– В смысле?

– У ментов появился новый подозреваемый. Эта самая Ксения. В десять барышню будет следователь терзать. О результатах «пытки» сообщу.

– Да я и так не особенно волновался, – пожал плечами Саврасов. – Но за информацию спасибо. Твой осведомитель оказался оперативнее моего.

– Чем ты сегодня займешься? Может, забьем на дела и в баньку? Прямо после завтрака?

– Нет, Андрюх, не могу. Надо с одним человеком встретиться. Возможно, вечерком. Я позвоню, хорошо?

– Лады. До связи.

И отсоединился. А Виктор, натянув халат, вышел из ванной. Нужно было немного поработать за компьютером, затем позавтракать и ехать на встречу с…

Ксенией Маловой.

Ксюша сидела на жестком стуле казенного кабинета и затравленно смотрела на майора Назарова. Почему-то именно он внушал ей страх, а не его коллега-следователь, проводящий допрос. Быть может, потому, что на стене висел плакат, на котором Назаров был изображен в образе Терминатора (кожанка, пистолет, один глаз прищурен, а вместо второго красная лампочка), которого она ужасно боялась в детстве.

– Я еще раз повторяю свой вопрос, – ледяным тоном проговорил Назаров, сверля Ксюшу холодными светлыми глазами. – В каких отношениях вы были с Алексеем Алексеевичем Стариковым, вашим приемным отцом?

– В нормальных, – ответила Ксюша, отведя взгляд.

– Не конфликтовали?

– Нет.

– Не обманывайте меня, Ксения Борисовна. Повар вашего ресторана сообщил мне, что вы часто ссорились.

– Я бы не назвала наши короткие перепалки ссорами.

– В день смерти Старикова вы разругались всерьез. Из-за чего?

– Ему не нравилось, как я сервировала стол. Я устала от его придирок, сорвалась, накричала. А Алексей Алексеевич не выносит, когда на него повышают голос. Вот мы и сцепились.

– И снова вы меня обманываете. Ссора произошла не из-за этого.

– Из-за этого, – стояла на своем Ксюша.

– Вы поругались из-за ребенка. Мальчика полутора лет. Его зовут Иваном. И это ваш сын.

Ксения молчала. Назаров сверлил ее взглядом. Она чувствовала это. Щеку жгло.

– Стариков собирался продемонстрировать ребенка своим гостям, – продолжил майор. – Для этого он и привез мальчика в ресторан. Это был его сюрприз. Но вы возражали… – Пауза. – Почему?

– Как это «почему»? – воскликнула Ксюша, выйдя из себя. – Мой сын не дрессированная обезьянка, чтобы его в качестве сюрприза гостям демонстрировать.

– Не понимаю, что плохого в желании деда показать гостям своего внука. Пусть и неродного. Мы, например, с женой перед всеми хвалимся своей дочкой. Ставим ее на табурет и просим рассказать стишок.

– Мой сын еще слишком мал, чтобы читать стихи. К тому же ребенку не место в ресторане.

– Почему это? – удивился следователь. – Сейчас многие ходят в рестораны и кафе с маленькими детьми.

– А кто его отец? – спросил вдруг Назаров.

– У него нет отца, – буркнула Ксюша.

– Я знаю только один случай непорочного зачатия, и он произошел очень давно… Больше двух тысяч лет назад.

– Я забеременела от случайного любовника. Имени не помню.

– Поэтому вы дали ему отчество своего приемного отца?

– Да.

– А может, он и есть отец ребенка?

– Что? Да как вы… Да как вам… – И она беспомощно замолчала.

– А что тут такого? Стариков же вам не родной отец. Так что…

– Нет. Стариков не был отцом моего сына.

– Тогда почему за два часа до его смерти вы ссорились и он сказал, что имеет право показывать своего сына кому и когда захочет?

Ксюша вспыхнула. Ее щеки стали такими пунцовыми, как будто ей надавали пощечин.

– Ксения Борисовна, это правда? – мягко спросил у нее следователь. – Вы родили Ванечку от Старикова?

– Нет.

– Но отчим думал, что от него? – продолжал полковник вкрадчивым голосом. – Поэтому так мечтал продемонстрировать всем Ванечку?.. Сына своего? Он ведь и гостей созвал лишь потому? Хотел похвалиться перед ними своим главным достижением?

«Замурлыкал, – раздраженно подумала Ксюша. – Точно Кот-Баюн. Думает одурманить меня мягким голосом, чтобы я размякла и рассказала правду… А вот как бы не так!»

– Алексей Алексеевич мой приемный отец, и никаких интимных отношений у нас быть не могло, – резко возразила Ксюша. – Поэтому он никак не мог считать моего Ванечку своим сыном.

– Выходит, свидетель нас обманул?

– Скорее он не расслышал слов Алексея Алексеевича, который сказал: «Я имею право показывать Ванечку кому и когда угодно, я ему как отец!» И это действительно так. Алексей Алексеевич проводил с ребенком очень много времени, нянчил его…

– Это вы его убили? – услышала Ксюша голос Назарова, все это время молчавшего и даже не прожигающего на ее лице дыру.

«Один усыплял бдительность, второй застал меня врасплох, – промелькнуло тут же в голове у Ксюши. – Как в кино. Один добрый полицейский, второй злой. Неужели это и в жизни работает?»

– Я не убивала Алексея Алексеевича, – спокойно ответила Малова. Она окончательно взяла себя в руки и уже не боялась ни подполковника, ни майора. Да, да, даже майора! Когда он сказал о том, что у него есть дочь, она перестала воспринимать его как Терминатора, и единственный человек, который заставлял ее дрожать от страха, наконец-то вчера умер…

– Его смерть выгодна только вам.

– Если вы о его квартире, которая достанется мне…

– И о ней тоже. Но я имею в виду не только материальную выгоду. Стариков мешал вам жить. Он контролировал каждый ваш шаг. Подозреваю, что вы из-за него до сих пор не замужем, а вам ведь уже…

– Я не убивала Алексея Алексеевича!

– Но возможность у вас была. Пустой пузырек из-под его пилюль вам раздобыть – раз плюнуть. Достаточно дождаться момента, когда у отчима кончится лекарство и он его выбросит. Крысиный яд вы также достать можете без труда.

– Его отравили крысиным ядом?

– Совершенно верно. Яд нового поколения, американский. Одной таблетки достаточно, чтобы истребить десяток крыс. Ее разводят в воде и отравой поливают любую приманку, можно обычную траву. Грызунов привлекает запах яда, и они следуют за ним, как за дудочкой Нильса.

– Такие продаются через Интернет, – включился в разговор следователь. – А еще в специализированных фирмах, занимающихся очисткой помещений от вредителей и грызунов. Вы, как администратор ресторана, могли приобрести яд и у них.

– Вы, Ксения Борисовна, очень хитро придумали, – вновь заговорил Назаров. – Пузырек с отравой бросили под стол и, когда проходили мимо, как бы случайно уронили салфетки (вместо них могло быть что-то другое), чтобы господин Саврасов наклонился за ними, увидел лекарство, решил, что оно профессора, и отдал ему. Так вы отчима отравили и автоматически переложили вину на другого.