаще леса живет лесной народ – кто-то зовет его эльфами, кто-то феями. Он звал их духами леса. И очень не любили они, по его словам, чужаков и невежд.

Аякчаана, повинуясь инстинкту, поклонилась и вежливо произнесла:

– Доброй ночи, лесные духи. Я пришла с добром и уйду с миром, сразу, как найду своих друзей. Прошу вас, не гневайтесь на меня.

Зеленоватые огоньки неожиданно выстроились широкой лентой вокруг Аякчааны. Приглядевшись, она увидела, что ее окружили маленькие, с ее ладонь, человечки с факелами в руках – они и давали тот жутковатый зеленый свет, что напугал девочку.

– Здравствуйте, – зачарованно прошептала она.

Из чащи леса, со стороны лагеря джунгар, послышался шорох. Сотня огоньков мгновенно погасла, и Аякчаану окружила непроглядная мгла. Девочка, прислонившись спиной к стволу, словно растворилась во мраке.

На поляне перед вековым дубом появились две фигуры. Одна, насколько могла судить Аякчаана, молодая девушка в светлом старомодном платье до пола, вторая – пожилая женщина. Ая подумала, что они какие-то странные: обе идут, едва волоча ноги, постоянно оглядываются, наклоняются, что-то поправляя. Лишь когда они вышли на освещенное луной место, совсем рядом с Аякчааной, она поняла, что причина их странного поведения – тяжелая ноша.

Голубоватый свет на миг озарил ее и… выхватил неподвижный тонкий овал лица и светлые волосы.

– Катя? – вскрикнула Ая, совершенно забыв о безопасности.

Она не могла поверить своим глазам: незнакомая женщина вместе с девочкой действительно волокли по траве тело ее недавней знакомой. Как – тело?..

– Что с ней?!

Аякчаана выскочила из тени, желая помочь, спасти, отвести беду.

– Тише ты! – строго прикрикнула на нее пожилая женщина. – Лес в такую пору звонкий, любой шорох разносит на многие версты. Услышат.

Они донесли Катю до дуба, бережно уложили на траву. Девушка, спутница пожилой женщины, засуетилась с заплечным мешком, извлекая из него какие-то свертки.

– Сейчас-сейчас, – приговаривала она и с тревогой поглядывала на Катю. – Я же, помнится, брала с собой траву-кровохлебку.

Женщина же опустилась рядом с Катей на колени, перевернула ее на бок. Только сейчас Аякчаана увидела, как по рубашке девушки растеклось черное пятно, в центре которого, словно жало огромной пчелы, темнела рукоять средневекового клинка. Аякчаана ахнула, в ужасе прикрыла рот ладонью.

– Что случилось? Она ранена? Это серьезно?

Ей не ответили.

Пожилая женщина обернулась к девушке в светлом платье:

– Надо нож из раны вынуть, помоги.

Девушка оставила свой мешок, опустилась на колени, только с другой стороны от Кати, придержала ее плечо, а женщина одним быстрым движением вырвала клинок и зажала пальцами открытую рану, из которой, судя по расползающемуся черному пятну, кровь потекла быстрее.

Девушка коротко глянула на замершую Аякчаану и показала рукой на сверток, лежавший возле ее ног:

– Подай сюда!

Похолодевшими пальцами Ая бросила незнакомке льняную тряпицу, сложенную конвертиком. Девушка торопливо развернула ее. Внутри оказался клок сухой травы. Она быстро протянула его своей пожилой спутнице. Та, подложив к ране эту траву-кровохлебку, прижала ее как следует, обернула длинную