– Допустим.

– Для компьютерного гения вы, что называется, высказываетесь слишком расплывчато. Я думал, что программисты – ребята однозначные.

– Видать, вы много их повидали. У вас ко мне дело? – Гоша решил форсировать разговор.

– Дело – громко сказано. Скорее так, разговор. Что называется, ничего особенного.

– Ну так говорите.

– А как же прогулка? Вы обещали.

– Ничего я не обещал.

– Какой вы ершистый! Прямо на ходу, что называется, подметки срезаете. Давайте все же пройдемся. – Он взял Гошу за локоть и увлек в поток людей, гуляющих по Чистопрудному бульвару. – Заодно и познакомимся.

Он зачем-то полез в карман. Гоша решил, что тот ищет визитку. «Все ясно, работодатель на мою голову», – скривился Гоша.

Мужчина достал небольшую красную книжечку, наметанным движением развернул ее и поднес к глазам Гоши.

Дальнейшее напоминало фильм с субтитрами. Гоша читал то, что озвучивал мужчина.

– Сергей Игнатьевич Клименко, подполковник… – И мужчина назвал организацию, с которой не шутят.

Синяя печать подтверждала, что Сергей Игнатьевич не врет.

Гоша встал столбом. Такого оборота событий он предвидеть не мог. Хотя в каком-то смысле он угадал. Ему сейчас предложат поработать на эту контору, внедрят его в Гарвард. Черта с два!

– Только не надо, молодой человек, придумывать себе лишнее. Никто вас не собирается вербовать, – словно прочитал его мысли Сергей Игнатьевич.

– Точно! Я забыл. Это же называется добровольное сотрудничество… Сразу заявляю: я стукачом не буду, шпионить тоже не стану. Какие у вас еще вакансии есть? – Глаза Гоши горели праведным гневом.

Сергей Игнатьевич стоял спокойно, ничего не изменилось в его позе. Вместе с тем изменилось все. Глаза потеряли добродушную простоватость, они смотрели жестко, как два клинка, направленных на Гошу. И вся его комичная фигура неуловимым образом преобразилась. Теперь это был низенький плешивый бультерьер.

– Заткнись, – властно сказал он. – Кому ты нужен? Сиди в своем Гарварде, что называется, кнопочки на компьютере ковыряй. Другие ребята за тебя, засранца, жизнью рисковать будут. Разорался он! Не понравилось, что я из конторы? Веришь в сказки про братание народов, которые сливаются в едином экстазе? А про борьбу интересов, про геополитику что-нибудь слышал? Или таких, как ты, мутит от этих слов? Вырастили на свою голову поколение мягкотелых дебилов. – Он махнул рукой и отвернулся, дескать, глаза бы мои на тебя не смотрели.

С какими-то моментами в этой речи Гоша был согласен. Они молча прошли метров сто.

– Так какое у вас ко мне дело? – примирительно спросил Гоша.

Сергей Игнатьевич покосился на него, словно прикидывая, стоит ли говорить с представителем отмороженного поколения. Но Гоша был явно не худшим его представителем.

– Ладно, что называется, проехали.

И снова он непостижимым образом превратился в хоббита.

– Тут такое дело, – начал он. – По нашим данным, в Гарвард в этом году поступила некая особа женского пола. Не исключено, что когда-нибудь она будет играть не последнюю роль в политике. Хотя не исключено и то, что выйдет замуж, родит детей и пошлет эту политику куда подальше. Что называется, пятьдесят на пятьдесят. Но мы бы хотели подстелить соломку.

– Соломка – это я? – обиделся Гоша.

Сергей Игнатьевич засмеялся.

– Георгий, ты не настолько сексуально выглядишь… Хотя волосы у тебя, конечно, знатные. – Он погладил свою проплешину и вздохнул. – Мы предлагаем тебе, говоря казенным языком, сформировать у этой особы позитивный имидж России. Проще говоря, попробуй подружиться с ней.

Гоша даже присвистнул от разочарования. Дружить по заказу – как-то мелко для серьезной конторы.

Сергей Игнатьевич все понял и похлопал Гошу по плечу.

– А ты думал, что речь пойдет как минимум об отравлении? Начитались всякой ерунды, что называется. Нам сейчас позарез нужно иметь каналы мягкого влияния на политический бомонд. У этой девушки мама – влиятельный человек в ООН. Ей в папочках носят разные доклады. И Россия там выглядит, прямо скажем, не очень. Что мы можем с этим поделать? Скажу честно, ничего. Как писали, так и будут писать. Они с этой дороги не свернут. С другой стороны, есть дочь, родная кровь. И эта дочь звонит ей и рассказывает, что называется, про прекрасного молодого человека, чистого помыслами и с горячим сердцем.

– Вы сейчас про кого сказали? – закашлялся Гоша.

– Правильно догадался, про тебя. Так вот. Есть, говорит ей дочь, прекрасный парень. И он, не поверишь, русский. И про друзей своих он ей рассказывает, и все они как на подбор, совсем не людоеды. И у мамы сразу когнитивный диссонанс. И она уже другими глазами читает эти подлые бумажки. Кроме того, девушка подрастет. Не исключено, что пойдет по маминым стопам, начнет играть в политику.

– Нежданчик вышел, – оценил замысел Гоша. – Я не умею друзей заводить. От слова «совсем». У меня их практически нет. И я не произвожу неизгладимого впечатления на девушек. И самое главное: это полный бред! Вы себя слышите? Треп дочери по телефону как фактор международной политики. Самому не смешно?

– Георгий, ты знаешь, как соломинкой переломили спину верблюду? На него нагрузили много-много всего. Верблюд держался. Добавили еще столько же. Верблюд дрожит от напряжения, но держит вес. Сверху положили соломинку, и спина проломилась. Кто знает, может быть, ты станешь этой соломинкой. Или не станешь. Мы работаем, делаем все, от нас зависящее, и просим тебя внести, что называется, посильный вклад.

Гоша молчал.

– И потом, – продолжал Сергей Игнатьевич, – разве тебе предлагают что-то дурное? Что может быть лучше дружбы с девушкой? Только, что называется, любовь. Но тут уж мы настаивать не можем…

– И на этом спасибо.

– Пожалуйста. Так как? Речь идет только о том, чтобы познакомиться с ней. А там уж как пойдет. Просто постарайся быть с ней человеком. Человек человеку друг, что называется. Не волк, не бревно, а просто друг.

– А если я начну страну критиковать и разные ужасы ей про Россию рассказывать? – Гоша задал каверзный вопрос.

– Не хочу тебя расстраивать, Георгий, – мягко осадил его Сергей Игнатьевич, – но на чужбине ты поймешь, как тебе повезло с местом рождения.

Тут Гоша был с ним согласен. Он и без чужбины это понимал.

– А если она противная, истеричка или выпендрежница? Вы же сами сказали, что у нее мать большая шишка. Золотая молодежь – это же диагноз, – продолжал наезжать Гоша.

– А вот тут ты мимо. В некоторых странах чем выше родители, тем скромнее дети. Тут у них есть чему поучиться.

Гоша помолчал. В принципе, ему не предлагали ничего дурного. Кажется, подвоха нет. Можно и согласиться. Тем более что он честно предупредил: дружить, да еще и с девчонками, не его конек. Вряд ли из этой затеи что-то выйдет.

Тут Гоша кое-что вспомнил, оживился:

– Последний вопрос. Как вы узнали, что я в Гарвард поступил? Я же только на их сайте засветился. Вы их сайт взломали? Реально? Круто!

– Георгий, мы владеем приемами и покруче, – снова почему-то засмеялся Сергей Игнатьевич. – Тебя твоя мама сдала. На,