из пещеры флорентинцы. Пастухи сжимали тяжелые палки, какими погоняли быков. Женщины вооружились длинными ножами для снятия шкур.

Юэль непрестанно посылала свои мысли флорентинцам:

– Это друзья, друзья, друзья!

Опустились палки, ножи скрылись в кожаных ножнах. Пастухи кинулись успокаивать разбушевавшихся животных.

Из пещеры выплыл огонек. Юэль показалось, что Алгуан несет в руках лепесток пламени. Потом девушка разглядела большую плошку с растопленным жиром, где плавал фитиль.

Следом за Алгуан и другие женщины принесли светильники. Последней присоединилась Ойма, угомонившая крылатого вожака стада.

Капитан и Юэль направили лучи фонариков вниз, на бо-грах. Женщины осторожно опустили светильники на песок.

Маслянисто заблестели упругие тела белых змей, загорелись разноцветные глаза.

Пастухи присели на корточки рядом с женщинами. Пламя озаряло их лица. В глазах светилось узнавание. Юэль старалась не слышать мыслей флорентинцев, но это было невозможно. Образы захлестывали штормовыми волнами. Кто-то вспоминал рисунок на стене – белое, хрупкое существо с разноцветными глазами, кто-то представил каменную фигурку в заброшенной пещере – тонкое создание со множеством рук. Одни повторяли слова сказок: «Подвластны им были земля и недра…», другие напевали песни: «Расступись, земля, будь покорна, вода, повеления их – закон».

Юэль обводила взглядом лица – женские и мужские, юные и зрелые. Да, в первый прилет она увидела и запомнила флорентинцев именно такими: красивыми, гордыми, сильными. Но теперь их лица неуловимо изменились, что-то поменялось в прищуре глаз, изгибе губ.

Наконец она поняла. С этих лиц исчезла суровость. Не отрываясь смотрели флорентинцы на бо-грах, прилетевших возродить родную планету. Их взгляды полнились такой нежностью, какую Юэль и представить не могла в столь сдержанных людях.

Она понимала, что впервые в жизни флорентинцы уснут спокойно, не боясь, что спящих погребет обвал или поглотит пропасть. «Скоро в пещере забьет родник». У нее даже заныли зубы – так ярко представила, какой холодной и вкусной будет вода.

Тут к ней подошел Рэн и крепко обнял. Лишь тогда она впервые осознала, что тоже причастна к переселению бо-грах, а значит, и к спасению флорентинцев. «Не только я, все постарались – и Лэтэ, и Рэн, и Соэл. Возможно, и о нас сложат легенды?»

Но тотчас она оставила гордые мысли, обнаружив, что Оймы нет в круге света. Юэль прислушалась, но в водовороте всеобщей радости не сумела выделить мысли Оймы.

Пастухи расступились, и бо-грах потекли в пещеру. Следом за ними вошли мужчины, увели за собой и капитана Рэна. Затем, подобрав светильники, удалилась Алгуан и старшие женщины. Младшие поманили в пещеру Юэль. Она вошла, обнаружила, что Оймы нет, погасила фонарик и незаметно выскользнула наружу.

И немедленно ее руки коснулась другая рука. Негромкий голос спросил:

– Что с Ильтсом?

Юэль порывисто обернулась к Ойме.

– Он… как ты?..

– Вы привезли бо-грах. Я не верю, что Ильтс не хотел своими глазами увидеть спасение Флорентины. Он мертв?

– Нет! – закричала Юэль, понимая, что едва не опоздала сообщить эту новость. – Он жив.

– Ильтс в беде?

– Да, но не поздно помочь.

– Я могу?

– Не знаю, – честно ответила Юэль. – Нужно хорошенько подумать.

* * *

На орбите Флорентины кружили два корабля: серебристый диск и белый цилиндр. От диска отделилась сверкающая капсула и, быстро нагнав цилиндр, намертво прилепилась к борту. Вскоре на палубе – в самом просторном помещении полицейского корабля – собрались Рэн, Соэл, Лэтэ, Юэль, Турньолин и Ойма. Они сидели (Турньолин, разумеется, возлежал) на полу, на золотистых покрывалах из шерсти кот-коххов. Рэн убавил освещение до минимума, слабо мерцали лампочки, расположенные у самого пола.

Собеседники устроились плотным кругом, лицом друг к другу. Только Ойма, села так, чтобы видеть в иллюминаторе узкий серп Флорентины. Остальные радовались этому, потому что с Оймой трудно было встречаться взглядом. Она застыла совершенно неподвижно, подогнув колени и сложив руки – флорентинцы могли сидеть так часами, презирая жару и пыль.

Юэль знала, что своего крылатого быка Ойма подарила дальнему родичу, чьей семье приходилось туго: под обвалом погибла матка с ягнятами. Юэль старалась не заглядывать в мысли флорентинки, но яркие образы наплывали сами, заслоняя реальный мир. Временами Ойма видела волнистые пески и глубокую впадину, заполненную зеленоватой водой. (Эта чаша существовала и в яви, только вода туда просачивалась по капле – бо-грах действовали осторожно.) Ойма представляла зеленоватую гладь воды, деревья, отягощенные гроздьями густо-красных плодов, высокие золотистые колосья. Воображала, как стоит на коленях, перетирая зерна меж гладких серых камней, как Ильтс опускает на землю полную корзину.

Но временами Юэль настигало и другое видение: широко раскрытые неподвижные глаза Ильтса и серая змейка, обвившая руку Оймы. Эта картина мелькала в мыслях флорентинки все чаще, и все сильнее тревожила Юэль.

– Итак, – начал Рэн. – Чем нас порадуют дипломаты?

Турньолин тяжело заворочался на покрывале, так что всем показалось: палуба пойдет ходуном. Затем галхасец издал тяжелый вздох.

– Увы! Всю неделю я упрашивал Высший совет, но в ответ услышал только одно: «Мы помним, чем обязаны землянину Соэлу и готовы за него вступиться, но флорентинец Ильтс нас»…

Окончание угадывалось ясно: «Нас не интересует». Ради Оймы галхасец постарался смягчить отказ и перевел чуть вежливее: «Нам не известен».

Все переглянулись, только Ойма продолжала спокойно смотреть в иллюминатор. Юэль очень не нравилось это спокойствие; она предпочла бы потоки слез, заламывание рук, любые иные проявления отчаяния – только не безжизненное оцепенение.

– Могут ли выручить деньги? – Лэтэ указала на груду драгоценных покрывал.

Соэл покачал головой.

– Нет. Подкупить верховного жреца не удастся. Я пробовал, – он еле заметно усмехнулся, – когда в жертву обрекли Юэль.

Рэн и Юэль молча уставились друг на друга. Они и не подозревали, что Соэл старался подкупить жреца. Это не удалось, и секретарь понадеялся на Рэна, но тот сам угодил в воронку. И Соэлу ничего не оставалось, как вытаскивать из воронки уже двоих.

Юэль заметила, что все боятся смотреть в сторону Оймы.

– Есть ли надежда на технику? – негромко осведомился Соэл.

Настала очередь Рэна угрюмо склонить голову.

– За минувшую неделю я побывал на Амедре, у старинного друга. Капитан Нав, так его зовут, доставил нас обоих на Линтию. Мы еще раз осмотрели храм…

Ойма едва заметно шевельнулась, и Рэн тотчас сбился.

– Продолжай, – сказала Юэль, – Ойма ждет.

– Я собирался… во время жертвоприношения вызвать аварию. Создать помехи в энергетической сети. Сбить пустой летун так, чтобы он свалился в воронку и намертво закупорил желоб.

– И?.. – вырвалось у Лэтэ.

Соэл с Турньолином ждали слов капитана столь же нетерпеливо. Юэль, уже понявшая истину, хмуро комкала угол покрывала. Ойма неотрывно глядела в иллюминатор.

– Ничего не выйдет.