«Не забывай, меня выгнали из рода. В одиночку на Флорентине не выжить».

«В одиночку?»

В глазах его полыхнуло бешенство, и тут же Юэль поняла, почему Ильтс не хотел возвращаться. Знал: Ойма покинет свой род и поспешит к нему. А выжить на Флорентине вдвоем так же мало надежды, как и в одиночку. Бо-грах, конечно, изменят планету – но не за день, не за год, и даже не за десять лет. Ильтс не желал губить Ойму.

– Не смей, – прошипел он. Заметил, что говорит вслух, и продолжал безмолвно, но не менее яростно: «Не смей говорить ей обо мне!»

Юэль выждала пару секунд, изображая душевную борьбу.

«Не скажу,» – пообещала она, прекрасно зная, что нарушила бы и самую страшную клятву.

…Ильтс долго стоял, запрокинув голову. Даже когда золотая искра растаяла в синеве неба, он продолжал стоять, не шевелясь. Потом глубоко вздохнул и огляделся вокруг. Жидкая каша из растопленного льда и снега, оставшаяся на месте взлета, медленно застывала. Снег ровной пеленой окутывал холмы. Солнце снижалось, густые синие тени ложились в долину. Стало холоднее, воздух обжигал горло.

Ильтс пошевелил пальцами поврежденной руки. Боль притупилась. Вероятно, через неделю и вовсе можно будет снять повязку, кость срастется. Если он, конечно, проживет неделю.

Ильтс почти с наслаждением представил лицо Аграва, поглупевшее от ярости. «Да, я не получу гражданства. Но и Аграву не достанется вожделенная награда». Он беззвучно засмеялся и снова посмотрел вверх. Через несколько мгновений его старенький корабль скакнет в подпространство, чтобы вынырнуть у Флорентины и высадить первую партию переселенцев.

На патрульных кораблях всполошатся. Он подышал на замерзшие пальцы – перчатки, верно, бросил у пульта. «Еще как всполошатся». Да, они скоро будут здесь – Аграв и линтийцы. Смех Ильтса был не громче звука от падения снежинок.

Позади под чьими-то шагами заскрипел снег. Ильтс порывисто обернулся. Сначала ему померещилось – столб пламени скользит над снегом. Потом он разглядел рыжеволосую женщину в алом покрывале. Синие глаза мерцали в обрамлении золотых ресниц. Вместо рук извивались тонкие серые змейки.

– Я пришла проводить тебя, – сказала Хэшка.

– Спасибо, но лучше уходите, патрульные катера, верно, уже снижаются.

– Я хочу подарить на прощание…

Серые змейки качнулись вперед, Ильтс невольно отпрянул, но вдруг змеи растаяли. Он увидел, что Хэшка протягивает к нему руку.

– Вы изменились, – вырвалось у Ильтса.

– Это ты изменился, – ответила она, – если стал видеть меня иначе.

На лоб ему легла горячая рука. И тотчас Ильтса охватило блаженное спокойствие. Он перестал горевать о зря потерянных годах и недоставшейся награде. Страх перед наказанием рассеялся, точно снежная дымка. И даже глухая, застарелая боль от разлуки с Оймой больше не тревожила. Он ощущал себя таким легким, будто мог парить без антиграва.

Он ни о чем не жалел и ничего не жаждал. Хэшка проявила царскую щедрость, одарив его нерушимым спокойствием. И это спокойствие несло в себе больше, чем обыкновенное равнодушие – уверенность и бесстрашие.

Повелительница кот-коххов ушла.

Ильтс стоял, бестрепетно взирая на снижавшиеся патрульные катера. Едва первый из них приземлился, откинулся прозрачный купол, и Аграв, вскочив с кресла, проревел:

– Где они, Ильтс?! Где они?!

Величественным взмахом здоровой руки несостоявшийся нэтийский гражданин указал на небо.

Старик Аграв с юношеским проворством перемахнул через борт катера, чуть не по колено погрузился в сугроб и, взметая снежные фонтаны, поспешил к Ильтсу.

Следом за ним вышел мужчина в скромной серой одежде, но с невероятной прической: длинные волосы были намотаны на каркас, так что казалось – на плечах его две головы.

– Ты упустил их! – бушевал Аграв.

На губах Ильтса вспыхнула улыбка.

– Не совсем так, – ласково поправил он. – Я их отпустил.

Он мог быть доволен. Физиономия Аграва являла ту смесь досады и ярости, какую Ильтс и мечтал увидеть.

– Отпустил?! – Аграв рванул подчиненного за плечо.

Повязка из шерсти кот-коххов сползла, но боли Ильтс так и не почувствовал. Вероятно, дар Хэшки избавлял и от телесных мук.

– Отпустил? – тихо прошелестел незнакомый голос.

От звука этого голоса виновному полагалось бы обратиться в лед и со звоном разлететься на куски. Даже Аграв поежился. Но Ильтс сохранял прежнее безразличие.

– Вы признаете, что помогли скрыться оскорбителю богини? – верховный жрец уставил на Ильтса неподвижные глаза.

– Признаешь? – зарычал Аграв.

– А как же, – ответил Ильтс весело.

Он не подозревал прежде, какое это удовольствие – засмеяться в лицо тем, перед кем всю жизнь пресмыкался. Показать, что они для тебя – пустое место.

– Вы слышали? – обернулся жрец к начальнику полиции.

Тот торопливо кивнул и внезапно сделался очень спокоен.

– Да, я слышал.

– Этот человек – нэтийский подданный? – допрашивал жрец.

Аграв выдержал долгую паузу, затем с наслаждением процедил:

– Нет.

– Нет? – жрец, по-видимому, не ожидал столь легкой победы. – Я не ослышался?

– Не ослышались, – оскалился Аграв и отчеканил: – Ильтс помог бежать оскорбителю богини. Он не гражданин Успешной, и мы не намерены за него заступаться. Поступайте с ним, как сочтете нужным.

Ильтс последний раз окинул взглядом великолепные снега, розовевшие в закатном свете. И спокойно направился следом за жрецом в полицейский катер.

* * *

Долгий закат таял над Фригией. Солнце – звезда Наир – уже скрылось за горизонтом, но в небе еще сохранялся алый отблеск. Снег на вершинах холмов отливал тусклым золотом, на склонах – розовел, у подножия – густели фиолетовые тени. Одна за другой вспыхивали звезды, становясь все ярче и подплывая все ближе.

Золотисто-алая шерсть кот-коххов потемнела, они словно переменили яркие дневные одежды на вечерний наряд. Жители Фригии сидели, свесив языки и тяжело дыша, отдыхая после утомительной работы. Они прорыли глубокий тоннель к «Неуловимой». Над самой яхтой все еще возвышался снежный курган, поэтому «Неуловимая» осталась незамеченной Агравом и линтийцами.

Из тоннеля выбрались Соэл и Лэтэ. Постояли с минуту, оглядываясь, потом дружно задрали головы и уставились в стремительно темневшее небо.

– Сильный человек, – вырвалось у Лэтэ.

– Признаюсь, – Соэл отряхнул снег с плеч, – я боялся, что в последний момент он все-таки нас выдаст.

– О, нет, – с глубокой убежденностью откликнулась Лэтэ, – Юэль ему поверила, а ее нельзя обмануть.

– Да, конечно. Хорошо, что линтийцам не пришло в голову расспросить кот-коххов. Они не сумели бы солгать.

– Линтийцы слишком торопились, – вымолвила Лэтэ. – Обрадовались, что нашли жертву.

Она зябко повела плечами, вдруг замерзнув в теплой накидке.

– Жертва может и ускользнуть… – небрежно заметил Соэл.

Лэтэ стремительно обернулась. Он рассмеялся, увидев, какими круглыми становятся ее глаза. И какими сияющими! Весело продолжил:

– Я не намерен уступать лавры…

На ее лице одновременно