— Вот так считают эмо-киды, — продолжал Кот, — и не безоснования. Барбикены действительно пустые, полые внутри создания, зато у нихдействительно есть первичные половые признаки, в отличие от кукол эмо-кидов.

— Ага, — зло обрадовался клоун, — я же говорил, что упозеров нет пиписек, они — бесполое «оно». Барби — полые, а эмо — бесполые. —Зато у них есть чувства и, в отличие от барби-кенов, они наполнены любовью, —парировала Мания.

— Так. — поправил очки Кот, — тут мы подошли к самомуинтересному. Великая Королева Маргит создала всю эту черно-розовую моду. Когдачудовища были побеждены, гвардия ушла в свой перманентный запой, а Королевасела на трон, она спросила у своего народа, чего он хочет. Тогда барбикеныпопросили центр города, и еще пополнить их запасы розового золота и черныхотправляющих веществ, а эмо-куклы попросили заполнить их тела душой. И Королевавыполнила их просьбы.

— Лучше б пиписьки попросили, — вставил Тик.

— Тела всех эмо-кукол и одной безумной барби Мании заполниликвинтэссенцией любви и мета-физиологическим раствором, рецепт которогопринадлежит вашему покорному слуге.

Не дождавшись аплодисментов, Кот продолжил:

— Поначалу эмо-куклы никак не могли поверить свалившемуся наних счастью и все время проверяли, на месте ли их жидкая душа, прорезая своизапястья. Прошло несколько лет, все уже привыкли к своему заполнению, а дурнаяпривычка резаться осталась, и уж совсем непонятно, как она просочилась вреальный мир.

— Подожди-ка, Кот, — сказал Эгор. — Черно-розовую модупридумала ваша королева и она здесь началась раньше, чем в Реале?

— Да, да, Эмобой. Это Королева Маргит является ответственнойза появление моды на эмо в реальном мире. И армии эмо и антиэмо всего лишьчасть ее грандиозного замысла, главной действующей фигурой которого являешьсяты.

— Зашибись, — сказал Эгор.

— Кот! — сказал клоун. — С куклами более-менее все понятно,а вот ты-то кто такой?

— Я паж, советник, первый и последний министр Королевы, ктому же известный ученый. Пять лет назад я прибыл сюда с Маргит и тех пор гордонесу свою службу.

— А по-моему, ты гордо несешь ахинею. Откуда это вы с Маргиттут нарисовались?

— Не твое песье дело, — надулся Кот и замолчал. Закат ужеобнял всю линию горизонта, когда разношерстная компания подошла к глубокомурву, опоясывающему мрачный дворец, который заслонил полнеба. Через ров кпарадным воротам вел горбатый черный мостик с розовыми перилами. На той сторонерва по бокам от мостика храпели два дюжих тела.

— Гвардейцы, — прошептала, показав на них рукой, Мания.

Здоровенные бугаи лежали на спине во весь свой исполинскийрост. Одеты они были в черные джинсовые шорты и черные футболки с белыми надписями«S. О. I. А.» и «Madball», на ногах — тяжелые гриндерсы. Все открытые глазучасти тела, даже белые черепа с пустыми глазницами, которые заменяли гвардейцамголовы, покрывали бесчисленные татуировки.

— Алкашня, — поморщился Кот, проходя мимо них.

— Они клевые, ты с ними подружишься, — опять заговорщицкишепнула Эгору Мания. Как только они подошли к воротам дворца, над которымирозовела надпись «Бог ест любовь», тяжелые створки распахнулись и из-за нихвылетели мириады ночных бабочек. Они подхватили Эгора и, изобразив из своеймассы некое подобие летающего трона, внесли его во дворец, где в полумракедрожали розоватые язычки пламени свечей в черных канделябрах и в исполинскомколесе люстры.

— Ну, здравствуй, мой Король! Моя награда и отрада! МойЭмобой, мой мальчик, мой герой! — услышал Эгор низкий утробный голос, откоторого сладко защекотало внутри.

Эгор сидел на черном янтарном троне, украшенном витиеватойрезьбой, где мотивы бабочек переплетались с причудливой вязью из рун, черепов,разорванных сердец и шипастых роз. На этом троне вполне могло бы разместитьсяеще пять таких «толстяков», как Эгор. Ноги его болтались, не доставая дочерного каменного пола огромного приемного зала королевского замка. В правойруке Эгор держал кубок с пенящейся перебродившей амброзией, или, как ее назвалученый Кот, квинтэссенцией счастья. Из этой традиционной пищи богов королевскийтехнолог научился делать пьянящий напиток, который был скорее плотным газом,чем жидкостью. Но химический состав амброзии сейчас интересовал Эгора меньшевсего, главное, чтобы не кончалось его действие. Он никогда еще не чувствовалсебя так хорошо, спокойно и весело одновременно, может быть, только в далекомгрудном детстве. Все переживания, страхи и мысли тихонько булькали где-тодалеко внизу, в районе впалого живота. А он, довольный и послушный, внималвкрадчивому низкому голосу королевы. — За пять пустых и долгих лет моя награда,мой мальчик, как тебя я видеть рада! В тебе родную душу сразу вижу, я, как иты, здесь все давно уж ненавижу, но, как и ты, творю для Эмомира лишь добро. Мыродственные души, мой Король. Мы вечно вместе будем Эмомиром править, другие жемиры мы будем на колени ставить! Настала новая эпоха — твоя эпоха, Эмобой.Апофеоз Любви и Счастья в Бессмертии нас ждет с тобой.

Голос королевы казался сильным и вкрадчивым одновременно.Густым потоком сладких обещаний он вливался Эгору в уши и клубился теплым дымомв тяжелеющей голове. Сеанс королевского гипноза длился уже около часа, а всегово дворце Эгор пробыл вдвое дольше. Сначала летящее кресло из ночных бабочеквихрем пронесло его через зал, так что он даже не успел ничего разглядеть,кроме полосок света от тысяч свечей. Затем маленьким пестрым смерчем — повинтовой лестнице одной из бесконечных башен дворца в полутемную комнатку,большую часть которой занимала обсидиановая квадратная ванна, куда его иопустили бабочки-рикши. Тут же от черных стен и потолка комнаты отделилисьтысячи таких же невзрачных чешуйчатокрылых, как и те, что принесли его сюда.Они отличались размером и цветом телец, правда, в одной серо-буро-коричневойгамме, но все они были одинаково лохматыми и шерстистыми, и голову каждойукрашали ветвистые усики-антенны. Комнату наполнил бархатный шум суеты шуршащихкрыльев. Стараясь вспомнить все, что он знал про бабочек, Эгор подумал:«Королева, похоже, увлечена лепидоптерологией, кажется, так называется наука обабочках. Хорошо, что эти твари питаются нектаром и не хотят меня сожрать».