Оставшись один в водонапорной башне на крыше, лис обнаружил, что произносит вслух те самые слова, которые в этот миг эхом отдавались в голове у Кита, бодрствовавшего в пустой дядиной квартире у себя в Вывихнутом переулке:

– Я искренне надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.

«Что я делаю?» – спросил сам себя Кит.

Весь день он корпел над толстыми книгами дяди Рика, неотрывно читая с восхода солнца до самого заката, складывая воедино все детали аферы, которую собирался провернуть. Эйни заснула, свернувшись калачиком у него на хвосте, и тихо посапывала в сумерках.

Дядя Рик был историком и держал в доме многочисленные тома, которые Киту прежде и в голову не приходило открыть. Написаны они были крохотным мышиным почерком и заголовки имели типа:

«Сказки Азбана в Эпоху Новой Луны, рассказанные Мышам Прихода Живой Изгороди».

«Мыши спасают город: подлинные истории о героических грызунах», преп. Х. Х. Домовиус-мл.

«История собак: почему они нюхают, храпят и рычат», брат Стогфрид М. Сеннуцкий, четвертое издание.

Кит провел последние мгновения дня за изучением книги про собак, запоминая мельчайшие крупицы информации. Решить проблему грубой силой он не мог ни в случае с Койотом, ни в случае с Безблохими. Оставалось полагаться на ум, а значит надо быстро набраться его побольше. «Прочел книгу – считай, ее присвоил, – любил повторять дядя Рик. – В голове у тебя то же, что и у автора, – только быстро и без хлопот».

Хотя совсем без хлопот все-таки не получится. Кит тихо соскользнул с постели из мха, перьев и мягких обрывков бумаги, аккуратно вытащив хвост из-под Эйни и зевая так широко, что мог проглотить ее целиком. Но сну придется подождать. Он прокрался к окну, отодвинул побитую раму и выглянул в переулок, где обитатели начали просыпаться к ночи.

* * *

К пекарне Анселя, как всегда, выстроилась очередь, но посреди нее размахивал лапами сам поссум, подпираемый Отисом. Он пытался прогнать зверей, объясняя, что ему нечем их кормить, что выдры перерыли пекарню и забрали все.

Повсюду была та же история. Банда Койота утащила все, что смогла унести, до последнего клочка. Они выбрасывали мебель на улицу, скинули мышиный печатный станок в Помойку, даже сиденья из фургона, где обитали Шельмы, выдрали.

Братья Чернохвосты исчезли вместе с выдрами, а ни у кого больше не хватило духу занять их место. Печальный это был день для Вывихнутого переулка – даже шулерство и жульничество остановились. Койот украл не просто их зерна и орехи – он украл шкодливый дух, делавший это место особенным. Он украл их гордость.

– Округа в полном раздрае, – сказала Эйни, неожиданно возникшая рядом с Китом.

Вывихнутый переулок и в лучшие-то времена представлял собой запущенное место, а теперь и вовсе едва годился для обитания. Когда придет настоящий зимний холод, жить здесь станет невозможно. При этой мысли Киту сделалось зябко уже сейчас.

– Они все рассчитывают на меня, – сказал он.

Эйни фыркнула.

– Что? – резко обернулся к ней Кит. – Чего ты так злишься на меня?

– Ты все время говоришь о себе! О своих делах, своих планах.

– Да! – рявкнул Кит. – Сделку с Койотом заключил я. Мне и отвечать.

– Ты все время это повторяешь, – окрысилась Эйни. – Но для того, кто хочет преуспеть в учебе, ты на редкость невнимателен.

– О чем ты?

– Ты до сих пор не сообразил? Что значит «Все одной лапы»? Почему это было девизом Лунного Отряда?

Кит пожал плечами. С той первой ночи в школе он и не думал об этом.

– Это значит, что, пока ты в четыре лапы топчешь землю, ты не одинок, – выпалила Эйни.

– Однако я – один! – завелся Кит в ответ. – Из-за меня мой дядя попал в беду. Койот заявился в переулок из-за меня! Он сам так сказал. Я больше не могу просить других рисковать своей шкурой ради меня.

– Как будто в первый раз! Да прячь я голову под камень каждый раз, когда ты втягивал меня в переделку, у меня бы уже из ушей песок сыпался.

– Я не допущу, чтобы пострадал еще кто-то. Достаточно того, что я подставил под удар дядю Рика. Это слишком опасно.

– Я не боюсь опасности. Я опасности пальцы отгрызаю.

– У опасности есть пальцы?

– Это просто поговорка.

– Никогда ее не слышал.

– Я ее только что произнесла!

Кит решительно выпятил челюсть и заявил:

– Я должен сделать это сам. Я должен стать героем. Я в долгу перед…

– Ни перед кем ты не в долгу, – оборвала его Эйни. – Ни перед мистером Тиминсоном, ни перед дядей Риком, ни даже перед матерью!

– Неправда! – крикнул в ответ Кит.

– Она умерла! – крикнула Эйни.

– Она хотя бы меня не бросила!

Кит знал, что зашел слишком далеко. И Эйни тоже. Слова били больнее, чем кулаком по носу. Никто не сделает тебе больнее, чем друг, и Кит искренне пожалел, что не может взять сказанное назад. Но слова так не работают. Что прорычал, то прорычал. Что рявкнуто, то рявкнуто.

– Прости, Эйни, – прошептал Кит. – Но я вправду в долгу перед матерью. Она погибла, спасая меня, чтобы я мог совершить в жизни нечто великое. Быть героем в духе Лунного Отряда – именно то, что мне нужно делать.

Эйни закусила губу. Стиснула зубы. Вроде хотела что-то сказать, но сдержалась. Снаружи в темнеющем небе уже начинало завихряться облако летучих мышей, снижавшихся, чтобы подхватить детенышей и отнести их в школу.

– Тебе пора на учебу, – сказал Кит. – Нет смысла пропускать обоим.

Эйни шумно вздохнула:

– И что ты будешь делать? – Она по-прежнему говорила шепотом, словно воздух вокруг них был хрупок, как иней на палом листе, и мог рассыпаться от слишком громкого звука. Только воздух тут ни при чем. Это их чувства могли рассыпаться. Их дружба.

– Я проникну в Безблохий дом, – сказал Кит. – И проверну трюк, который спасет наш переулок.

– Исключительно сам?

– Исключительно сам.

Эйни покачала головой:

– Может, ты и великий плут. Но все-таки ты простак.

Она сгребла свою жилеточку и потопала к двери, одеваясь на ходу.

– Эйни, погоди! – окликнул ее Кит.

Крыска протянула вверх лапки, и нетопыри подняли ее в небо.

– Эйни! – закричал Кит. – Не злись на меня! Я пытаюсь защитить тебя!

Она не ответила, и он остался один.

С друзьями так сложно. Она злится на него потому, что он не хочет, чтобы она пострадала? Где тут логика?

Кит покачал головой, закрыл дверь и снял курточку. Сейчас не до переживаний из-за Эйни. Его ждет работа.