— Вы просто как Джеймс Бонд, — заметил, улыбаясь,Головацкий, — у вас такой послужной список.

— Я работал на свою страну, — отрезал Амансахатов, непонявший юмора своего собеседника.

Вторым представился Семен Резников. Он был руководителемсектора технического отдела. Резникову исполнилось пятьдесят два года. Онработал на предприятиях Министерства общего машиностроения, за этим названиемскрывались оборонные предприятия. Последние одиннадцать лет он занималсявопросами нефтяного оборудования. Из языков знал только русский.

Третьим рассказывал о себе Вениамин Головацкий. Он былкандидат геологических наук. Ему исполнилось сорок четыре года. Он успелпоработать в Румынии. Был в командировке в Казахстане и Туркмении. Немного зналанглийский и французский языки.

Четвертой была Манана Гацерелия. Она доложила, что ейисполнилось тридцать восемь лет. Она успела поработать в системе МИДа, вроссийском консульстве в Египте, затем в Марокко. Знала арабский и английскийязыки. После возвращения в Москву перешла на работу в «Южнефтегазпром», где иработала последние пять лет.

— Вы разрешите вопрос? — неожидано спросил Амансахатов уСеидова.

— Да, — кивнул тот. — Что вы хотите спросить?

— А почему вы ушли с дипломатической работы? — спросилполковник, обращаясь к Манане.

— По личным причинам, — ответила она. — Я развелась с мужеми решила уйти из МИДа, где он тоже работал. Вас устраивает такой ответ,господин полковник?

— Вполне. Спасибо.

Пятым говорил Кажгалиев. Он родился в Алма-Ате, учился вМоскве, в институте имени Мориса Тореза, после учебы остался работать в столицеРоссии, приняв российское гражданство. Он уже был в командировках в Сирии,Ливане, Иордании. Знал арабский, английский и турецкий языки. Последние двагода работал переводчиком в международном отделе компании.

Последней говорила Алена. Она, явно смущаясь, сообщила, чтоокончила институт в двадцать два года. Работала в нескольких компаниях, в томчисле и в «Газпроме». Специалист по компьютерным технологиям. Знает английскийязык. Ушла из «Газпрома» в «Южнефтегазпром» из-за больной матери, которая жиларядом с основным зданием компании. Помощником вице-президента стала вчера днем.

Сеидов улыбнулся. Последнюю фразу она могла бы и неговорить. Он снова поднялся:

— Меня вы все уже знаете. Остается добавить, что, кроме русскогои азербайджанского языков, я владею турецким, арабским, немного фарси. И хорошознаю обстановку того района, куда мы с вами отправляемся. Я имею в видугеологическую обстановку, а не политическую, которая нас должна касаться меньшевсего. Но от которой мы будем зависеть более всего. Есть вопросы или пожелания?

Все молчали.

— Тогда предоставим еще раз слово полковнику Амансахатову, —предложил Сеидов, — он расскажет нам о предстоящем маршруте.

Полковник кивнул, доставая большую карту.

— Мы прилетаем в Амман, столицу Иордании, завтра днем, —сказал он, показывая маршрут на карте. — В аэропорту нас будут ждать машины сохраной из числа воинского контингента, дислоцирующегося в Ираке. Военныеобычно сопровождают гостей, прибывающих в Ирак или уезжающих из него. Тех, ктоследует через Иорданию. Мы ждем, когда они нам ответят. Но пока подтвержденияне получили. Мы должны проехать Каср-эль-Бурку, болотистое место на востокеИордании, и въехать в Ирак примерно в шесть часов вечера. До ближайшего городаЭр-Рутба, где мы должны ночевать, около двух с половиной часов езды. Летом тамтемнеет довольно поздно. Но оставаться ночью на дороге мы просто не имеемправа. Слишком опасно. Поэтому у нас есть в запасе только полчаса. В девять мыдолжны быть на месте.

Утром в семь мы выезжаем в Багдад. Движение будетнепрерывным, нигде останавливаться не будем. Возможно, сделаем одну остановку,через четыре часа. Но не более чем на пять минут. Это продиктованосоображениями безопасности. В Багдаде мы должны быть к вечеру. У насзабронированы номера в бывшем отеле «Шератон», который был частично разрушен исейчас восстановлен. Это будет в четверг вечером. Как вы знаете, в пятницу вмусульманских странах выходной. Но у нас запланированы встречи спредставителями Министерства энергетики и нефтяной компании Ирака. В субботуутром мы вылетаем на двух вертолетах на юг, где пробудем три дня. В понедельниквечером мы возвращаемся, а во вторник рано утром выезжаем из Багдада. Нашепребывание на юге обеспечивает принимающая сторона. Детали мы сейчас уточняем.Мы рассчитываем улететь в следующую среду дневным рейсом из Иордании.

— Спасибо, — с удовлетворенным видом кивнул Сеидов. —Надеюсь, что все поняли, насколько сложной будет наша командировка. И от нашейсплоченности и понимания зависит успех нашей миссии. Все считают, что этотпервый российский десант должен быть успешным. Чтобы первый блин не был комом.У меня все. Увидимся завтра в аэропорту. Если кому-то нужна машина, пустьскажет об этом моему помощнику. Она все проконтролирует.

Он поднялся и пожал руку каждому из присутствующих. Когдавсе вышли, полковник замешкался.

— Извините, — сказал Амансахатов, — у меня нескольконеобычный разговор.

— Да, конечно. Я вас слушаю.

— Вам нужно отдельно переговорить с нашими женщинами, —сказал полковник, глядя в глаза Сеидову.

— Не понял. О чем переговорить?

— У нас будет сложная командировка. Мало воды, отсутствиедолжных условий, неблагоприятная погода.

— Они это все знают, — улыбнулся Фархад.

— Нужно с ними переговорить, — повторил полковник.

— О чем говорить?

— Нужно узнать, когда у них месячные.

— Что? — изумился Сеидов. — Вы с ума сошли, полковник. Каквы себе подобное представляете. Чтобы я вызвал двух молодых женщин и задал имподобные вопросы? Надо мной потом будет смеяться вся наша компания, весь город.

— Мы всегда уточняем подобные вопросы в таких сложныхкомандировках, — без тени смущения заявил полковник. — Мы едем туда неразвлекаться, а работать. В таких случаях мы обязаны уточнять подобные факты.Даже в нашей службе охраны. Мы не рекомендуем использовать женщин, работающих вохране, в критические дни. Может быть любой сбой, любое отклонение от нормы.Некоторых бросает в жар, некоторые чувствуют себя неважно, у некоторыхначинаются проблемы с пищеварением…

— Вам лучше знать, полковник, — нахмурился Фархад, — я немогу задавать подобные вопросы женщинам. Извините, но просто не смогу. И вообщене представляю, как можно задавать такие вопросы. Это просто неприлично.

— В балетных труппах есть специальные помощники режиссеров,которые отмечают критические дни у всех балерин, — сказал Амансахатов. — Эторабота, и мы должны понимать, как они себя будут чувствовать. Возможно, внекоторых случаях их придется заменить.