— И все-таки зря ты себя обманываешь. Люди, убившие тебя, —антиэмо — такие же убогие, как эмо, только вывернутые наизнанку. Это — обычноедело для гомо сапиенса — большинству людей для самоидентификации и душевногокомфорта необходимо кого-то ненавидеть. Все сообщества построены либо попринципу любви, либо по принципу ненависти. Последние, естественно, гораздоагрессивнее.

— Ты хочешь сказать, что ненависть сильнее любви?

— Нет, думаю, слабее. Без любви не было бы ничего. Поэтомуненависть и бесится.

— Ты совсем меня запутал, толстый. Короче, вывод такой. Япродолжаю мстить. Я четко помню троих: крепыша, девицу с дезиком и блондина,брызнувшего мне пламенем в лицо. Тебя с собой я больше не беру.

— Если смерть врагов не доставляет тебе радости, а приноситтолько душевные страдания, может, ну ее на фиг, эту месть?

— Зло должно быть наказано, Тик. Ничего, переживу,помучаюсь. Око за око. Вспомни пустой взгляд Кити, вспомни слезы моей матери.Эти ублюдки должны ответить за все.

Эгор заплакал и отвернулся от клоуна. За кроватью сразувыросли розовые кусты, в корнях которых клубились изумрудные змеи. Клоунаккуратно похлопал Эгора по узкой спине.

— Ладно, ладно. Страдания очищают душу. Но лучше повозможности ее не пачкать смолоду. Только помни, брат, что любая война, дажесамая справедливая, — это кровь, грязь и слезы… В любом случае в Реале наступилдень, и продолжить мстить ты сможешь часов через двенадцать, не раньше. И чтоприкажешь делать все это время?

— Мне все равно. Слушай, Тик, меня, похоже, отпускает.Поревел — и стало легче, совсем как в детстве. Я что, и вправду становлюсь эмо?— Хм, как бы тебе сказать, чтоб не обидеть…

— И еще, Тики. Такая странная штука, даже не знаю…

— Какая штука?

— Я стих придумал. Это нормально?

— Нет, чувак, это ненормально. Но у эмо это случается.Зачти-ка, не стесняйся.

Неужели ты простишь мне

Все, что не было у нас?

Неужели к чудо-двери

Подберется ключ другой?

Неужели мне не надо

Отводить в смятенье глаз?

Неужели ты не будешь

В них глядеть с такой тоской?

— Спасибо, брат!

— Придурок, это для Кити!

— Все равно мне нравится. Советую записать, чтобы не забыть.В сумке эмо-боя обязательно должен быть черный ноутбук.

Эгор залез в сумку, покопался и выудил тетрадь-ежедневник спружинкой переплета и черную ручку.

— Странно, что я его раньше не замечал, — пробормотал юношаи стал записывать свое первое стихотворение.

— Я думаю, там все появляется по мере необходимости, —сказал Тик-Так, но Эгор погрузился в себя и не слушал его.

— Эй, поэт, я тоже кой-чего могу, — обиделся клоун. — Япоэт, зовусь я Эмо, от меня вам трепонема! Круто?

Эгор, не слушая, кивнул. Густые розовые кусты, выросшие изслез героя и закрывавшие его с клоуном от площади, раздвинулись и оттудапоявились понурые Мания и эмо-кот.

— Отвратительное стихотворение, — буркнул Кот, сменившийчерную оправу на розовую.

— Мы тоже рады вас видеть, — и вправду обрадовалсязапрыгавший на месте толстяк. — Обнаженная с котом.

— Тики! — рыкнул Эгор.

— В смысле, натурщица с ученым животным. А мы тут мозгмодератора антиэмо-сообщества замочили, а теперь стишочками балуемся, —радостно басил клоун.

— Модератор — большой человек! Королева будет недовольна.Обезглавили часть ее армии, — за-сокрушался Кот.

— Королева дружит с антиэмо? — изумился Эгор.

— Эмо и антиэмо реального мира — тайная армия КоролевыМаргит, — важно ответил Кот.

— По-моему, это бред, — сказал клоун.

Кот только неодобрительно помотал круглой головой:

— Нам сейчас не до диспутов. Королева Маргит в гневе. Нас сМанией чуть не растерзали. Мы должны немедленно выдвигаться во дворец.

— Ладно, я не против. Сейчас, только стих про кота допишу, иидем, — сказал Эмобой.

Мания села рядом с ним на кровать и заглянула в ноутбук.

— Я тоже хотел бы послушать про кота, — обиженно загнусилученый. — Пожалуйста. — Эгор встал и продекламировал:

Очень грустный розовый кот поскакал на трех

лапах вперед, а за ним, не зная преград,

как суровый и верный солдат, вислым

пузом по лужам стучит, черный нес вдогонку бежит.

По дороге, съев комара, черный пес, залаяв, встает.

И кончается вдруг игра, только кот все бежит вперед.

Скачет в мир он, где нет собак, где котов большая семья.

О, трехногий хвостатый дурак, как тебя понимаю я.

К моменту, когда Эгор закончил, Кот уже вытирался кружевнымплаточком, а Мания размазывала слезы ладонью по щекам.

Клоун три раза громко хлопнул в ладоши:

— Зачет тебе по котоведению. Хотя сыровато — вон какоеболото развели.

— Прекрасно, прекрасно, сир. Прости. Эгор.

— Ну что, пошли к королеве. Я готов.

— И я готов любить котов, — добавил клоун. Сначала они шлимолча: Мания, как обычно, в плеере, Кот, шмыгая носом, клоун, глупо улыбаясь, иЭгор, весь в себе, возможно сочиняя следующий стих. Ничто вокруг не привлекаловнимания, все те же пыльные улицы, одинаковые дома из розового кирпича, никакиеживые твари им на глаза не попадались. Первым не выдержал тишины Тик-Так. Онрешил поумничать с Манией, к которой был явно неравнодушен.

— Послушай, куколка, я вот все равно никак не пойму, какимобразом увязывается брутальный хард-кор родоначальников эмо и нынешняячерно-розовая туса. Или ты по Реалу не специалист?

Мания сняла наушники:

— Ну почему же. Могу ответить. Никаким. Думаю, что если быэти хардкоровцы увидели гламурных богатеньких бездельников, которые сейчасназывают себя эмо, они бы сильно обломались. С другой стороны, это общая бедаразличных музыкальных субкультур и их последователей. Ну а почему такпроисходит, я не знаю.