Забрав Осколок, он поместил его в броню, в отсек на пояснице — они специально перенесли их туда с грудной части, дабы хоть как-то спрятать от Варвара. Петя медленно отошел к ступеням и развернулся, наблюдая за все еще стоявшим над телом врага Бэккером. Впервые после гибели своего ребенка Петя по-настоящему чувствует и без сомнений знает, что он там, где и должен быть. Его место здесь и сейчас там, где он спасет мир от гнета вселенского зла, свершение смерти которого знаменует начало новой эры для человечества солнечной системы ИМБ.

Внезапно контроль начал ускользать из рук, не позволив закрепить свою власть без боя. Медленно Варвар стал переворачиваться, так, словно пришло время закончить эти игрища и заняться чем-то более серьезным. В нем не было признаков злости к нарушителям, как и не было и намека на нанесенный ущерб — все казалось таким непринужденным, отсекающим даже намек не недавнее превосходство чужаков. Варвар даже не посмотрел на Бэккера. Стоило ему выпрямиться и без хотя бы примитивного намека на дискомфорт вытащить меч из лица, те углубленные линии его брони раскалились до красна и выпустили во все стороны странноватой формы яркий пар или нечто подобное, позволив телу обрести большую плотность. Затем последовал бег прямо в сторону Пети. Теперь они увидели истинную волю этого создания — непреклонную ни перед чем, лишенную сомнений и страхов, пример чистой функциональной энергии Вселенной. Варвар источал такую энергетику и волю, каких ранее они и не ведали даже в мечтах. Но план был исполнен — Петя успел направить силу обоих Осколков за пару метров до того, как воля космического бога настигла бы его.

15

Настя ожидала переход между временами столь же быстрый, сколь сон сменяется пробуждением, позволяя как никогда прочувствовать пластичность восприятия реальности. Обе сели на те же кресла, где проснулись по воле Оцелота, полностью готовые оказаться на поверхности Целестина с запасом кислорода благодаря сохранившимся нескольким баллонам на корабле. Настя держала Любу за руки, дабы та, применяя уже опытным путем концентрации, смогла направить переход по нужным координатам, визуализируя место недалеко от Палатки, пока сама она пронизывала этот прыжок эмоциональными нитями к Роде и Оскару. Довериться Любе и Оцелоту по вопросу работы Осколка было все же труднее ожидаемого, но варианты не позволяли бояться риска, особенно когда эти двое слишком уверены во всех вопросах относительно этого ненавистного ей артефакта.

— Не задерживай дыхание! Слушай мой голос, и все будет хорошо. У нас получилось, мы в порядке. У тебя сейчас организм пытается привыкнуть к окружению, ему трудно, но он справится. Все твои атомы были протиснуты сквозь время и пространство. Постепенно, когда дышать станет легче, начинай прощупывать мышцы мысленно. Это надо, чтобы мозг не потерял контакт с остальным телом. Не торопись, время у нас есть.

Настя хотела кричать… но не могла позволить себе рисковать, ведь это нарушит уверенные, полные твердых знаний слова Любы. Состояние было такое, будто бы все ее тело куда-то исчезло, оставив на своем месте гнетущую боль в самой пустоте, сделать что-либо с которой попросту невозможно. Но все же, благодаря уже опытному в этом деле человеку, Настя медленно пришла в себя.

Вокруг них была лишь пустота, где черный гнетущий мрак будто бы смотрел на них с неприкрытым недоумением, перетекающим в презрение за нарушение его границ незваными гостями. Настя ощущала себя не просто во враждебной обстановке с воинственной атмосферой — ей всерьез верилось в личную злобу этого черного существа, отныне желающего отомстить ей за принесенный в его покой эквивалент яда.

— Посмотри на меня!

Настя с трудом оторвала глаза от презренной ярости тьмы, увидев через шлем озадаченный взгляд Любы, чье лицо чуть-чуть подсвечено фонариком, которым та краем светового диска освещала ей лицо.

— У нас получилось. Мы на Целестине, надо идти.

Попытка кивнуть обернулась несколькими дергаными рывками головы.

— Включи монитор внутри шлема, там есть координаты, идем по ним, так что если отстанешь, то не пропадешь.

Уверенность Любы была заразительна, и Настя, словно проснувшись от глубокого сна, постепенно осознавала, где они сейчас и куда идут: при встрече надо кратко и емко объяснить грядущую гибель того, чем ныне является наследие Техгруппы и… Вдалеке они увидели их, совершенно внезапно, полотно пространства разорвалось, раскрыв спрятанное в объятиях мрака сражение Варвара и Пети. Первый всплеск жизни произошел в трехстах метрах вдалеке, и продлился он секунд десять, после чего они исчезли, проявившись также внезапно уже ближе, но справа. Драка была жестокой, этакий мордобой медленных здоровяков, скорее проверяющих друг друга на физическую прочность, нежели стремившихся закончить все скорой смертью противника. Когда появился очередной фрагмент позади них в метрах десяти, то разглядеть детали не представилось возможным из-за происшествия, удивившего по результату исполнения даже Любу, — они вернулись к Оцелоту.

Их буквально вырвало из одного мира и швырнуло в другой, силой доказывая принадлежность к будущему — не к прошлому. Кое-как поднявшись с пола, между криокамерой Оцелота и креслами они услышали неожиданные слова:

— Воу, не думал, что Осколок может вот так людей ронять, вместо того чтобы просто отправить вас…

Они сняли шлемы и отсоединили баллоны, медленно приходя в себя после гущи потрясений за короткий промежуток времени.

— Что ты такое говоришь? — Люба была не на шутку зла. — У нас получилось! Мы были там, видели их битву, пока обратно не затянуло, как крюком.

— Эм… Так, стоп, я не понимаю… Короче, я не говорю, что ты врешь, но прошла всего пара секунд с активации Осколка. Вы буквально у меня на глазах дернулись на месте, и все.

— У тебя такое было уже? — В ответ на вопрос Насти Люба лишь стрельнула свирепым взглядом, знаменующим подступающие перемены.

— Надо вернуться вновь, нельзя терять время. Оцелот, готовь…

— Ты даже со мной не попрощалась. — Его слова оказали отрезвляющий эффект, вырвав Любу из состояния помешательства, проистекающего из глубин ее памяти и опыта путешествий во времени, отнявших в лучшем случае половину ее жизни. Оцелот выговаривался, ему было не просто неприятно видеть свою любимую в таком состоянии — давняя претензия сама собой вырвалась наружу порывом заботливых чувств.

— Я могу понять Настю, она хочет вернуться к своим, но что тебе так нужно там, в том прошлом? Спасти меня и остальных? Сомневаюсь. Ты не спросила даже, что стало с нашими друзьями… кто и как…