— Что-то я здесь никого не замечаю, кому нужна помощь.

— Но кровь же вы видели.

— И что?

— Это кровь моей подруги.

— Возможно. А возможно, и нет. Может, тут какая-нибудьпьяная разборка была и алкаши передрались.

Я посмотрела на Юрца беспомощным взглядом и заговорила, дажене надеясь, что меня слушают.

— Когда я сбежала, она была без сознания. Она потеряласлишком много крови. Скорее всего, она умерла. Два пулевых ранения… Для хрупкойдевушки, которая совсем недавно оправилась от страшной болезни, это слишкоммного. Если она умерла, они положили труп в багажник и увезли куда-нибудь влес, чтобы скинуть в реку. Для них это в порядке вещей. Они запростоизбавляются от трупов. Это звери, в них не осталось ничего человеческого. Мыдолго стояли на трассе, там не проехала ни одна машина. Значит, в этом дачном поселкеесть еще один выезд. Они уехали в противоположную сторону…

— По-моему, у девчонки с мозгами не все впорядке, — сделал окончательный вывод Кабан. — Ее бы тоже не мешало вбольничку, только в другое отделение.

Я заплакала.

— Не верите… Говорите, я все придумала… Не верите и ненадо. Я уже устала доказывать, что черное — это черное, но никак не белое.

Вдруг я вспомнила ту страшную комнату, где лежалполуразложившийся труп женщины. Если Мила умерла, ее могли унести в этукомнату. Какая им разница. Одним трупом меньше, одним больше.

— В этом доме есть комната для хранения трупов, —вызывающе произнесла я. — Могу показать.

— Она в натуре шизанутая, — рассердилсяМалыш. — Юрец, поехали. Ты вот-вот свалишься. Мы дом прошмонали. Тутчисто.

— Ничего тут не чисто, — попыталась возразить я.

— Этот дом напичкан трупами. Пойдемте, я вам докажу.

— Малыш, сходи с ней и отчаливаем, — прохрипелЮрец.

— Этот не пройдет, — покачала я головой, —сильно большой. Там крошечная дверца. У этого плечи застрянут. Боюсь, потом невытащим. С такими габаритами не в каждую дверь войдешь, а уж в эту… Вот ондолжен пройти, — показала я на Кабана. — По крайней мере, можнопопытаться.

Кабан достал из куртки фонарик и пошел следом за мной. Кактолько я обнаружила дверцу нужной комнаты, я резко толкнула ее и поняла, чтоона заперта.

— Нужно попытаться открыть, — обернулась якКабану.

Кабан надавил на дверь. Несмотря на его комплекцию идобросовестные усилия, дверь никак не хотела открываться.

— Тут замок здоровый, не выбьешь. Да и дверь капитальная.

— Придумай что-нибудь, — взмолилась я. — Ведьнедавно она была открыта.

— По твоим рассказам в этом доме еще совсем недавнолежала умирающая подруга и сидела парочка вооруженных головорезов.

— Все так и было, но ты не веришь.

— Какое это имеет значение — верю я тебе илинет, — усмехнулся Кабан. — Если замок взламывать, тут возни часа надва, не меньше. У нас друг тоже кровь теряет. Ему нужно шею зашить.

— Ты что, и правда не можешь открыть эту дверь? —удивилась я.

— Я же сказал, что нет.

— А как же домушники? Они любую дверь за пять минутоткрывают.

— Я не домушник и никогда им не был.

Кабан развернулся на сто восемьдесят градусов и пошелобратно. Мне ничего не оставалось, как поплестись следом. На веранде уже никогоне было. Мужчины стояли во дворе и курили.

— Ну что там, до хрена трупов валяется? —язвительно спросил Малыш.

— Там дверь на замок закрыта. Замок прочный, просто такне откроешь.

Поняв, что надеяться на помощь этой троицы больше неприходится, я бросилась к яблоне, взяла лежащую на земле лопату и приняласьзакапывать яму. Если сюда приедет Костин отец, он не должен видеть, что здеськто-то копал. Я почему-то искренне верила, что шкатулка существует на самомделе. Я верила, что человек, чувствующий приближение смерти, говорит только правду.Ему незачем врать.

Подняв голову, я увидела, что неподалеку стоит Юрец инаблюдает за моими действиями.

— Да я так, решила вот немного обкопать… — пробурчалая, как бы оправдываясь.

Я и не сомневалась в том, что мужчина из джипа принимаетменя за чокнутую. Застав меня за столь необычным занятием, Юрец окончательнорешит, что у меня не все дома, что я нафантазировала историю про раненую иумирающую Милу.

— Ты, это, копай, а мы поехали, — немногозапинаясь, произнес ошарашенный Юрец. — Мне в больничку нужно. Тут огородбольшой, тебе до утра работы хватит.

— А мне весь огород не нужен, огородом пусть хозяинзанимается. И вообще я уже закончила, — переведя дыхание, я тяжеловздохнула.

Не обращая внимания на открывшего рот Юрца, я прошла мимонего с невозмутимым видом и вошла в дом, чтобы поставить лопату на место. Когдая вышла на улицу, мужчины уже садились по своим машинам. Направляясь к своеймашине, я посмотрела на Юрца и выдавила из себя наподобие улыбки.

— Не попадай больше в неприятные истории, — прохрипелЮрец.

— Я в них не попадаю. Они сами ко мне цепляются.

Увидев, что я села за руль, Юрец подошел, наклонился кводительскому окну и закашлялся:

— Вот черт, голос совсем пропал. Ты что, уже собраласьотчаливать?

— А что мне тут делать? Ведь никто из вас не поверил вто, что я вам говорила. Считаете меня чокнутой.

— А ты и в самом деле чокнутая. Я в этом убедился,когда увидел, что ты копаешь землю в чужом саду.

— Меня, между прочим, Викой зовут, — с обидойсказала я.

— Послушай, Вика. У меня к тебе небольшая просьба.

— Просьба?!

— Ну да. Я же кое-что для тебя сделал, во всяком случаепопытался. Понимаешь, я ехал на дачу… Я точно знаю, сегодня там моя жена ночуетс любовником. Она мне сказала, что поехала к подруге в Питер, но я-то знаю, чтоэто не так. Съезди в соседний дачный городок, к тридцатому участку, посмотри,там должен стоять ее «опель». Будь другом, запиши номер и марку второй машины.Я хочу знать, кого она каждую неделю на дачу таскает. Думал, приеду, обоихвыгоню, а ее прямо с вещами. Да вот неувязочка вышла. Сам я уже вряд ли тудадоеду, а если и доеду, то в таком состоянии учинить скандал не смогу. Пацановпросить стыдно.