к мохнатому от ржавчины боку Дракона и посмотрел на отца. Тому следовало бы изображать на лице скромную улыбку, подавляя в себе восторг от прекрасного творения, принесенного им в этот мир. От того творения, что он не собирался называть своим именем. Однако вместо этого на лице его присутствовала сосредоточенная напряженность.

Территорию около новых кортов еще не успели благоустроить, а потому вокруг длинного и приземистого кирпичного здания виднелась сплошь глинистая желтая грязь с отпечатками гусениц бульдозера. Оставшиеся штабеля кирпичей были покрыты перевязанной местами тайвековской[23] пленкой, и повсюду из земли торчали, изгибаясь под всевозможными углами, грязные корни деревьев.

Они миновали Дракона и по неслежавшемуся еще грунту прошли ко входу в здание. Корты наверняка были закрыты, но Бен все равно решил попытаться войти и открыл задвижку на двери. Он толкнул дверь, и их обоих сразу обдало резким запахом новенького ковролина и свежей краски. Вдвоем они вошли внутрь — сперва Бен, потом его отец.

При виде светящегося красного указателя с надписью «Выход» в вестибюле сразу возникало ощущение, будто находишься где-то очень поздним вечером. Бен распахнул внутреннюю дверь, и они прошли на галерею, откуда хорошо просматривались корты. Два прямоугольных корта со стеклянной задней стенкой — первый и второй — располагались бок о бок у покрытого ковролином подножия зрительских трибун. На мгновение Бену вдруг вспомнилось, как это место выглядело на архитектурных планах, но тут же представшая его глазам реальность вытеснила все прежние версии. Стены галереи являли собой голый гипсокартон с выпирающими из-под слоя штукатурки линиями швов и бугорками головок крепежа. Все линии кортов казались иллюзорно легкими и прямыми.

Почти на всем вокруг Бен различил пушистый слой скопившейся пыли. Это были корты Мэнли Прайса.

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил отец.

— Выглядит потрясающе.

Бен вдруг остро затосковал по пятну от протечки на потолке в их «Микроне», по разномастным остаткам ковровых покрытий в тамошней маленькой комнате отдыха. Чип раскошелился даже на стеклянную заднюю стенку, но, после того как задвижка у нее на входе сломалась, дверь пришлось подпирать деревянным клином.

— Корты и правда изумительные.

Они постояли некоторое время не шевелясь. Бен не представлял, что делать дальше. До него дошло, что ему, пожалуй, следовало бы удивиться, что они не прихватили с собой ни теннисок, ни ракеток, чтобы погонять мяч.

И когда они так вот стояли, молча глядя вниз, не собираясь ни пройти в глубь помещения, ни выйти наружу, Бену подумалось, что, может быть, отец его просто сильно подавлен тем, что дома ему будет очень не хватать сына.

Между тем тот сделал глубокий вдох, шумно выдохнул и произнес:

— Надеюсь, они все же того стоят.

И вот теперь, спускаясь по лестнице с Марксоном, Бен попытался припомнить поточнее, что именно происходило тогда в здании кортов. Какая доля того долгого отцовского молчания объяснялась мыслями о деньгах?

Марксон посмотрел на него с искренним сочувствием.

— Послушай, — снова заговорил он, — я, разумеется, представляю, каково это, когда дома финансовые проблемы. Когда я учился в колледже, у моей семьи был очень тяжелый период. Это, конечно же, большой стресс.

Бен продолжал молча кивать ему в ответ.

— Так вот, я повторюсь: если тебе понадобится с кем-то поделиться ситуацией дома, я буду крайне рад с тобой поговорить.

Бен как-то никогда не представлял себя тем, у кого дома такая сложная ситуация, что может возникнуть потребность этим делиться с посторонним человеком. Однако, завершая свою фразу, Марксон внимательно заглядывал ему в лицо, явно ожидая признания некоего факта.

Бен вежливо поблагодарил Марксона. И тот улыбнулся ему с такой искренней теплотой и сопереживанием, что Бену стало страшно: а вдруг у него и впрямь имеются настолько серьезные проблемы, что они вызывают такую теплую и сочувственную улыбку?

* * *

Отзанимавшись на геометрии, а затем на биологии, Бен направился обратно к корпусу Хоули. Ему хотелось лишь залезть под одеяло и заставить свою жизнь замереть хоть на несколько минут, пока не начались отборочные матчи в запасном составе по футболу. Ахмед еще утром сообщил Бену, что отец согласился с необходимостью построить в школе плавательный бассейн и теперь, прежде чем нанимать архитекторов, требуется получить одобрение попечительского совета.

Когда Бен спускался по отлогому склону к небольшому мостику, ведущему к прямоугольному двору перед общежитиями, он увидел Хатча и еще одного парня из корпуса Вудрафа, Кайла, которые явно направлялись к нему.

— Уикси! — воскликнул Хатч, и Бен не смог сдержать радостной улыбки.

— Привет, мужики! — отозвался он и сперва пожал руку Хатчу, а потом и Кайлу, который был таким же стеснительным, как и он сам, и прежде они лишь еле заметно кивали друг другу при встрече.

— Мы как раз только что обсуждали твоего долбанутого соседа.

— Да ну! А в чем дело?

— Он что, и правда донес о потасовке у новичков? — подал голос Кайл, который, как ясно видел Бен, старательно изображал возмущение.

— Новички из Хоули лишнего не болтают, — с улыбкой ответил Бен, и его собеседники рассмеялись. Бен даже испугался тому, насколько порадовал его самого этот смех. О бассейне он не стал и заикаться.

— Чувак, — продолжил Хатч, — заходи-ка к нам сегодня перед ужином, на «время бузы».

Бен понимал, как круто было бы иметь еще какое-то дело, сославшись на которое можно было бы отказаться от этого предложения.

— Конечно, само собой.

— А соседу своему скажи: пусть катится ко всем чертям, — вставил Кайл.

Бен обогнул здание, чтобы зайти в Хоули с заднего входа, и поймал в поле зрения высившегося на холме Дракона. Он поднялся по лестнице, отчаянно мечтая хотя бы несколько минут поспать, однако, ступив в коридор, увидел возле комнаты двадцать четыре хромированную вешалку на колесиках — для одежды. Рубашки Ахмеда, вернувшиеся из химчистки, висели на широких, объемистых деревянных плечиках, бережно обернутые полиэтиленом. Вешалки наполняли собой рубашки так, будто в каждой из них скрывалось чье-то несчастное, терпеливое тело.

Бен вошел в комнату и сел за свой стол вопреки преследовавшему его желанию поспать. Он понимал, что необходимо взяться за уроки.

Но вместо этого Бен выдвинул широкий и мелкий ящики под столешницей и, к своему удивлению, именно там, где и предполагалось, обнаружил книжку — «Спутник ученика школы Сент-Джеймс». Бен поглядел на ее имитирующий кожу переплет и окрашенный в красный цвет обрез, быстро пролистал страницы. Он испытывал определенную тягу к подобным предметам: ему нравились такие маленькие, похожие на талисман вещицы, которые, казалось, таили в себе глубокую мудрость независимо от того, что в них содержалось на самом деле. Бен сожалел,