А вот по этим мрачным коридорам он любил бродить по ночам, воображая, будто сам он призрак, а его брат жив. Потому что везде были развешаны фотографии Улисса, его же фотографии не было ни одной. Отец говорил только об Улиссе, с ним же он практически не общался.

Вон та комната в конце другого крыла, маленькая каморка, была его, а комната Улисса превратилась в святилище, и туда разрешалось заходить только отцу. Он обожал сидеть за своим письменным столом, углубившись в учебники, потому что только там он чувствовал себя реальным. Только там Улисс не мог дотянуться до него — Улисс, который был успешен в спорте и других видах деятельности, требовавших хорошей физической подготовки, но только не в школьных науках.

Бывали дни, когда собственное существование казалось ему ненадежным, как будто ему требовалось закрепиться в реальности, чтобы он не улетучился, как дым, как мечта, которая когда-то была у родителей. У него складывалось впечатление, что сам дом не верит в его существование и хочет, чтобы он исчез.

Сын-замена. Запасной.

Тот, которому следовало бы умереть.

Он ненавидел этот дом.

«Тогда зачем цепляться за него? Зачем вообще возвращаться сюда? Зачем надо было ради наследства затевать всю эту чепуху со свадьбой?»

Затем, что он не мог все пустить на самотек. Если бы он отказался выполнять условия, отец победил бы. Отец хотел, чтобы он исчез, чтобы он не рождался на свет. Нет, он примет наследство, и все это будет принадлежать ему.

И он заставит призраков этого дома признать его существование.

— Ахилл, — тихо проговорила Уиллоу.

Он понял, что обнимает ее, причем сжимает в объятиях слишком сильно.

Господи, он причинил ей боль! Да что с ним такое? Почему он допускает, чтобы дом влиял на него? Ведь все это дело прошлого. Сейчас все по-другому. Весь мир признал его существование. Он достиг большего, чем когда-то смог бы достичь его брат, он богаче, знаменитее, могущественнее…

От Ахилла потребовались все силы, чтобы унять волнение, разомкнуть объятия и на шаг отойти от Уиллоу.

— Прости, дорогая, — сказал он. — Я нечаянно.

Однако она продолжала хмуриться и с тревогой вглядываться в его лицо. Может, будет лучше, если сегодня он ляжет спать один, подумал Ахилл. Иначе он будет вертеться в постели и нервничать и не даст ей спать. Она начнет задавать вопросы, а у него нет желания говорить об Улиссе и тем самым беспокоить его тень.

Ахилл выдавил из себя улыбку.

— Все в порядке, мне не больно, — заверила его Уиллоу. — Только вид у тебя встревоженный. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Он не был настроен объяснять причину своего взбудораженного состояния, к тому же тут мало что можно было объяснить.

— Я ничем не расстроен. — Ахилл знал, что его слова прозвучали холодно, но он ничего не мог с собой поделать. — Будет лучше, если на эту ночь я оставлю тебя одну. — Он уже собрался идти к двери.

— Все дело в доме, да?

Уиллоу произнесла это очень тихо, но на Ахилла ее вопрос подействовал как гром среди ясного неба. Он замер как вкопанный, в голове застучало.

— Что ты сказала? — спросил он, хотя все отлично расслышал.

Уиллоу долго молчала, прежде чем ответить.

— Ахилл, я знаю о твоем брате. Должно быть, этот… дом полон для тебя плохих воспоминаний.

Он с такой силой вцепился в дверную ручку, что у него побелели костяшки.

— Откуда ты узнала о моем брате? — хрипло произнес он.

Уиллоу смело встретила его взгляд.

— Я поступила так, как ты мне сказал. Провела поиск в Интернете.

Ну конечно, как же он мог об этом забыть! В Сети полно информации на эту тему, смотри, кто хочет. Сообщение о красивой свадьбе герцога Одли, который по любви женится на красавице-гречанке. Радость по поводу рождения их первенца — сына. Потом трагедия, смерть сына. Одно короткое сообщение о рождении Ахилла, а затем молчание. Никто не написал, что он залечил рану, нанесенную семье смертью Улисса. Никто не написал, что он вернул любовь в жизнь родителей.

Никто о нем вообще ничего не писал.

«Потому что ты не существуешь. И никогда не существовал».

Он уговаривал себя выйти из комнаты, бежать, пока есть шанс.

Но вместо этого повернулся к Уиллоу, которая так и стояла у кровати, и на ее выразительном лице читалось искреннее сочувствие, как будто она действительно всем сердцем переживала за него.

Ахилл не мог понять, почему ей так важно, как он себя чувствует. Ведь прежде никому до этого дела не было. И еще он не мог понять, почему она хочет расспросить его о прошлом. О его брате.

Неожиданно в нем вскипел гнев.

— Вот как? — ледяным тоном произнес он. Она должна уяснить, что тема Улисса выходит за рамки дозволенного. — Тогда ты наверняка знаешь, что я появился у родителей только для того, чтобы заместить им умершего сына. Он был наследником, а я запасным. Еще ты должна знать, что из этого ничего не получилось. Потому что я стал сплошным разочарованием, так как совсем не походил на своего брата. В конечном итоге я превратился в постоянное напоминание о том, что он мертв.

Уиллоу быстро преодолела разделявшее их расстояние, стремясь обнять и утешить его. Ахилл непроизвольно попятился, но путь ему преградила дверь.

Уиллоу замерла перед ним, и он почувствовал себя голым под ее сострадательным взглядом. В ее глазах отразилась его боль. Его душевные страдания. Его потери — потери маленького мальчика, которому отчаянно хотелось любви и внимания, но который наталкивался на такое жесткое пренебрежение, что стал сомневаться в собственном существовании.

Когда Уиллоу протянула к нему руку, Ахилл отпрянул, однако она всего лишь взяла его за Руку.

— Пошли, — тихо сказала она и сделала шаг к камину.

Ахилл не знал, почему позволил ей увести себя от двери и усадить в кресло у камина. Почему позволил ей открыть бутылку вина и наполнить два бокала. Вложить ему в руку один бокал. И поставить перед ним тарелку с едой.

— Что ты делаешь? — Он не мог заставить себя шевельнуться.

— Забочусь о тебе, — спокойно ответила она.

Потом Уиллоу взяла другой бокал, поставила его на пол и опустилась на колени. Положив руки на колени Ахилла, она оперлась на них подбородком.

— Рассказывай, — проговорила она.

Это не было приказом — он не был обязан рассказывать. Но она внимательно смотрела на него, и его вдруг охватила настоятельная потребность выпустить все это наружу. Пусть хоть кто-то знает, что иногда он чувствовал себя так, будто он исчезает, будто он создан из воздуха, будто он бог, который растворяется, когда ему не поклоняются, когда его не видят. Не исключено, что если он ей все это расскажет, то отчаяние и душевное волнение покинут его.