вздохнув, ясно давая понять, что она думает, что я сошёл с ума, Адриенна полезла в сумочку и вынула предмет, который мы приобрели, прежде чем поехать в Стэнфорд. Это был кожаный ошейник с D-образным кольцом и поводком, очень похожий на ошейник Адриенны «Питомец Тигра», за исключением того, что этот был окрашен в ярко-розовый цвет. Она передала его мне в руки, и я снова повернулся к Ким.

Ким широко раскрытыми глазами посмотрела на своего отца, который хмурился, но в то же время проявлял любопытство. Мы с Адриенной взяли ошейник с явной целью передать его Ким сегодня, но сделать это на глазах у ее отца не входило в первоначальный план, и Ким и Адриенна очень нервничали из-за того, как он будет реагировать.

Но я продолжал. Повернув ремешок, я подал ошейник Ким, чтобы она смогла прочесть шитье на нем. Глазам Ким удалось еще больше расшириться, когда она уставилась на него и посмотрела на меня. «Личные интересы? Правда?»

Я усмехнулся и пожал плечами. «Я оценил иронию. Потому что главное именно в этом. Этот ошейник не олицетворяет Силу или Контроль. Речь идет о доверии: верь мне, верь, что я позабочусь о тебе, верь, что я буду заботиться о твоих интересах в глубине души. И это, в конечном счете, и означает подобное решение: твой личный интерес».

Ким взглянула на ошейник, а затем взглянула на Адриенну.

Я тоже посмотрел и улыбнулся. Адриенна выудила из сумочки свой собственный ошейник «Питомец Тигра» и надела его. Она улыбнулась нам обоим и взяла меня за руку. Сложив пальцы, я сжал её.

«Ладно, это ПИЗДЕЦ».

Все мы обернулись и обнаружили, что Майк Фукузаки, младший из старших братьев Ким, вернулся домой. Его глаза были распахнуты ШИРОКО, и его челюсть лежала на полу, когда он пристально смотрел на Адриенну.

Я решил проигнорировать его. Это было не о нем; это было обо мне, Ким и ее отце. Снова сжав руку Адриенна, я поднял ярко-розовый воротник Ким и объяснил: «Адриенна получила воротник для себя еще до того, как уехала из Беркли, но мы взяли на себя обязательства друг перед другом еще в старшей школе. Именно осознание смысла, скрытого за ее ошейником, вдохновило меня понять, что тебе действительно нужно от меня. Ошейник символический, а не функциональный. Мы оба знаем, что я не из «Мастеров». Дело не в командах, первой позиции или чем-то еще в этом роде. -Я- не надеваю его на тебя. ТЫ надеваешь его на себя».

Я протянул ошейник вперед, и Ким инстинктивно потянулась за ним. Она не надела его, а поднесла к лицу и внимательно изучала вышивку.

«Это всегда было о том, чего ТЫ хочешь. Ты хочешь, чтобы я был твоим, цитирую, «Мастером»? Хорошо. Покорись мне. Я позабочусь о тебе. Я позабочусь о нашем ребенке. Но если ты скорее хочешь быть со своим отцом, тогда это твой выбор. И не притворяйся, будто ты не способна сделать этот выбор. Мастеру не нужен саб. Сабу НУЖЕН Мастер, и саб выбирает быть с Мастером. Вот что значит подчиняться. Это ты говоришь: «Я ОТДАЮСЬ тебе». Ты не хочешь меня? Я приму это. Но я действительно не думаю, что это так».

После минутной паузы Ким расстегнула воротник и подняла его к шее. Только тогда ее отец сделал шаг вперед и недоверчиво ахнул: «Кимико!»

Она остановилась, хотя все еще прижимая розовую кожу к шее. Повернувшись к отцу лицом, она умоляюще посмотрела на него.

«Я приказываю тебе не делать этого!» — резко заявил он.

Её глаза метнулись ко мне, и я мог сказать, что в ее взгляде была мольба. Она хотела, чтобы Я приказал ей это сделать.

«Я не могу этого сделать», — сказал я ей. «Некоторые команды я могу дать, но не эту. Ты должна выбрать это для себя. В этом весь смысл ошейника. Надеть его будет ТВОИМ решением, а не моим».

«Кимико!» — рявкнул ее отец. «Ты НЕ наденешь это!»

Сделав два шага вперед, я снова встал между Ким и ее отцом. Собрав все свое мужество, я повернулся к нему лицом, со всей силой решимости в моих глазах, на которую я мог собраться. И я просто сказал: «Единственный способ удержать ее здесь — это давать ей эту команду каждый день до конца ее жизни. Вы сказали, что вас не устраивает мысль о том, что она покорная. Вы сказали, что это не та жизнь, которую вы хотели для своей дочери. Я предупреждаю вас, что если вы оставите её здесь, вы дадите ей именно такую ​​жизнь».

Зубы мистера Фукузаки начали скрипеть.

«ЭТОТ выбор за Вами», — сказал я ему. «Вы можете приказать ей остаться здесь и держать ее в качестве покорной до конца ее жизни. Или вы можете отпустить ее, позволить ей продолжать созревать и позволить ей обрести независимость вместе со мной. Она уже добилась такого большого прогресса за последние пару лет, которые она провела со мной, не так ли? Скажите, что вы не заметили. Я знаю, что вы хотите для неё самого лучшего. Но, пожалуйста, спросите себя, обращаться с ней как с ребенком и говорить ей, что делать всю жизнь это то, чего вы действительно, действительно хотите?»

«Я НЕ отношусь к ней как к ребенку».

«Вы отдаёте ей команды, но я даю ей выбор. Никакого давления, только варианты. Она не выживет в реальном мире полностью одна, пока нет. Она ценит комфорт и безопасность и того, кто любит и заботится о ней. Вы и ее прошлое, и ее настоящее. Вы ее отец. Она ВСЕГДА будет любить вас, где бы она ни была. Но вы не можете быть её будущим, и я думаю, вы это знаете. Я понимаю ее, и я забочусь о ней, и да, я люблю ее как мать моего будущего ребенка. Мне нравится, что она самый умный человек, которого я когда-либо знал, и я был бы счастлив, если бы она была рядом со мной и помогала