слово, признайте уже этот факт. Да, я рискнул, но… — Оцелоту было трудно, в его голосе часто пробивались нотки жалостливого отчаяния и одиночества, словно вот-вот — и он просто попросит их не оставлять его одного. — Слушайте, даже если у вас получится что-то там изменить, вас все равно затянет назад, потому что, повторюсь, у нас лишь треть Осколка. Как раньше, Любовь, уже не будет. Не получится просто исчезнуть отсюда и оказаться в другом месте — вас все равно вернет сюда, и уже тут, если у вас получится что-то изменить там, вы окажетесь в, возможно, более худшем месте, нежели сейчас. Надеюсь, я внятно объяснил.

— Я не понимаю, — заговорила Настя увлеченно, — если мы привязаны к этому времени, то изменения в прошлом не могут не коснуться этого настоящего… Значит, нам надо не так и много сделать — успеть предупредить Оскара и Роду о поражении или что-то им дать для победы над Варваром. И после этого, когда здесь все будет иначе, если нам повезет и тут будет цельный Осколок, мы вернемся домой.

— Почему не Бэккер и Петр?

— Подход этих двоих не щадит никого, с ними надо ожидать худшего.

— Как раз-таки хуже может стать в любой момент. — Оцелот заговорил внушительней, последними силами пробивая броню любимой. — Любовь, пожалуйста, услышь меня — я понимаю тебя лучше большинства, тебе хочется все исправить, переиграть переигровку, в очередной раз веруя, что за следующим прыжком все останется позади и ты сможешь жить свободной жизнью. Здесь, сейчас у тебя есть такая возможность — отпусти прошлое. Ты ведь знаешь, как это сделать. Отлет с Опуса на Кому и создание Авроры и было тем новым началом, которым ты так грезила. Почти десять лет у тебя была нормальная жизнь, у нас у всех была нормальная жизнь. А потом ты исчезла вновь. В итоге мы нарушили данное тебе слово… посмотри, куда нас это привело и что осталось от меня. Я прошу тебя сделать то, чего сам не смог, — не менять ничего, просто жить дальше, отпустив прошлое.

— Хватит! Оцелот, ты поможешь мне или нет?

— Ты знаешь, что помогу. Только у нас новая проблема — ваши скафандры больше не передают связь. Видимо, прыжок повредил контакты, так что внутренних переговоров более нет, нужно вам придумать жесты.

— А починить?

— Извини, Настя, но у меня тут не магазин запчастей, уж что имеем.

— Справимся. Этого достаточно, если у тебя нет еще откровений.

— Есть, Любовь моя. — Оцелот выдержал паузу. — Это одна из причин, почему я упрямо пытаюсь достучаться до твоего благоразумия. Если Осколок перестанет работать… вы уже не улетите отсюда своим ходом. Когда я говорил про старый звездолет, то не упомянул, что питать его может теперь лишь он. Не упомянул, потому что знал, что если ты узнаешь про Осколок, то никакого отлета не будет. Но раз все прояснилось, то…

— Подожди-ка, я правильно поняла — если мы с Любой там не справимся, то застрянем тут, на этом сраном спутнике, навсегда?

— Да.

16

Рода не хочет, чтобы все это закончилось, пусть и знает неминуемость перемен. Но вот чего она не знает, так это статуса этих перемен — произойдут ли они скоротечно, вынуждая ее сокрушаться от потери чудесного момента, или же жизнь протянет ее по каждому составляющему, дабы сгладить переход в новое состояние. Ориентиров для выявления ответа в обычное время предоставлено с лихвой, ныне же ей дарована лишь свобода мысли да надежда на удачу. Забыв счет времени, Рода прислоняется спиной к стене в пещере, ощущая некое срастание с этой неровной холодной каменистой поверхностью. Звуков тут нет, увидеть нечто большее, чем угольная темнота, невозможно, переговоры по связи недоступны куда меньше по причине внезапной потери сигналов и куда больше продиктованы нуждой оставаться незаметными для выживания в пещерах Целестина. Но, в отличие от подобных пряток от подобного нынешнему врага на Коме, Рода мысленно и эмоционально познает нечто столь новое, сколь и удивительное, отчего и не хочет, чтобы этот неизмеримый момент заканчивался. Потому что сейчас здесь, в темноте, Рода изучает то, что родилось в центре сражения двух явлений: Варвара, чье появление низвергло ее до малого создания Вселенной, и Оскара, умело взявшего контроль над ситуацией после того, как Бэккер предал их, так и не придя с активатором. Рода больше не боится Особей, один лишь вид Варвара, за которым они наблюдали через экраны шлемов, испарил в ней всю злобу и ярость, доказав, как малы она и ее противостояние с врагом меньшим. Что она вообще может по сравнению с ним? По сути, Рода четко сформировала свои последние дни — она лишь червь, умеющий выживать с другими червями. Но при этом ее это не печалило или шокировало — как раз наоборот, вся фальшь слетела в мгновение, позволив ей ощутить себя самой простой клеткой организма, следовательно, имеющей право быть чем-то простым, без заявки на величие. Это позволило ей стать значительно расчетливей и замуровать выход для более действенного применения газа. И вот они тут, прячутся, не имея возможности узнать, получилось ли убить этих существ, способных лишь служить хозяину. Время течет незаметно, ведь внутренние системы отключены, дабы не выделиться в темноте любым из световых сигналов, что станет для хищника целью атаки. Ну а связь просто пропала, последнее, что они видели: Варвар напал на Петю. И вот Рода ловит этот момент безмерного умиротворения, наслаждаясь ключевым осознанием с последующим принятием одного факта — она готова к смерти. Через час-другой все может измениться, пробудив в ней животный инстинкт выживания по самым догматичным основам охотника и добычи. Так что она, если бы и имела шанс закончить свою жизнь в мире и покое, то приняла бы это сейчас. Хотя кое-чего недостает — поверхности. Умирать здесь, в пещере, где, возможно, никто больше не появится до скончания времен? Нет, лучше там, наверху, взирать в последний момент во Вселенную, чернота которой вряд ли будет отличима от той, которая окружает ее сейчас. Но вот знание — знание — это будет бесценно в последний момент. К тому же там будет еще и Оскар, чью руку она держит все это время, ведь он стоит рядом, повторяя ее ограничения, и лишь ее правая рука, которая держит его левую, является доказательством — они еще живы. Пока Рода изучала это новое ощущение, четко зная, как легко ее вырвет обратно в мир битв жизни и смерти первый же