А еще Диос знал, что Верховное Божество – это Сеть, хотя и Фон тоже Верховное Божество, как и Хает, Веет, Бин, Сот, Ио, Дек и Птуи; что миром мертвых правят Синкопи, Силур, Кото-рыбоглавый Бог, и Орексиз-Нупт.

Диос занимал максимально высокий пост в жреческой иерархии национальной религии, которая, бродя и пенясь, разрасталась на протяжении семи тысяч лет и никогда попусту не бросалась богами, если они могли пригодиться. Ему было известно, что великое множество на первый взгляд противоречивых вещей – истинны. Допустить, что это не так, значило признать, что вера и обряды ничего не стоят, а если они ничего не стоят, то и само существование мира утрачивает смысл. Как следствие подобного образа мыслей жрецы Джеля допускали правильность столь огромного числа разнородных идей и представлений, что квантовая механика, познакомившись с ними, тут же подняла бы лапки и сдала оружие.

Стук посоха гулко разносился под каменными сводами. Верховный жрец, прихрамывая, одиноко брел в темноте по безлюдным переходам, пока не вышел к маленькой пристани. Отвязав лодку, Диос не без труда забрался в нее, вставил весла в уключины и, оттолкнувшись, пустился в плавание по темным бурным водам Джеля.

Руки и ноги у него окоченели. Глупо, как глупо. Надо было сделать это раньше.

Лодка, прыгая, медленно сместилась к фарватеру. Над долиной стояла глубокая ночь. Пирамиды на дальнем берегу, в соответствии с древними законами, осветили небо.

* * *

В конторе «Ассоциация Птаклюспа, Строители Династических Некрополей» свет горел всю ночь. Отец и двое его сыновей – близнецов горячо спорили, склонившись над большой, покрытой носком чертежной доской.

– Здесь не деньги важны, – говорил Птаклюсп 2-а. – То есть я хочу сказать, дело не в том, смогут ли они заплатить. Они, похоже, вообще не понимают, что придется платить. По крайней мере, такие династии, как Цорт, расплачивались по сотне лет. Почему ты…

– Вот уже три тысячи лет мы строим пирамиды, – сухо ответил Птаклюсп-старший, – и еще никогда не были в убытке. А все потому, что другие царства брали пример с Джеля: вот, говорили они, семья, которая действительно знает толк в пирамидах, значит, и нам, если у нас есть голова на плечах, нужны такие же гробницы, и не хуже, как бы там ни было, царственные особы Джелибейби, – добавил он, – не чета всем другим, которые сегодня здесь, завтра там. Это же полубоги! А настоящая царственная особа никогда не заплатит просто так. Безденежье – безошибочный признак царственной особы.

– В таком случае ты мало чем от них отличаешься, – заявил 2-а. – Что до безденежья, то мы действительно царственные особы!

– Ты ничего не понимаешь в делах, мой мальчик. У тебя все только дебет да кредит. А суть не в том.

– Суть в массе. И в роли весового коэффициента.

Отец и старший сын одновременно взглянули на Птаклюспа 2-б, который сидел, уставясь в чертежи. Он не переставая вертел стило, и дрожь его рук выдавала скрытое волнение.

– Для нижних скатов надо использовать гранит, – продолжал он, словно обращаясь к самому себе, – известняк не выдержит. С учетом всех деформаций – тем более. А деформации будут – ух! Не об иголках толкуем. Тут и стальной брус хрустнет.

Птаклюсп-старший закатил глаза. От горшка два вершка, а уже хлопот не оберешься. Один сын – прирожденный бухгалтер, другой с ума сходит по новомодной космической инженерии. Когда он был в их возрасте – ничего подобного, никаких завихрений: традиционная архитектура. Рисуй себе чертежи, а для остального – десять тысяч подручных, и всегда развеселый уик-энд. Никакого тебе космизма.

Отпрыски, потомки! Боги посчитали нужным наградить его двумя: один выговаривал за каждое лишнее слово (пустая трата энергии!), а другой бредил геометрией и ночи напролет чертил акведуки. Кряхти и жмись, чтобы отдать их в лучшую школу, и вот тебе в награду – образованьице!

– О чем это ты? – оборвал он сына.

2-б достал счеты и принялся быстро щелкать глиняными костяшками.

– Один только разряд… Допустим, мы возьмем высоту, вдвое превышающую высоту экспериментальной модели, при этом масса будет равна… плюс закладываем тайные размеры оккультного значения… всего каких-нибудь сто лет назад мы и представить себе не могли такое, при том примитивном техническом уровне…

Его указательный палец был весь в глине.

Птаклюсп 2-а фыркнул и вытащил свои счеты.

– Известняк по два таланта за тонну, – начал он. – Плюс-минус инструменты… расходы на каменщиков… плата за сверхурочное хранение… поломки и аварии… о-хо-хо!… непредвиденные расходы… черный мрамор можно достать со скидкой…

Птаклюсп вздохнул. Целыми днями щелкают счеты: одни рассчитывают, как изменить лик мира, другие оплакивают убытки и потери. Раньше все было куда проще. Наконец щелкнула последняя костяшка.

– Это будет настоящий квантовый прыжок и пирамидологии! – вскричал 2-б с мессианской улыбкой на лице.

– Ква… чего? – переспросил брат.

– Квантовый, – смакуя каждый звук, повторил 2-б.

– С этими ква-ква мы точно окажемся в болоте, – заявил 2-а.

– Мы будем первыми, примером всем.

– Конечно-конечно, когда дело дойдет до банкротства, мы уж точно покажем всем пример, – язвительно произнес 2-а.

– От этой пирамиды исходит чистое сияние! Пройдут века, и люди скажут: «Взгляните, этот Птаклюсп понимал толк в пирамидах».

– Чистое безумие – вот что они скажут! Братья стояли друг против друга, едва не касаясь носами.

– Беда в том, братец, что ты всему знаешь цену, но ничего не смыслишь в ценностях!

– Нет, беда в том, что это ты… это ты ничего не смыслишь!

– Человечество должно стремиться к высотам!

– Да, но на здравой финансовой основе, клянусь Куфтом!

– Поиски знания…

– Надежность – вот…

Отвернувшись от спорщиков, Птаклюсп стал глядеть во двор, где при свете факелов служащие лихорадочно переучитывали товар и проверяли инвентарь.

Отец оставил ему небольшое дело: двор, заваленный плитами и уставленный сфинксами, шпилями, стеллами и прочим товаром, а также толстую пачку неоплаченных счетов, большая часть которых была адресована во дворец. В них указывалось, что «девятьсот лет назад вашему величеству был представлен подробный отчет, который, по всей видимости, затерялся в дворцовой канцелярии, по каковой причине нижайше просим вас уладить сие досадное недоразумение».

Тогда это казалось ему забавным. И людей было нанято немного: он сам, пять тысяч работников да госпожа Птаклюсп, которая вела приходно-расходные книги.

«Ты должен строить пирамиды, – сказал отец. – Конечно, масштабы, маленькие фамильные склепы, мемориальные шпили и обычные некрополи для простого люда приносят больше выгоды, но, если не будешь строить пирамиды, ничего не добьешься. Даже распоследний крестьянин, все хозяйство которого – грядка чеснока, мечтая о чем-то чистом и вечном, возможно, с вкраплением зеленого мрамора, но, разумеется, в разумных пределах, пойдет не к кому-нибудь, а только к человеку с именем, к человеку, который строит пирамиды».