Это было не купе — это была гостиная на колесах, напичканная какой-то бессмысленной, то ли старой — пятидесятые—шестидесятые годы, то ли новой — из Молдавии или Узбекистана — полированной мебелью. Вагонное помещение больше походило на брокантскую[14]лавку. Яна Врубельская не стала отвлекаться на осмотр всех аксессуаров крепости нового русского аристократа, а сосредоточилась на глазах незнакомца. Он спросил: «У вас есть мобильный телефон?» — «Нет». — «У кого есть?» — «У вас». — «А среди ваших?» — «Наших? Кого вы имеете в виду, артистов Воронежской филармонии?» — «Тех, кто проводит тотализатор». — «Я ни у кого не видела». — «Какова комиссия букмекера?» — «Десять процентов на четверых». — «Я дам вам больше». — «За что?» — «За послушание». — «Музыканты не привыкли к большим гонорарам. После Пензы я в вашем распоряжении». — «Вы должны мне помочь взять под контроль тотализатор». — «Прошу прощения, я вас не понимаю». — «Вы согласны слушаться меня беспрекословно?» — «Нет. Я совершенно не знаю, кто вы и каковы ваши планы. На первый взгляд, вы богатый человек. Почему вдруг вы заинтересовались скромным “Букмекерским экспрессом”? Более того, публичным? Неужели для вас двадцать пять тысяч долларов — большие деньги? Правда, может быть, я чего-то не осознаю…» — «Я — известный челябинский предприниматель Максим Максимович Сутыгин». — «Жанна Бичерская, пианистка. Направлялась в Воронеж на подписание контракта. Где окажусь завтра — никто не знает. А какой у вас бизнес?» — «Металл, нефть, разное другое». Он впервые выдавил улыбку. Верхний ряд зубов был весь протезирован. «Грубая работа. У нас в Миллерово сделали бы лучше», — мелькнуло у нее.

«Местных артистов спонсируете?» — «А как же! Приглашаем на вечеринки, в сауну… Есть талантливые молодые люди. Несколько человек получают мои именные стипендии». — «Молодые дамы?» — «Да! Лучше находиться под моей крышей, чем быть бесхозной демократкой». — «Есть логика. Чем могу помочь такому мощному мужчине?» — «Предлагаю двадцать процентов от всего мешка. Я должен взять банк». — «Для вас это значительная сумма?» — «Не в деньгах счастье. Мой принцип — необходимо отбирать все, что можно и что нельзя. Все, что лежит, стоит, летает, плавает. Материальное и воображаемое». — «Как можно отбирать воображаемое?» — «Прекрасный бизнес — реализовывать чужие идеи. Удовольствие получаешь куда большее, чем когда воплощаешь в жизнь собственные мысли». — «Вам нет необходимости платить больше, чем положено. Назовите версию маршрута. Если вам улыбнется фортуна, то букмекерская комиссия — лишь десять процентов». — «Глупышка ты, Жанночка. Я не могу строить свою жизнь на “если выиграю”. Я должен взять мешок “Букмекерского экспресса”». — «Вы меня пугаете. Каков ваш план?»

«Звоню на станцию “Пенза», спрашиваю маршрут движения скорого поезда номер девять “Тихий Дон” “Ростов — Москва”, а ты записываешь точнейшую информацию про заклад в свой талмуд. Чудо очень просто делается. Объясню, почему предлагаю двадцать процентов. Может быть, какой-нибудь чудак случайно назвал этот маршрут. Так ты, Жанночка, своей музыкальной ручкой, — Максим Максимович заговорщицки заглянул в глаза молодой дамы и поцеловал ей руку, — под внутренние звуки Репина дописываешь ложную станцию, и чудак пролетает над выигрышем, как спутник над планетой. Пусть только словом недовольства обмолвится… Двери ночного поезда открываются быстро». Тут госпожа Врубельская заметила на левой кисти Сутыгина татуировку многообещающего содержания: «X А М». Она проглотила приготовленную реплику, что, дескать, Репин был не композитором, а художником, и лишь наспех сказала: «Можно пару капель коньяку для храбрости?»

«Конечно! — Сутыгин протянул ей бокал и продолжил: — Может, конечно, быть и другой вариант развития событий: я называю точный маршрут движения, а ты передаешь эту информацию своим дружкам. Делиться своим ноу-хау — не в моих правилах. Мы договариваемся таким образом: я сделаю ставку последним. После моей версии “Букмекерский экспресс” кончает работу, ставки больше не принимаются. Публика ждет победителя — Максима Максимовича Сутыгина, — он включил „Моторолу“ и набрал номер. — Посиди, Жанночка, увидишь чудо!»

Врубельскую охватил страх. Словно тридцатиградусный мороз сковал ее тело. Она была так глубоко увлечена тотализатором, всем происходящим в скором поезде, что счастливая улыбка не сходила с ее лица. А тут — такое вероломство! У нее отбирают роль удачливого букмекера, грубой силой переписывают сценарий драматурга! Над мешком денег, заслуженно принадлежащим камерному театру господина Алтынова, занесена рука уральского авторитета.

«Алло! Алло! Это Сутыгин. Нечего спать! Поднимайся! Протри глаза, выпей водки, очнись. Есть срочная работа. Буди, Влад, всех. Мне необходима срочная информация от железнодорожной станции “Пенза”. Запиши номер скорого поезда: девять, “Тихий Дон”, “Ростов — Москва”. Его переадресовали. Мне необходимо знать новый маршрут движения. Через какие станции он пойдет на Москву. Загляните в Интернет. Подними всех в Пензе, в Тамбове, в Рязани. У тебя тридцать минут. Первый, кто получит информацию, пусть прямо набирает меня. Мой телефон: восемь— девятьсот два — шестьсот восемьдесят два — сорок три — сорок три. Назначаю тебя директором проекта по получению срочной информации о движении поезда. Жду. Пока… Мои люди, — обратился Сутыгин к молодой даме, — быстро найдут разгадку этой истории. В этой жизни я — победитель! Выигрыш будет мой!» Вдруг он, видимо, что-то вспомнив, спешно включил телефон: «Влад, звони в ИТАР-ТАСС, диспетчерам МПС, дежурным в МЧС. Произошла крупная авария. Они должны знать о переадресовке поездов. От меня выигрыш никуда не уйдет, человек никуда не спрячется!»

В купе постучали: «Жанна, с тобой все в порядке? Публика собралась, просит принять ставки», — раздался голос Цезаря Кавося. «Все, о’кей. Я уже выхожу. Что мне делать дальше?» — обратилась она к Сутыгину. «Когда, ты говоришь, заканчивается прием ставок?» — «За двадцать минут до Пензы». — «В час десять ты должна стоять в пятом вагоне». — «Не смогу. Все играющие собираются в вагоне-ресторане в час ночи. Если меня не будет, произойдет скандал. Выигрыш могут поставить под сомнение». — «Возьми мой второй телефон. Его номер знаю только я. Будет необходимость — позвоню. Ты поняла, что только я выигрываю?» — «Поняла». — «Другой вопрос: как насчет ночного баловства? Больше тысячи долларов я девкам не плачу». — «Я пианистка, своим телом не торгую…» — «Договоримся. Праздника ради накину тебе десятку зеленых. Ты мне понравилась. Хороша!..» — «Я никогда не пользовалась мобильным телефоном…» — «Раздастся звонок — нажмешь зеленую кнопку. Закончишь говорить— красную». — «Я пошла». — «Иди, дорогая, — Сутыгин обнял ее, прошелся рукой по груди. — Не балуй, девка! Слушай Максим Максимыча. С достатком будешь».

В вагоне Врубельскую ждал народ. Одни стремились сделать ставки, другие наблюдали за происходящим, третьи — искали приключений. Молодая дама тут же по-особенному взглянула на Алтынова. Он показал ей на следующий, шестой вагон и стал пробиваться к нему первым. Букмекер приняла несколько закладов и тоже заторопилась.

Они встретились. «У нас неприятности, директор. Господин Сутыгин из пятого вагона дал команду своим людям через МПС, ИТАР-ТАСС, МЧС, начальника станции “Пенза” раздобыть информацию о новом маршруте нашего поезда. Он требует, чтобы его версию я записала последней». — «Кому он звонил?» — «Какому-то Владу. Оставил ему свой номер телефона и потребовал, чтобы тот, кто первым узнает маршрут движения, немедленно ему позвонил». — «Запомнила номер телефона?» — «Да. Восемь — девятьсот два — шестьсот восемьдесят два — сорок три — сорок три». — «Bravo, signora! Bellissimo! Он знает, сколько денег в кассе тотализатора? Ты, надеюсь, сказала больше, чем есть на самом деле?» — «Я сказала, что около двадцати пяти». — «А на самом деле?» — «Около двенадцати». — «Неплохо. Можно было бы поднять еще выше… Возьми тридцать тысяч долларов в свой мешок. За пять минут до контрольного времени запишешь ставку на Юрия Алтынова. Моя версия: “Красный Угол — Арзамас — Нижний Новгород — Москва”. Через десять минут ступай к Сутыгину. Скажи, что касса выросла до сорока пяти тысяч долларов. Не говори, что только один игрок поставил тридцать тысяч. Если он спросит о размерах закладных — отвечай уклончиво. Capisco, Сага, signora?» — «Si, dottore». — «Веnе, grazie.[15]Сейчас многое зависит от нашей пунктуальности. Я бегу к начальнику поезда, чтобы найти тебе надежное укрытие. Там тебя будет ждать парик и форма проводника. У некоторых участников тотализатора твоя великолепная игра вызовет бурный всплеск эмоций. Ты можешь получить от восторженной публики удары букетами, и не только. После того как опустится занавес заключительной сцены, немедленно перебирайся в гримуборную. Необходимо создать новый образ — проводника скорого поезда “Тихий Дон” “Ростов — Москва”. Только прошу тебя, не начинай проверять у пассажиров билеты, а глухо закройся в своем укрытии». — «Сколько времени мне придется отсиживаться?» — «Как Всевышний этого пожелает». — «А твоя свадьба?» — «Я все помню. Сейчас на афишах нашего театра объявлен другой спектакль: “Букмекерский экспресс”. Avanti, bella signora. Rapido.Velocimente. I gran soldi e un fantastico giuoco ci aspettano.[16]Актеры на сцену! По местам!» — захлопал в ладоши директор театра господин Алтынов.