– А Маргед?

Он покачал головой.

Хаддина он убил в честном бою. Даже не честном, Хаддин был почти неуязвим.

И все же Хаддин был моим братом. Это не он пришел с войной.

Каким бы он ни был, он защищал свою землю и свой дом.

Эрнан смотрел на меня. Его глаза…

Я протянула руку, коснулась его плеча, осторожно, кончиками пальцев.

Он выдохнул. Так, словно целая гора упала с его плеч.

Нет.

– Нет, – тихо сказала я. – Это ничего не меняет. Но я буду знать. Спасибо.

Он слабо улыбнулся мне.

Огромная очередь просителей к королю. Небесный Чертог.

Они приходили и раньше, но только сегодня я решила выйти сама. Если я стану королевой, то стоит знать, что волнует людей и чем они живут.

Отец не позволял мне присутствовать, говорил – это не мое дело. Но ведь Эрнан не будет против?

Высокий седой мужчина в синем камзоле, глава гильдии каменщиков, как я поняла, просил у казны помощь на восстановление города после войны и пожаров. Эрнан внимательно слушал его. Но даже я уже понимала, что в казне денег нет.

Тихо подошла, встала у Эрнана за спиной. Он обернулся. Потом молча кивнул кому-то, и мне принесли кресло.

Эрнан слушал всех. С кем-то он соглашался, кому-то отказывал, но чаще всего приходилось искать компромисс, искать решение, вникать, дотошно разбирать любое дело.

Уже часа через два я поняла, что начинает трещать голова, а посетители не заканчиваются, и не видно им конца. Я знала, что Эрнан сидит тут с рассвета. Почти полдень… Сколько еще? Я устала, уже почти не понимала, что они говорят. Но нельзя же просто встать и уйти? Слава богам, меня никто ни о чем не спрашивал, можно было просто слушать, разглядывать этих людей и думать о своем. Я старалась сидеть прямо и слушать внимательно.

– А вы что думаете, ваше высочество?

Я вздрогнула.

Красивая женщина, одетая по-мужски, смотрела на меня. Она говорила что-то о танцах? О состязаниях? О каких-то играх в честь нового короля?

Я прослушала вопрос.

Несколько секунд паники.

Что я думаю?

– Прошу простить меня, но сегодня я воздержусь от того, чтобы высказывать свое мнение, – сказала осторожно. – Я здесь для того, чтобы слушать и учиться. Думаю, его величество найдет для вас достойный ответ.

Женщина поклонилась, в уголках ее губ мелькнула улыбка.

Раз уж я здесь – нужно слушать внимательно. Я приду сюда снова, буду слушать. Буду учиться.

* * *

– Тиль, проснись! – он разбудил меня на рассвете, еще в полутьме.

Увидев его так близко, внезапно, едва проснувшись, я испугалась сначала, ойкнула, натянула одеяло по самые уши. Он сидел рядом на корточках, чуть склонив голову набок, и весело улыбался.

– Пойдем, погуляем в город, принцесса?

– Погуляем?

– Да!

Он улыбался. Сейчас выглядел совсем мальчишкой, словно все заботы разом свалились с его плеч, напряжение спало, словно и не было этих лет, и он не король… Он и одет был в простую темную рубашку, потрепанные армейские сапоги, короткий меч на боку. Если не знать заранее, можно подумать, что он один из тех солдат, пришедших из Лохленна и оставшихся в городе. Простой солдат.

Заметив мой взгляд, Эрнан поднялся на ноги, давая возможность разглядеть свой наряд.

– Я и тебе платье принес, – кивнул он, от улыбки на его щеках появлялись едва заметные ямочки. – Одевайся, и я буду ждать тебя у ворот.

– Зачем?

Это было так неожиданно.

– А почему бы и нет? – сказал он. – Ты же совсем не знаешь свой город. Пойдем, посмотришь. Лучше всего можно рассмотреть изнутри, слившись с толпой. Так ты увидишь больше.

– Только вдвоем?

– Да. Помнишь, в детстве мы мечтали убежать в город? Давай сделаем это теперь? Сбежим на один день ото всех, никто не узнает. Просто погулять.

Разве так можно?

В дверь осторожно заглянула горничная, принесла мне воды для умывания.

Эрнан не сомневался. Я могу отказаться…

Почему бы и нет?

Какая-то удивительная, почти детская радость захлестнула меня. Словно что-то вернулось, словно это игра.

Почти игра.

Мне действительно стоит лучше узнать своих людей, посмотреть, как они живут, чем живут. Это важно. Конечно, важно.

– Отвернись, я оденусь, – сказала Эрнану.

– Я выйду, не волнуйся. Буду ждать тебя у ворот.

Дорога в такой ранний час была почти пуста, лишь изредка в сторону замка проезжали повозки.

А вот город уже проснулся, загудел. Я видела его впереди, нужно лишь спуститься с холма.

Мы шли по обочине, рядом. Сначала молчали. Это было как-то странно и необычно. Словно неправильно, словно мы делаем что-то непозволительное. Но в то же время… Я не понимала…

Потом Эрнан начал расспрашивать, как я жила тут все эти годы, о простых повседневных вещах, прогулках, праздниках, увлечениях. Я начинала рассказывать. О моей няне, которая в детстве рассказывала нам чудесные сказки, ее любви хватало на всех, она не делала различий между принцами и простыми мальчиками. Няня умерла три года назад, совсем старой, она нянчила еще мою мать. Я плакала о ней, как о родной. Еще о рыжеухой собаке Сардинке, которая жила на конюшне, о том, как она сгрызла сапоги лорда Эйтона и о том, какие у нее были щенки. И о большом турнире, который отец устраивал в честь победы в Гилтасе, на который съезжались все рыцари со всех земель.

Мы шли рядом. Совсем близко. Вместе.

Так, словно он был моим другом.

Словно…

Словно ничего не было.

Так не должно быть. Я понимала это умом, но сердцем чувствовала, что все правильно.

Несколько раз Эрнан, словно невзначай, задел мою руку, легко, осторожно. Я не отстранилась. И тогда он поймал мою ладонь… у него были жесткие, даже немного шершавые пальцы, очень сильные… Он держал меня за руку, как в детстве.

Я замолчала, долго ничего не могла говорить. Шла, смутившись, прислушиваясь к своим чувствам. Я не должна, но…

– Значит, Гаран жив? – очень тихо спросила я.

Это было важно. Раньше мне казалось – это самое страшное, то, что я никогда не смогу простить, но теперь…

Эрнан чуть сжал мои пальцы.

– Прости, Тиль, я не могу об этом говорить. Принц Гаран умер и сгорел на костре, это знают все, и это должно остаться единственной правдой. Ни у кого не должно быть сомнений. Любое неосторожное слово может все разрушить. Я и так не должен был говорить тебе.