Но я знал, что в реальности все будет не так просто, начиная с Ким.

В ту ночь Синко де Майо в спальне Пейтон я пришел к нескольким осознаниям: что Ким была умной девушкой. Что она знала, что я не принадлежу к типу «Мастеров». Что она любила меня за «меня», помимо того, что верила в человека, которым я мог стать. И в конце концов я понял, ПОЧЕМУ Ким позволила мне слепым войти в дом своего отца, чтобы объявить о беременности:

Потому что она ожидала, что я проиграю.

Когда я остановился, чтобы подумать, Ким, вероятно, была самым умным человеком из всех, кого я знал — всегда наблюдала, всегда думала, всегда рассчитывала. Ким знала своего отца. Ким знала меня. Она знала, как он отреагирует на известие о ее беременности: паранойей. Она знала, что он не позволит ей покинуть дом без защиты, не говоря уже о том, чтобы остаться в колледже, в пятидесяти милях от дома, где он не может за ней присматривать. Она знала, что он не подпустит ее ближе чем на сотню ярдов к футбольному мячу или любым другим летающим объектам, которые могут ударить ее и вызвать боли в животе посреди ночи. И она определенно знала, что он не доверит ее безопасность парню, который даже не любит ее в ответ.

Неважно, женюсь я на ней или нет. Если бы я БЫЛ ее женихом, он мог бы передать власть будущему мужу своей дочери, но даже это, как я полагал, было бы неудачным. Я кое-что узнал из разговора со своим отцом несколько дней назад: мистер Фукузаки был ее отцом, единственным, который у неё был. И независимо от того, какие еще близкие были у неё в жизни — в том числе и я — забота о ней в конечном итоге ложилась на него.

Взяв Ким за руку, я отпустил наши объятия и повёл ее в гостиную. Адриенна осталась сидеть на подлокотнике, а мы с Ким сели на другой диван, наши колени были наклонены друг к другу, а я держал ее руки в своих. И после глубокого вздоха я начал с заявления: «Я бы не бросил тебя в ту ночь, когда мы сказали твоей семье, что ты беременна. Я бы не бросил тебя, если бы не одно обстоятельство».

На глазах у Ким были слезы, когда она пробормотала: «Я сказала тебе идти».

Я медленно кивнул. «Последние несколько месяцев я ругал себя за то, что не стал сильнее в тот момент, за то, что умолял тебя пойти со мной и просил вместо того, чтобы командовать. Твой отец, безусловно, командовал, приказывал тебе подчиняться. Долгое время Я думал о моих недостатках как «Мастера», о не соответствующим тоне или громкости. Размышлял, мог ли я когда-либо заставить себя быть таким, чтобы кричать на тебя, как он сделал. Берт и Виктория твердили мне собраться, быть более решительным, взять доминирующую личность, которую я показывал в спальне, и перенести ее в мою повседневную жизнь. Я не думал, что смогу это сделать. Я ВСЁ ЕЩЕ не думаю, что смогу это сделать. Но теперь я понял, что мне не нужно это, потому что, хотя я был сбит с толку и думал, что должен быть таким, теперь я понимаю, что нет. Потому что ТЫ не хочешь, чтобы я был таким, не так ли?»

Смахнув слезы, Ким слегка улыбнулась мне и покачала головой.

«Виктория однажды сказала мне, что мое сочувствие — не слабость. Скорее, это был ключ к тому, чтобы стать ТВОИМ Мастером. Конечно, она также поощряла меня становиться более доминирующим, так что не похоже, чтобы она обо всём этом догадалась. Суть: Я позволил своей голове затуманиться всей этой штукой с доминантным альфа-самцом вместо того, чтобы признать, что тебе действительно нужно от меня. И, несмотря на все твоё настойчивое желание, чтобы я был твоим «Мастером», ты действительно влюбилась в мое сочувствие».

Улыбка Ким немного расширилась.

«Я бы не оставил тебя в ту ночь. Если бы ты решила остаться со мной, я бы прошёл через ад, чтобы удержать тебя со мной и будь прокляты желания твоего отца. Но ты отпустила мою руку. Ты сказала: «Просто иди»… дважды. И даже когда я сопротивлялся Майку, отталкивающему меня, ты протянула ко мне руку ладонью и сказала, чтобы я «остановился». И ты знаешь, что я сделал?»

Ким улыбнулась. «Ты остановился».

«Я сделал. Потому что, что бы ни происходило, ты хотела, чтобы я сделал именно это. Может быть, настоящий «Мастер» бросил бы вызов твоему отцу и защитил бы своё право владения тобой, несмотря ни на что, но ты всегда знала, что это не я. Ты говорила мне раньше, что знаешь то, что знаешь, и знаешь, чего не знаешь. И ты знаешь, чего хочешь, и знаешь, чего не хочешь. И -Я-, Мастер или нет, всегда буду уважать это». Я глубоко вздохнул, поднес пальцы к щеке Ким и нежно погладил ее, говоря: «Как бы это ни убило меня, я оставил тебя с твоим отцом, потому что ты этого хотела».

Ким улыбнулась и кивнула.

***

«Подожди-подожди-подожди-подожди», — произнесла Адриенна, подняв одну руку, как будто она была в классе, а другой потерла лоб. «Означает ли это, что Ким не покорная? Означает ли это, что она не хочет, чтобы ты был её Мастером? Потому что, мне очень жаль, но похоже, что ты пытаешься задним числом оправдать отказ от нее четыре месяца назад как «я всего лишь делал то, что она хотела, чтобы я делал», как будто она была нормальным, не сабмиссивным человеком».

Я усмехнулся и покачал головой, опустив руки на колени и повернувшись, чтобы посмотреть на Адриенну. «Нет, она все еще покорная, по крайней мере, в определенном смысле».

«Определенном смысле»? — скептически спросила Адриенна.

Я снова повернулся к Ким и улыбнулся. «В спальне, конечно. Ты не можешь притвориться, как ты любишь, когда я беру твое тело под свой контроль и делаю с ним всё, что хочу».