Я опустила глаза и старалась не показать Охватившее менясмятение. Мне еще никто не заказывал в ресторане целое ведро клубники сосливками. Сунув одну довольно большую клубнику в рот, я подняла глаза ивнимательно посмотрела на Марата. Он продолжал мирно поглощать свой шикарныйобед и с любопытством наблюдал за моей реакцией. Наверно, ему нравилосьшокировать своих дам и сорить деньгами.

— Вкусно? — спросил он и обнажил в улыбке своибелоснежные зубы. — Послушай, и все-таки мне кажется, что мы где-то раньшевстречались. Уж больно мне знакомо твое лицо. Ты ничего не можешь припомнить вэтом плане? Может быть, ты мне просто кого-то напоминаешь?

— Мы встречались, — я перевела дыхание и высокозакинула голову.

Я решила раскрыть карты и рассказать Марату, кто я такая.

Марат засунул в рот кусок отбивной и стал вновь сверлитьменя взглядом.

— И где? Вот видишь, интуиция меня не подводит.Напомни, в каком ресторане это было?

— Это было не в ресторане. Это было в онкологическойбольнице.

— Где?!

Лицо Милиного шефа заметно помрачнело и вытянулось.

— В онкологической больнице. Я видела, как вы приезжалитуда к одной девушке.

— Возможно. А ты там что делала?

Я опустила глаза и нервно застучала пальцами по столу:

— Я навещала свою знакомую.

Марат облегченно вздохнул и достал из кармана пачку сигарет.Пустив небольшое кольцо дыма, он совсем тихо сказал:

— У меня заболела одна знакомая. Я несколько раз еенавещал.

— А что с ней сейчас? — подняла глаза и посмотрелана Марата взглядом, полным надежды.

— Она вылечилась. Слава Богу, все обошлось.

— Это была любимая девушка?

— Любимая?! — Марат злобно усмехнулся и потушилтлеющую сигарету. — А что такое любовь?

— Любовь, это когда… — Я хотела было что-то сказать, норезко замолчала. Я и сама не знала, что такое любовь. Все мои любовные историибыли обречены на провал. И мой брак по любви закончился печально, не оставивничего, кроме боли и разочарования. — Зачем я тебе буду объяснять, чтотакое любовь, если ты и так все знаешь. У каждого на этот счет свое мнение.

— У меня вообще нет никакого мнения на этот счет.

— Значит, та девушка, к которой ты приезжал в больницу,не была любимой…

— Значит, не была.

— Жаль, а она очень сильно тебя любила.

— Ты ее знала? — Глаза Марата быстро забегали, авзгляд стал еще более холодным. — Говори, не молчи. Терпеть не могу, когдаменя водят за нос.

— Я не вожу за нос. Я могу запросто ответить на твойвопрос. Я познакомилась с твоей девушкой в больнице и очень много о тебеслышала. Она тебя любила и надеялась выйти за тебя замуж.

— За меня замуж?!

— Да. Только не утверждай, что ты этого не знал.

— Вот это для меня настоящая новость!

— Почему?

— Потому что я никогда бы не женился ни на одной изсвоих халдеек.

— Каких еще халдеек? — опешила я.

— Ну, на слугах, если тебе непонятно. Я не привыквступать в личные отношения с людьми, которые на меня работают и которым яплачу.

— Но ведь вы были близки! — В моем голосепрозвучало отчаяние. Мне было обидно за подругу и хотелось наговорить этомужирному борову кучу гадостей. Но я не могла, не имела на это права, потому чтоМарат был единственным человеком, который мог бы мне реально помочь разыскатьи, если не поздно, спасти Милу.

— Я смотрю, ты хорошо осведомлена, а я не люблю, когдапосторонние люди знают про меня слишком много. — Голос Марата не предвещалничего хорошего. — Я хочу знать, кто ты такая и что тебе от меня нужно.

— Я та самая девушка, которая звонила вам сегодняночью, — призналась я. — Я Милина подруга. Мы лежали в одной палате.Тогда я ужасно выглядела, поэтому ты не узнал меня.

Я стянула с себя парик, чтобы продемонстрировать своипоредевшие волосы. Охранники, сидевшие за соседним столом, открыли рты. Натянувпарик, я почувствовала, что по моему лицу катятся слезы.

— Думаю, что у тебя нет необходимости сомневаться вправдивости моих слов, — прошептала я.

Марат побледнел:

— Я тебя вспомнил. Ты очень сильно изменилась.

— Болезнь всех меняет.

— Я бы никогда не подумал, что на твоей голове парик…

— Это парик очень хорошего качества.

— Откуда ты узнала, что я обедаю именно в этомресторане?

— От Милы. У нас было очень много времени, чтобы узнатьдруг друга. Мы разговаривали ночи напролет. Она говорила только о тебе. Почемуты отказался ей помочь, ведь она отработала на тебя столько лет!

— У меня такая жизнь… Меня могут подставить в любоймомент. Иногда мне кажется, что я боюсь даже собственной тени. Я никогда несрываюсь по первому зову, потому что этот зов может оказаться игрой моихнедоброжелателей.

— Получается, что ты не поверил моему звонку?

— Я не поверил в то, что этот звонок правдив. — Вомне шевельнулась надежда, и я сделала довольно приличный глоток ликера.

— Значит, ты мне поможешь?

— Не знаю, смогу ли я тебе помочь, но я хотел быуслышать, что произошло с моей бывшей сотрудницей.

Поставив бокал, я начала свой рассказ. По понятным причинамя опустила подробности и не сказала, по какому поводу мы приехали на чужую дачу— просто решили сорвать чужие яблоки и напоролись на неприятности. Маратвнимательно меня слушал. Когда я закончила свой рассказ, он тяжело вздохнул иуставился на меня подозрительным взглядом.

— Какого черта вы делали на чужой даче?

— Я же сказала, хотели нарвать яблок.

— Ночью?

— А почему бы и нет. Обычно днем на дачах кто-тобывает. Или хозяева, или соседи. Мы ехали на дачу к моему другу и по дороге,когда увидели красивую яблоню, остановились.

— А зачем Мила взяла с собой пистолет?

— Но ведь она же всегда ходит с пистолетом…