Фелпс был уроженцем Нью-Гэмпшира и потому имел склонность изъясняться слегка пространным слогом, а волосы, с заметной серебристой проседью, неизменно стриг как морпехи[21]. По слухам, он получил «Серебряную звезду» за боевые заслуги в Корее.

Фелпс улыбнулся Бену, и на лице у него сразу набрякли морщины. В кабинете «главного воспитателя» было до аскетичности просто: рыжевато-коричневый палас, встроенные книжные стеллажи, проволочные боксы со сложенными в них аккуратными стопками документами, такие же окна, что и в учебных классах. Бен все дивился, почему Фелпс согласился работать в школе Сент-Джеймс, со всеми этими белоручками-васпами. Ездил он на безукоризненно чистом, полноразмерном и мощном пикапе «Форд» модели F-150, о котором благоговейно мечтали многие мальчишки. И Бен далеко не был уверен, что у Фелпса нашли бы отклик все те проявления вежливости и незатейливые шутки, которые гарантированно действовали на прочих взрослых в школе.

— Довелось ли тебе присутствовать там? На цокольном этаже корпуса?

— Драка при посвящении новичков? — недоуменно переспросил Бен.

Фелпс снова ему улыбнулся и ничего не сказал, явно готовый терпеливо ждать. В улыбке его уже не чувствовалось недавней теплоты.

Бен про себя гадал: кто же мог донести? На миг он заподозрил Ахмеда, но это вряд ли могло быть.

В действительности же все обстояло так: Леон Кэри поделился впечатлениями с Рейдом Пиллсбери из корпуса Гордона, где новички всего лишь бегали наперегонки с яйцом в ложке, в то время как старшеклассники щедро опрыскивали их из водных бластеров. Рейд в свою очередь сказал об этом на лестнице Фазеру Гроссману, во всеуслышание уточнив, что двоих пацанов из корпуса Хоули вырвало. А один из младших преподавателей, живущих в Гордоне, это услышал и донес Фелпсу. В администрации сильно не любили, когда кого-то из учеников по какой-то причине рвало.

— Нам и так уже известно о произошедшем, Бен, а потому нам хотелось бы располагать большей информацией. Неприятностей от этого ни у кого не будет, просто помоги нам побольше узнать об этом факте. — На этом Фелпс улыбаться перестал.

Бен молчал. Лицо у Фелпса вовсе не казалось сердитым, оно скорее было искренне встревоженным, и Бен ощутил в себе даже некий трепет власти над этими взрослыми. Кашлянув, чтобы прочистить горло, он произнес:

— Я бы определенно помог вам все узнать, но, подозреваю, до вас донесли какую-то ложную информацию. Что, кто-то сообщил вам, что новички между собой подрались?

На лице Фелпса все так же не проступило и тени улыбки. Он лишь второй год пребывал в должности заведующего воспитательной работой после того, как тридцать лет проработал учителем химии и хоккейным тренером. Будучи в свое время и школяром-стипендиатом (выпуска 1949 года), и новобранцем в армии, Фелпс хорошо знал, каково это — полагаться на милость других молодых людей, постарше, и совершенно по этому ощущению не скучал. В прошлом году администрация начала проводить воспитательные беседы о дедовщине в общежитиях, но Фелпс прекрасно понимал, что это ничего не изменит. Он знал, почему подобные издевательства продолжаются из года в год.

Фелпс пристально посмотрел на Бена, которого едва не распирало от осведомленности о произошедшем ночью в полуподвале корпуса и который был очень горд собой из-за того, что ничего не собирался рассказывать. Бен у него ассоциировался с хрупким коленным суставом совсем молодого коня. Фелпс не раз видел, как мальчишки именно такого телосложения беспомощно пытаются вжаться в открытые склоны холмов.

Бад Фелпс очень много знал о Бене: о его семье, о старшем брате, о тех надеждах, что возлагал на него Мэнли Прайс. Задавая Бену вопрос о дедовщине, Фелпс держал в уме те моменты, которые он никак не мог обсуждать с учеником. Как и большинство учащихся школы Сент-Джеймс, Бен совершенно не представлял, сколько требуется усилий, дабы обеспечить его благополучное пребывание в учебном заведении.

Фелпс всякий раз с глубокой искренностью молился в церкви, исполненный когда-то студенческих, а потом и учительских грез, и часто просил Бога о терпимости и снисходительности, о способности хорошо относиться к тем людям, что считали его глупцом, включая теперь и их нового ректора. Эстон пытался выдвинуться на своей должности, всячески показывая, насколько ему претит политика невмешательства прежнего руководства, а потому ожидал от «главного воспитателя» Фелпса, что тот нужным образом разберется с проблемой издевательств над новичками и она наконец канет в прошлое. Фелпсу требовалось знать больше подробностей инцидента, чтобы он мог призвать к себе шестиклассников и внушить им, будто он полностью в курсе всего произошедшего, чтобы он мог сыграть роль сержанта-строевика, которую от него все ожидали, — и тогда все снова пойдет по нужному пути. Ни в управляющем совете никто ничего не узнает, ни в газетах The Doverton Sentinel или The Boston Globe.

И Фелпсу, и двоим другим взрослым в кабинете сейчас, в связи с последним случаем издевательств, припоминались два конкретных события — те истории, о которых Бен тоже слышал, но которые никак не связывались у него с нынешним инцидентом.

Два года назад команда по спортивной борьбе из школы «Горацио» на Род-Айленде выиграла чемпионат Международной юношеской лиги с огромным перевесом над школой Бельмонт-Хилл. Дабы как следует отпраздновать столь знаменательную победу, пять участников команды склонили пятнадцатилетнюю второгодку к тому, чтобы сделать им всем минет, а потом заставили ее выпить их сперму из чемпионского кубка. Слух об этом случае быстро распространился, и, когда местная газета напечатала на первой полосе статью о моральном разложении подростков в данной школе, та девочка поспешно забрала документы, а старшекурсники-борцы были исключены. В последующие пару лет заявки на поступление в «Горацио» сократились на двенадцать процентов.

А за год до этих событий одного новичка в школе Святого Луки в Филадельфии заставили влезть в круглый металлический мусорный бак и скатили его по ступеням общежития после того, как он стал насмехаться над синтетической немнущейся рубашкой соседа по комнате. При скатывании по ступеням парень с такой силой ударился передними зубами о выпирающий ободок бака, что их вмяло в верхнее нёбо. Остальные ребята в общежитии считали, что всего лишь наказывают зазнавшегося сноба, и никто из них не признал себя ответственным за случившееся. Семья же пострадавшего новичка подала иск на школу Святого Луки и согласилась урегулировать дело без суда лишь за некую неразглашаемую сумму.

В обоих случаях администрация школы медлила с реакцией, надеясь, что такое осторожничанье позволит ей уйти от ответа, и благоразумие руководства все расценили скорее как безразличие — чем, в сущности, оно отчасти и явилось, — а потому описанные инциденты восприняты были всеми не только как скандальные происшествия,