Обычно.

Сейчас же транспортер был единственным движущимся объектом на улице. В нормальных обстоятельствах открытый почти с самого утра паб был наглухо заперт, из виртуала тоже не доносилось ни единого звука, а голографическая реклама дискотеки была выключена – кажется, впервые на памяти Вежбовского.

Тихое гудение освещения комплекса совершенно заглушалось однообразным шумом мощного оборудования шахты, которая располагалась в четверти километра от них.

– Никаких резких движений, оружие на плече, шлемы пристегнуть к поясу. – Макнамара оглянулся на идущих следом людей. – Шкаф, следи и будь готов, в случае чего – сирена и стробоскопы, при проблемах – дым; никакой стрельбы без приказа, – проговорил он в комлинк. Пока они ехали, Макнамара не сказал ни слова, то и дело вытягивая и пряча распечатку приказа. А они не спрашивали.

– Принял, жду, – услышали они в наушниках голос пулеметчика. – Пока тихо.

Киса проехалась рукой по светлым волосам и поправила висящий на плече автомат. Вежбовский почти чувствовал ее обеспокоенность.

– Куда теперь, сержант? Что мы им скажем?

– У застреленного Шона О’Рейли был старший брат, Вильям. – Командир не пойми в который раз вынул из кармана форменной куртки мятую распечатку и пробежался по ней взглядом. – Он – наш подозреваемый.

– Забираем его среди ночи, потому что он – родственник ребенка? – Вежбовский скривился, качая головой. – Это немного… – он не сразу смог подобрать нужное слово, – …странно.

Макнамара посмотрел на вход. Рядовой оглянулся в поисках поддержки. Взгляд его встретился со взглядом Кисы, но в ее глазах он нашел только отражение собственной неуверенности.

Соколиный Глаз смотрел вверх, одновременно пристегивая шлем к разгрузке.

– Почти никто не спит. Они следят за нами. – Его взгляд прошелся по непрозрачным снаружи окнам.

Колонисты всегда держались вместе – обычно в отдаленных и враждебных местах по-другому и не бывает. Чувство общности в таких условиях возникает автоматически. Не важно, какие трения существуют между людьми – в решающие моменты они всегда вместе против всего мира.

Особенно если этот мир представлен вооруженными враждебными солдатами.

– Мы ничего другого и не ожидали. – Мощный сержант тихо вздохнул. – Пойдемте, побыстрее это закончим.

Коридоры жилого здания являли собой результат многолетних попыток выстроить подобие настоящего дома. На стене – магнитная доска с десятком снимков, графиком дежурств по уборке, сделанным ровным почерком, и несколькими детскими рисунками. В местах, где ранее было ныне демонтированное оборудование терраморфинга, стояли пластиковые вазоны с убогими, хотя и со следами тщательного ухода, фиолетовыми цветочками. Рядом – ярко-синяя лейка и несколько бутылок, наполненных темной жидкостью.

На металлическом полу лежал темно-зеленый палас, а рядом с входом – потрепанная тряпка с узором из трилистников.

Вежбовский мысленно ухмыльнулся, глядя, как Макнамара, Соколиный Глаз и Киса по очереди вытирают ноги. Сам он было уверенно переступил через нее. Черный след подошвы появился на паласе. Но едва рядовой уверился, что никто на него не смотрит – быстро вытер подошвы об истрепанную материю.

Дверь комнаты 17А отличалась только старой, сделанной под дерево табличкой, где было написано, что тут живут А. и М. О’Рейли.

– Ведем себя спокойно, но решительно. Никто не тянется за оружием без явного приказа. Мужик может оказаться нервным, он недавно получил известие о смерти сына. Так что – без резких движений. Если местные начнут валандаться по коридору, мы вежливо просим их вернуться в помещения. И внимательней, где-то здесь может оказаться человек, который пристукнул Джеки.

– Так точно. Синтия, останься с сержантом. Марчин – займись той стороной. – Капрал легонько хлопнул Вежбовского по плечу. – Просто помни, что они нас боятся. И от страха могут сделать довольно глупые вещи. Не перепутай их с явной угрозой.

– Ясно. – Марчин быстро кивнул.

– И успокойся. Это не арест, только привод на допрос, рутина. Было убийство, мы проверяем возможные связи. Ничего не случится.

– Ясно. – Вежбовский скривился в чем-то, что с натяжкой могло сойти за уверенную улыбку. И что может случиться? – убеждал он сам себя. Будут мешать? Может, Щенок и был прав, может, нужно перестать цацкаться, пригрозить – и наступит мир? В конце концов, у них же оружие. И это у них убили человека, в то время как смерть ребенка – просто несчастный случай.

Так почему же сержант так трясется?

Им пришлось позвонить трижды, прежде чем дверь открылась. В проеме встал мужчина лет пятидесяти в свободной рубахе с давно уже выцветшими узорами и в рабочих штанах. На левом предплечье его был повязан черный платок. Седеющие рыжие волосы зачесаны набок, а в уголках бледно-зеленых глаз возраст вырезал характерные «куриные лапки». Наверное, он был веселым человеком. Но сейчас он не улыбался.

– Чего нужно?

– Добрый вечер, меня зовут сержант Макнамара, мы пришли по делу вашего сына.

– Того, которого вы убили, или того, которого убить собираетесь? – Мужчина смотрел на вторгшихся враждебно, почти с вызовом.

– Вильяма О’Рейли. – Сержант не дал себя спровоцировать и сохранил вежливый тон. Двумя пальцами залез в карман и вынул листок с приказом. – Я должен допросить его в качестве свидетеля. В гарнизоне. Мне очень жаль.

Мартин О’Рейли короткий миг играл желваками, и Вежбовский думал, что он бросится на Макнамару. Стой спокойно, сказал ему неподвижный взгляд Соколиного Глаза через разделяющие их три метра.

Сержант даже не вздрогнул.

– Мне и правда очень жаль, господин О’Рейли. Это просто допрос. Я лично позабочусь, чтобы ваш сын пребывал у нас как можно меньше времени. Я знаю, что вам сейчас тяжело.

– Вы ничего не знаете. Ничего. – Казалось, что мужчина в дверях осунулся, словно бы вдруг потерял добрых десять сантиметров роста. Только покачал головой. – Вильяма нет дома. И я не знаю, куда он пошел, – буркнул еще, отворачиваясь от солдат. Вытер глаза рукой.

– Вы понимаете, что мы должны…

– Сделайте это быстро. – Мартин О’Рейли отступил в комнату. – И проваливайте с моих глаз.

Фрагмент помещения, который Вежбовский сумел увидеть, был смесью функциональности и массы стилизованных под древности мелочей. Со стены смотрели актеры из двадцать первого века, а рядом с комплектом виртуали стояла коллекция книг из очень убедительной стилизации под бумагу. Лампы прятались под большими абажурами, а искусственный палас был покрыт узорчатым ковром.

Макнамара жестом приказал двум солдатам остаться в коридоре, а сам с Кисой вошел внутрь.

Вышли они секунд через тридцать. Одни: похоже, молодой О’Рейли учуял проблемы и исчез с глаз долой. Однако ни сержант, ни Киса не казались расстроенными.