– Откуда они узнают? Это наша тайна. Его, моя, твоя и… Еще одного человека. – И, усмехнувшись, Марик добавил: – Да мы просто «Союз четырех», как у Конан Дойля.

– Девочка могла стать случайным свидетелем наших переговоров.

– Дочка?

– Да.

– Исключено.

– А если Стариков вел дневник и там все записано?

– Самик, перестань бредить. Такие люди, как он, не ведут дневников.

– Но с кем-то они должны делиться, а у Старикова ни друзей, ни близких не было. Да и не выдержал бы никто долгого общения с ним… А бумага, как известно, все стерпит.

Самуил хотел было возразить, но увидел официанта с полным подносом и воздержался от реплики.

– Салат от заведения и чесночный хлеб, – отрапортовал тот, поставив перед Самуилом две тарелки. На одной были резаные овощи, политые оливковым маслом, на другой поджаристые булочки, источающие дивный запах. – Мясо будет готово через десять минут. – И только после этого водрузил на стол блюдце с тостами и плошку с кашей. – Ваша овсянка… сэр.

Самик не сдержался, хмыкнул. Фраза «Овсянка, сэр!» из уст то ли казаха, то ли бурята звучала как-то особенно комично.

Поблагодарив парня, братья принялись за еду. Молча. Оба хотели есть. Быстро слопав салат и булочку, Марк вытер губы салфеткой и закурил. Сделав затяжку, выпустил дым через нос и нарушил молчание фразой:

– Его надо сжечь.

– Его? – переспросил Марик. Он так был поглощен едой, что не сразу понял, о чем речь.

– Снимок. Все равно он нам уже без надобности. Старик же умер.

– Сожги, – кивнул брат.

Самик распахнул пиджак и достал из нагрудного кармана старую фотографию. Кинув на нее прощальный взгляд, разорвал на четыре части. Скомкал. Швырнул то, что совсем недавно было уликой, в пепельницу. Поджег.

Марк оторвал взгляд от своей тарелки и посмотрел на маленький костерок. Пока тот горел, он думал о том, что, если бы не это фото, Самик вылетел бы из академии, сам он в нее не поступил бы, а Лили не ушла бы с панели. Старая фотография сослужила им хорошую службу. Вот только Марику все эти годы казалось, что они неправильно ею воспользовались…

Лаврентий встал в семь утра, в десять приехал в офис и переделал до обеда кучу дел. Однако еще оставались кое-какие, и он решил перекусить в ресторане, находящемся в том же здании, что и его «контора». Кормили там, на взгляд Кондрашова, не очень, уж слишком изысканно, но география его расположения решила все. Конечно, можно было заказать еду с доставкой, любую, хоть ту же кашу с обрезками, но приготовленную самым известным столичным поваром, вот только не любил Лаврентий есть в одиночку. В ресторане на людей посмотришь, с официантами парой слов перекинешься, а то и знакомого встретишь и с ним трапезу разделишь.

Дав распоряжения ассистенту, Лаврентий покинул кабинет. Охранники тут же вскочили и вытянулись по стойке «смирно», ожидая распоряжений.

– Один со мной, остальные остаются, – бросил Лавр на ходу.

От квартета мордоворотов отделился самый некрупный, но и самый толковый парень, Евгений, он был за старшего, и последовал за Кондрашовым.

Вдвоем они вышли на улицу. До ресторана ходу было от силы минута. Но не успел Кондрашов сделать и десятка шагов, как услышал вопль:

– Сыночка, родненький!

– Женя, – тут же окликнул телохранителя Лавр.

Парень мгновенно выдвинулся вперед, преградив дорогу той, что неслась на бешеной скорости к Кондрашову. Вот затем он и взял Евгения с собой. Не для защиты от киллеров, а чтобы ограждал босса от всяких… приставал.

– Лавруша, здравствуй! – продолжала голосить испитая старуха с синяком под глазом. Подойти к Кондрашову ей мешал Женя, но она все равно не оставляла попыток прорваться. – Дай обниму тебя, сыночек… К груди своей прижму!

Лаврентий дал знак Евгению. Тот начал легонько напирать на пьяницу, оттесняя ее.

– Что ж ты мамке-то не отвечаешь? – перешла та на визг. – Я тебя родила, вырастила, выкормила, на ноги поставила… Последнее отдавала… Неблагодарный скот! Гаденыш! Да чтоб ты…

Лаврентий больше не слушал. Не обращая внимания на беснующуюся бабу, он заспешил к ресторану. Когда подошел к его зеркальным дверям, увидел, как Евгений, крепко держа тетку за руку, ловит машину. Он знал, что, поймав ее, он усадит в нее пьяницу, даст водителю денег и укажет адрес, по которому «клиента» надо доставить. И догадывался, что он, клиент, доедет до ближайшего метро, потребует его высадить и вернуть часть суммы. Шофер наверняка согласился это сделать, и мать получит то, чего хотела, – деньги на водку. Пусть немного, но ей хватит на опохмелку. К офису или дому сына она приходила только тогда, когда было невмоготу. В остальные дни она его проклинала и не желала видеть.

Первый раз мать изъявила желание воссоединиться с блудным сыном шесть лет назад. Тогда она еще не была такой опойной, жила одна, потому что Вася снова ее бросил, и Лаврентий встретил ее… нет, не радостно, конечно, но вполне приветливо. Накормил обедом, расспросил о жизни, поинтересовался, не нужно ли чего.

– Как не нужно, сынок? – вздохнула она тяжко. – Пенсия грошовая, на жизнь не хватает…

– Поэтому и спрашиваю, что нужно.

– Денежек бы…

– На что? На водку?

– Что ты, что ты! – замахала она руками. – Я не пью. В завязке… – И «честно» посмотрела в глаза сыну. – На квартплату не хватает. На лекарства. Да и фруктиков бы… Мне витамины нужны для поддержания здоровья.

– Хорошо, все получишь, – кивнул Лаврентий.

И мать получила. Но не деньги на лекарства и фрукты. А лекарства и фрукты. Да еще сын оплатил все ее коммунальные долги.

В следующем месяце все повторилось. Ассистент Лаврентия привез продуктов, лекарств, витаминов, забрал квитанции за квартиру, свет и газ. Поначалу матушка была довольна. Всю пенсию можно на водку тратить. Плохо ли? Но вскоре ей стало казаться, что ее обделяют. Сын миллионер, а она живет как нищенка. В общаге. И она, как старуха из сказки о золотой рыбке, завысила требования. Попросила у сына квартиру с обстановкой. Тот и в этом матери не отказал. Купил уютную однушку с ремонтом, обставил ее. Живи, мама, радуйся.

И она радовалась… Месяца три!

А потом пенсии на водку перестало хватать. Потому что к старым друзьям новые прибавились, со всеми надо выпить, всех приветить. А квартирка-то маленькая, тесная. Как будто нельзя было трешку купить? И пошла старуха к «золотой рыбке», и потребовала хоромы царские да содержание хорошее. А еще домик в деревне, чтоб летом воздухом дышать!

– А может, тебя лучше в клинику положить? – задумчиво спросил сын. – Для алкоголиков?

– Не пью я! – вскричала мать и стукнула себя кулаком в грудь. – Раз в месяц только, как пенсию получаю… Маленькая она у меня. Не хватает.