– Не знаю, – ответил Павел, Андрей скривился недоверчиво. – Да не знаю я! – закричал Павел. – Я правда мало что помню! Почему никто не верит… никогда и никто мне патологически не верит!.. Это какое-то проклятие небес!

– Паша! – осадил его Андрей. – Что именно ты видел?

– Ничего я не видел! – огрызнулся Павел.

Он потушил окурок, обхватил себя руками и стал раскачиваться с пятки на носок, уставившись под ноги.

– Ничего нового я не скажу, – буркнул он. – Вышел из комнаты… на кухню спустился, там кровь… Огромная лужа… – Он покусал губу. – Стало так страшно, что обратно побежал. Забрался к себе под стол, там и сидел… Потом папа приехал. Он же тебя увез к тетке сразу, забыл?

– И он знал, что мама не поскользнулась и не ударилась головой о столешницу?

– Знал.

Что-то сжалось в горле Андрея. «Двадцать лет, – подумал он тоскливо. – Целых двадцать лет…»

– А что это было? – спросил он мрачно. – Самоубийство? Убийство?

– Мы с отцом не обсуждали эту тему. Ты сам-то как думаешь?! – внезапно взвился Павел. – Если он с тобой не хотел про смерть мамы говорить – со мной, что ли, стал бы? С двенадцатилетним сосунком? Энди, ты голову-то включи!

– Хватит орать, Паша. Почему папа не хотел, чтобы я знал правду?

– Боялся, что старший сынок не доучится нормально. Травмировать тебя не хотел.

– Вы такие заботливые оба!

– Ко мне какие претензии, брателло?

– Ты мог мне сказать позднее! Когда с отцом разругался и жил сам по себе!

– Да какая разница? – Павел махнул рукой. – Что бы это изменило? Ну, узнал ты сейчас! И куда теперь это знание положишь? Замаринуешь?

Они стояли друг напротив друга и смотрели глаза в глаза. Павел уже был совсем спокоен и даже обрел способность язвить. Андрей пытался унять раздражение, но получалось плохо. Осознание, что двадцать лет его водили за нос, было противным, сосущим, тягостным. Кто-то должен был заплатить за это, но кто? Он не знал.

– Что ты так на меня смотришь? – спросил Павел.

– Твою мать, Паша… – простонал Андрей. – Я двадцать лет проклинал себя!.. За тот пролитый сок у холодильника. А вдруг, думал, она… из-за меня… Двадцать долгих лет!

Павел выдержал паузу и сказал прохладно:

– Мы все чем-то заплатили. Видимо, всякой правде приходит свой черед, а цена ее – страдания. Таковы прописи небесные.

– Да пошел ты со своими прописями, – глухо произнес Андрей. – Я все равно все узнаю! Я этого так не оставлю.

– Удачи, Энди. Лично я не вижу смысла копаться в прошлом, когда в настоящем такая задница.

– Связаны они, как ты еще не понял? Прошлое с настоящим! И человека по игре я ищу из прошлого! Нет… тут все не просто так.

– Ладно, ищи правду, ковыряй прошлое, – буркнул Павел. – Я только прошу: без ошметков дерьма в мою сторону.

– А пострадать? – съязвил Андрей. – Все, пойду я. Не забудь: бдительность, Паша! Если что, сразу звони. Але, слышишь, неженка?

Павел скривился, но кивнул, помолчал, вытаскивая новую сигарету. Андрей направился к выходу, но остановился. Прошлое цепко держало его и не хотело отпускать.

– А ты знаешь, чем родители занимались? – спросил он. – Я помню, что какие-то эксперименты, сплошные пробирки и микроскопы…

– Восхитительно! – осклабился Павел. – Это спрашивает человек на пять лет меня старше и постоянно общавшийся с папаней. Великолепно пошутил.

– Не говорили мы про его работу! Я как из института свалил, так мне не до генетики стало. Знаешь… словно табу у нас с ним было на эти темы.

Андрей задумался.

– А Светлана Корнеева кто такая, не в курсе?

– Подруга… мамина… – Павел посмотрел на Андрея как-то странно. – Мама меня часто к ней домой привозила, когда они куда-нибудь с папой уезжали. Пирожки у нее были с капустой, я тебе доложу! До сих пор вкус помню, это божественно. Ты разве ее не знал? Странно. А что не так с Корнеевой?

– Пока ничего, – сказал Андрей. – Вспоминай, где она живет!

7.3. Гостиница минут двадцать как осталась позади. Андрей уже мчал по трассе, когда позвонил Михаил.

– Говори! – приказал Андрей, слыша в трубке, как мнется Михаил.

– Это… Андрюха… – сказал Михаил. – Наш урод, похоже, организовал информационную атаку на «Альбу» в соцсетях.

Андрей молчал, а Михаил продолжал:

– Может, «кукловод» это какой-то наш конкурент? Может, он нас из бизнеса вытурить хочет? Или хотя бы из ТРЦ, нет?

– А давно конкуренты стали так маньячить?

– Странно, согласен. Но нельзя исключать эту версию.

– Не трать время на домыслы.

Михаил недовольно засопел.

– Еще новости? – спросил Андрей. – Маша?

– Тихо все. Я бы сообщил тебе.

– Тогда отбой.

Андрей завершил вызов, но в следующую секунду ему пришло сообщение. Номер «кукловод» снова поменял. «Ты готов принести в жертву человека? Готов испачкать руки в крови? Все еще не веришь в могущество фиафидов, глупец? Чем больше ты уклоняешься, тем сильнее прошлое нападает».

– Пшел вон, – процедил Андрей.

Он набрал этот номер, впрочем, ни на что не надеясь. «Кукловод» тактику не изменил – на вызов не ответили. «Эх Маша, Маша, – подумал Андрей. – Что же ты так попалась?» Он поискал в журнале вызовов утренний звонок Ивана Николаевича и позвонил. Номер оказался отключен. Подозрительно.

– Какого черта? – рыкнул Андрей, и что-то прохладное скользнуло по спине. Он набрал Михаила.

– Майкл, срочно скинь адрес Маши.

– Я не помню.

– Ты же у нее был, и не ври, что не был!

– Да не помню я номер дома.

– Ну так вспомни! Карты «Яндекса» тебе в помощь. Пытаюсь дозвониться до отца ее, Ивана Николаевича, а мобильник, зараза, не отвечает.

Он сбросил Михаила и позвонил Ольге. Ее негромкий, обрадованный голос был единственным приятным событием за сегодня.

– Привет, а я скучала.

– Оля, прости, пытался звонить… в бегах весь день.

– А ты скучал?

– Оля, слушай меня внимательно, – торопливо заговорил он. – Сейчас уходишь с работы под любым предлогом. Едешь домой и собираешь самые необходимые вещи. Возьми пару сумок, чтобы в мой багажник поместились.

– Что случилось? – В ее голосе засквозил испуг.

– Пока ничего. Но я не хочу, чтобы случилось. Поэтому, Оля… Вечером ты переедешь ко мне! Не спорь, сейчас не до этого.

– Я и не спорю…

– Супер! Сиди на чемоданах, жди меня. Никому не открывай и отвечай только на мои звонки. Все поняла?