В этой короткой схватке мы отделались лишь легкими ранениями. Переведя дух и наскоро перевязав раны, мы вновь оседлали коней. Надо было спешить, ибо царевич продолжал находиться в руках Призраков. Я оставил троих приглядывать за лошадьми и пожитками, приказав им в случае нападения боя не принимать, а пробиваться к нам. Остальных я повел вниз по склону прямо к стоянке этих непонятных существ. Скрываться не было никакого смысла, так как вся наша битва была видна как на ладони. Да и скрыться, чтобы подойти незаметно, было просто негде. Конечно, у меня были серьезные опасения, что Призраки могут убить пленных. Однако что-то внутри подсказывало мне, что они не сделают этого до последнего мгновения. Ведь жизнь пленных была очень важна для них, и они еще располагали силами для обороны. Настоящая опасность для царевича, подумал я, возникнет лишь тогда, когда наша победа станет очевидной. Поэтому я, спускаясь с холма, изо всех сил вглядывался в расположение врага, стараясь придумать план атаки, который позволил бы и сокрушить его, и успеть спасти пленных.

Разглядывать удаленные предметы на скаку, да еще по дюнам, было очень трудно. Но я все же различил, что у повозок, которых было около десятка, сосредоточился большой отряд. Повозки были запряжены и готовы к передвижению, чтобы преграждать нам путь. На вид они были весьма массивны, как и животные, запряженные в них, и могли служить хорошим заслоном. Немного дальше, почти у самого монолита находились пленные: я сразу понял, что это они. Все они сидели на земле среди каких-то тюков и сундуков и, похоже, были связаны. При них находились трое охранников. Все это я разглядел с гребней дюн, когда мы поднимались на них, и у меня в голове созрел план. Когда мы поднялись на очередную дюну, я окликнул воинов и приказал им остановиться.

– Нам необходимо атаковать сразу обе группы, – сказал я. – Вы поскачете на повозки, но немного задержавшись. Я же отделюсь от вас и низинами поеду в обход, стараясь быть незамеченным. Моя цель – пленные. Там всего трое охранников, я справлюсь. Главное – напасть внезапно. Вы же, завязав бой, отвлечете их внимание.

Тем временем от повозок отделилась еще одна группа всадников и направилась нам навстречу.

– Прекрасно! – сказал я. – Во время схватки я и отделюсь от вас. Но мы должны их победить, о другом исходе даже не думайте!

С этими словами я пришпорил коня и помчался навстречу врагу. Повозки были уже на расстоянии полета стрелы. Наши группы стремительно сближались. Я, немного опередив своих воинов, уже видел глаза передового Призрака, сверкавшие решимостью между шемагом и повязкой, закрывающей лицо. Он вдруг отклонился назад и, размахнувшись, метнул в меня огромное копье с кровожадными зазубринами на длинном наконечнике. Оно почти коснулось ушей моего коня. Но я знал, что простого отклонения в таких случаях недостаточно. Поэтому я мгновенно сполз с седла и повис на стремени сбоку от лошади. Я почувствовал всем телом, как в локте надо мной на своих черных крыльях с воем пролетела смерть, обдав меня своим ледяным дыханием. Со знакомым зловещим звуком копье вонзилось в песок позади меня, а мгновение спустя было подхвачено одним из моих воинов. Он тем же движением направил его в грудь проскочившего мимо меня врага, одновременно уклоняясь от его меча. Я видел это лишь краем глаза, возвращаясь в седло и заодно перерезав подпругу оказавшемуся рядом всаднику. Уже занеся меч, он вместе с седлом рухнул на песок. Следующий опустил на меня меч, но я, вытянувшись вперед, насколько смог, нырнул под его руку и вонзил ятаган ему в живот, едва не оставив его там. Спасла гибкость моей кисти. Я с силой вырвал ятаган, почти перерезав тело пополам, и тем же движением встретил клинок следующего врага. Мне удалось захватить его ятаганом, и за то мгновение, которое я его удерживал, я успел оглядеться. Двое моих воинов были сражены, но они успели нарушить вражеский строй, унеся с собой нескольких из них. Теперь все воины бились один на один. Я отбросил назад вражеский клинок и рубанул два раза из стороны в сторону, глубоко рассекая грудь противника. Затем бросился в гущу схватки, рубя направо и налево занятых поединками врагов. Сдвинув таким образом перевес в нашу сторону, я крикнул, что ухожу, и тут же столкнулся еще с одним врагом, ранившим моего товарища. Парировав его удар и схватив за руку, я нанес ему укол под подбородок и, наклонившись так, чтобы меня не было видно за телом лошади, направил ее в ближайшую низину между дюнами.

– Сокрушите повозки! – крикнул я напоследок и поскакал в обход.

Мой обман удался: со стороны выглядело так, будто последний противник поразил меня, а на лошадь, ускакавшую «без всадника», никто не обратил внимания.

Я скакал что было духу и вскоре поравнялся с повозками, которые мне удалось обойти на почтительном расстоянии. То и дело в промежутках между дюнами мне открывалась картина боя. Мои товарищи отбивались от оставшихся Призраков, не нанося им ударов, чтобы затянуть время. Внимание всех было приковано к ним, и мне удалось проскакать незамеченным еще некоторое расстояние. Затем я, спешившись и заняв удобную позицию, вынул лук и, вывесив ятаган, прицелился. Момент был критическим, промахнуться было никак нельзя. Один из охранников пленных был поражен. Я прицелился еще раз. Вторая стрела тоже достигла цели. Но третий охранник, поняв, в чем дело, присел за тюки. Это встревожило меня, но вдруг там началась какая-то отчаянная возня. Приглядевшись, я понял: пленные, очевидно, испугались, что сейчас их могут начать убивать, и, будучи связанными по рукам и ногам, умудрились напасть на охранника. Теперь они как могли боролись с ним, не давая ему пустить в ход оружие.

Поняв, что нужно спешить, я громко и протяжно свистнул, чтобы дать знак товарищам, и вскочил на коня. Скакать оставалось совсем немного, да и скрываться было уже не нужно. Я увидел, как семеро оставшихся моих воинов разделались с последними врагами и, выстроившись в ряд, натянули луки. Наблюдавшие за боем, высунувшись из-за своих повозок, не успели опомниться. Жутко взвизгнув в раскаленном воздухе, безжалостные стрелы градом посыпались на них, навзничь опрокидывая пораженных. А мои товарищи уже мчались вперед, размахивая шамширами. В мгновение ока они перемахнули через повозки, опрокинув и разметав оставшихся разбойников.

Я же продолжал скакать, подгоняемый опасением, что охранник может освободиться и начать убивать пленных. Я уже различал среди них царевича, которого хорошо знал в лицо. И вдруг я увидел, как совсем рядом с ним зашевелились тюки. Из-под них выполз уродливый бесформенный карлик такого омерзительного вида, будто был исторгнут самой преисподней. В коротких кривых руках он держал что-то похожее на толстый тростниковый стебель. Когда же он поднес его конец ко рту, я с ужасом понял, что это такое. Другой конец был направлен прямо на царевича. Я увидел, как округлились его глаза: он понял, что из жерла этой дьявольской трубы сейчас вылетит его смерть. Я находился еще в двадцати лошадиных скачках, и времени не было даже на то, чтобы попросить Аллаха остановить время. Видя, как раздуваются бока этой отвратительной жабы, я привстал на стременах и что было силы метнул ятаган. Сверкнув на солнце, словно молния, ятаган почти по рукоять вошел в бок гнусного карлика, пронзив его насквозь. Уродец вскинулся всем телом и, глубоко выдохнув в свою ужасную трубу, повалился на тюки. Маленькая стрела с перышками на конце взмыла к небу и, описав крутую дугу, упала на песок.