смоют грехи и позор его предательства.

Тогда он не принял её слова всерьез, а когда наши дети начали рождаться не то людьми, не то волками и утратили возможность менять облик, опомнился. Но было поздно. Богиня покинула этот мир. После победы людей он увёл своё войско в далекий край. Пытался замаливать грех жертвоприношениями и покаянием, но тщетно. Богиня больше не откликалась на молитвы наших собратьев. Хоть мы и поклоняемся ей, но уже давно утратили с ней связь.

Ивонет подошла к следующему гобелену, где был выткан силуэт хрупкой девушки: сгорбившись, она сидела на коленях и плакала, а её слезы, затопив всё кругом, превратились в снег.

— Со временем наши земли стали мёртвыми. Не сразу, но ими овладел мор, а потом холод. Снег и стужа — это всё, что осталось от наследия нашей богини.

Ивонет плотнее закуталась в плащ и опустила голову. Рассказ, пропитанный трагедией целого народа, который сделал неправильный выбор, не мог не тронуть ее душу.

— Вы хотите меня убить?

— Нет, что ты! — усмехнулся мужчина, — это точно не поможет. Рикон сначала тоже думал, что Вирра говорит про убийство, отмывание греха кровью. Но Вирре претила сама суть смерти и разрушения. Поэтому, скорее всего, она говорила о любви. Если смешать кровь непримиримых врагов, а ферры стали врагами людей, как только их покинули, возможна новая жизнь. Ты, Ивонет, ниспослана нам богами, чтобы возродить эту жизнь.

Девушка отступила на шаг и отрицательно качнула головой.

— Вы хотите, чтобы я понесла от ферра?! — Даже выговорить такое предположение было сложно, не то, что в это поверить.

— За возможность посеять в тебе сильное семя поборются самые лучшие из наших мужчин. В твоем чреве зародится новая жизнь, способная к полному перевоплощению. Твои дети станут новым поколением ферров, без груза проклятья.

Ивонет закачала головой сильнее:

— Нет, нет… нет!

Страх схватил за горло, воспоминания о чужих слюнявых губах, липких руках и пыхтящем от удовольствия теле за спиной, там, в королевских покоях, накрыли с новой силой. Она упала на колени и схватилась за голову руками, рот ее скривился в немом крике. Демоны начали рвать душу, вытаскивая наружу всякие мерзости. Она кричит до хрипоты, но никто не слышит, никто не приходит на помощь. Стража в коридорах словно оглохла.

Ей затыкают рот, пытают всунуть что-то противное, но она прикусывает и получает удар под ребра. Настолько болезненный, что, кажется, нечем дышать. Сначала её пытаются удержать так, но она вырывается, словно дикий зверь. Кидается к выходу, но её хватают за волосы и тащат обратно к кровати. Привязывают и, заливаясь вином и мерзким смехом, начинают насиловать. Боль превращается в мысль, которая пульсирует одним желанием: убить, убить, убить! И только она греет и заставляет дышать, но очередной удар по голове — и она теряет сознание. Кажется, избавление и покой… но нет, картинки на внутренней стороне век ещё отвратнее. Теперь у нее не два насильника, а множество, и они дерут друг другу глотки, чтобы первым насладиться её беспомощным телом. Прозрение и кровь… Ступор, оцепенение и кристально ясные мысли. Она их убила. Как? В какой момент? Не важно. Два трупа — и полное понимание одной истины: она свободна. И больше никому никогда не позволит причинить себе вред…

Ивонет открыла глаза и посмотрела на человека-волка снизу вверх. Прочла застывший на лице вопрос, но не ответила. С усилием поднялась на ноги, сильнее кутаясь в плащ.

— Я могу увидеть друзей? — Голос осип, стал чужим и колючим.

— Можешь, — милосердно разрешил староста с задумчивым выражением на лице. Но, когда девушка почти покинула святилище, тихо обронил:

— Кто бы тебе ни достался, знай, наши мужчины никогда не причинят боль женщине. Попробуй довериться, и ты поймёшь: преданнее мужа, чем ферр, тебе не найти. Он будет защищать тебя до последнего вздоха. И не думай о побеге, бежать некуда. На сотни вёрст вокруг — лед, снег и пустошь.

* * *

— Ивонет!

Тельман и Тьянка обнаружились в общей столовой, куда отвел её один из стражей, которых приставили за ней следить.

Ивонет кинулась было к мужчине, но замерла на пороге, сжалась под множеством волчьих взглядов, один из которых принадлежал огромному, мощному ферру во главе массивного стола. В отличие от других, его взгляд был собственнический, жадный, словно она уже принадлежала ему. Он даже слегка привстал, то ли желая пригласить к столу, то ли прогнать домой. Но тут же уселся обратно и нахмурился, отчего ещё больше стал походить на одичалого волка.

— Кэти! — Тельман заключил девушку в объятия, обращая внимание на себя. Накинул на свои плечи меховой плащ и повёл её на улицу. Подальше от чужих глаз и ушей. — Рад, что с тобой всё хорошо.

— Спасибо Хаоль, она меня выходила.

— Не только тебя. Она и нас подлатала. Её настойки творят чудеса. Не знаю, что бы с нами стало, не попади мы в их ловушку. Одно могу сказать точно: это дало нам время. Думаю, ещё пара дней — и мы сможем тронуться в путь.

— Ты знаешь про ловушки?

— Да, они их ставят, чтобы ловить зверей. Их лес пустынен, вот и приходится выживать.

— Вот, значит, как они объяснили вам свои капканы…

— Кэти, — Тельман нахмурился, погладил усы, — что-то случилось? Они обидели тебя?

— Нет, прости, ничего такого, — не моргнув, слукавила девушка, пряча лицо в воротнике с густым мехом. — Подскажи, где разместили стихийника? Хочу и его навестить.

— Не стоит. Он вновь впал в беспамятство. Никого не узнает. Я пробовал с ним поговорить, но он кинулся на меня. Орал, что я предатель, который отдал его феррам. Что его отец вот-вот прибудет, дабы забрать наши души.

— Его отец?

— Разве ты не знаешь? Альхард породил альхов. А раз наш друг утверждает, что он альх, значит, ждёт пришествие отца, Великого Альхарда.

— Это всё?

— А тебе мало? Я, если честно, боюсь за тебя. Не думаю, что брать его с собой — хорошая идея. Давай оставим его здесь. Мы и так сделали для альха больше, чем могли.

— Бросить немощного?

— Предлагаю ему самому расплачиваться за свои грехи. Нам нужно как можно скорее добраться до Таврии, до вашего отца. Думаю, после того как он узнает, что с вами сделал Минфрид, брачный союз будет расторгнут и вы обретете свободу.

— Я убила двух человек!

— Это капля в море смертей, сотворенном руками правителей. Поверьте, вам это сойдёт с рук. Минфриду придётся смириться, если он не захочет войны с вашим отцом. А он не