— Нет-нет, убери подальше.

— Я от него поправлюсь, — сказала Сиджей.

— Что? Мне бы такие ножки, как у тебя. Мои похожи на окорочка.

— Да ладно! Ты прекрасно выглядишь. Это я булки отъела.

— Честное слово, после Нового года сажусь на диету.

— И я.

— Ой, прекрати, ты выглядишь замечательно! — воскликнула Эмили. Я пристально смотрела на нее, ожидая, что она бросит мне еще одну корочку.

— Завтра я начинаю общественные работы, — сказала Сиджей. — Буду дрессировать служебных собак.

— Здорово.

— Правда же? Мне предложили выбрать из списка: собирать мусор вдоль дорог, собирать мусор в парке или собирать мусор в библиотеке, и в самом конце списка была работа в центре подготовки служебных собак. Тут я задумалась, какой из этих вариантов полезнее для моего резюме. Я имею в виду, кто его знает, вдруг я решу посвятить свою карьеру переработке отходов, тогда весь этот мусорный опыт придется как нельзя кстати.

Эмили рассмеялась.

— Поверить не могу, что я все это съела, — простонала Сиджей, откидываясь назад.

Следующим утром Сиджей проснулась раньше всех, приняла душ, и мы поехали кататься на машине (я на переднем сиденье!). Мы подъехали к большому зданию, и как только мои лапы коснулись асфальта на парковке, я почуяла множество собак.

К нам подошла женщина. Она сказала: «Привет, я Энди», а потом опустилась на колени и нагнулась ко мне.

— Кто это? — спросила она. Женщина была старше Сиджей, но моложе Глории, и от нее пахло собаками.

— Это Молли, а я Сиджей.

— Молли! У меня как-то была Молли, хорошая собака.

Любовь, исходящая от Энди, сводила меня с ума. Я лизала ее, и она отвечала мне поцелуями, хотя большинство людей не любят целовать собак в губы. Она напевала мне:

— Молли, Молли, Молли. Ты такая красивая, да, настоящая красавица. Какая замечательная собака.

Мне нравилась Энди.

— Смесь пуделя со спаниелем? — спросила она, целуя и обнимая меня.

— Может быть. Ее мать — пудель, кто отец — никто не знает. Молли, ты спудель, да?

Я завиляла хвостом, услышав свое имя. Наконец, Энди поднялась, продолжая держать руку внизу, чтобы я могла ее лизать.

— Хорошо, что тебя прислали сюда, мне очень нужна помощь, — сказала Энди, и мы зашли в здание. Внутри был большой зал со множеством клеток по периметру, и во всех клетках были собаки. Они лаяли и на меня, и друг на друга, но я их игнорировала — я ведь была особенной собакой, которой позволено ходить на свободе, пока они все сидят в клетках.

— Я ничего не знаю о дрессировке собак, но я готова учиться, — сказала Сиджей.

Энди рассмеялась.

— На самом деле твоя задача — освободить меня, чтобы я занималась дрессировкой. Собакам нужно давать воду и еду и чистить их клетки, также их надо выгуливать.

Сиджей резко остановилась.

— Подождите, так что это за место?

— Формально мы приют для собак, однако мой грант также позволяет использовать его для проведения исследований в области диагностики рака. Обоняние собак в сотни тысяч раз острее нашего, и некоторые исследования показывают, что они могут почуять рак в дыхании человека задолго до того, как он выявляется другими методами диагностики. Так как при лечении рака ранняя диагностика — решающий фактор, моя работа очень важна.

— Вы тренируете собак чуять рак?

— Именно. Конечно, я не единственная, кто этим занимается, но большинство дрессировщиков работают с собаками в лабораториях, давая им нюхать пробирки. Я же пытаюсь использовать этот метод и в полевых условиях, например, на ярмарке здоровья или в клубах во время проведения общественных мероприятий.

— То есть вы дрессируете собак переходить от человека к человеку и определять, есть ли у них рак?

— Именно! Помощница, которая работала со мной полдня, получила штатную работу, а та, которая была со мной полный день, ушла в декрет. Конечно, ко мне приходили несколько волонтеров, но их больше интересовали прогулки с собаками, чем уборка клеток. И вот прислали тебя.

— Похоже, вы намекаете, что моя работа здесь — убирать собачьи какашки, — сказала Сиджей.

Энди рассмеялась.

— Я не намекаю, именно это и нужно делать. Моя тетя — секретарь судьи, и я договорилась, чтобы мой приют внесли в список исправительных работ. Поначалу я давала полное описание обязанностей работника, но никто не хотел ко мне идти, чему я не удивляюсь. Потом я написала, что надо ухаживать за собаками. Насколько я понимаю, тебя приговорили к общественным работам в качестве наказания за преступление, которое ты совершила, да? В конце концов, наказание не должно быть веселым. Что же ты натворила?

Сиджей молчала, слышался только лай собак.

— Я позволила парню втянуть себя в одну глупость.

— Ничего себе глупость, что за нее арестовали! Надеюсь, у меня не будет неприятностей? — сказала Энди, и они обе рассмеялись. — Ладно, готова начинать?

Странный это был денек. Сиджей выводила меня на открытую огороженную площадку поиграть с другой собакой, а сама на несколько минут уходила. Затем снова появлялась и вела нас с той другой собакой гулять на поводке вокруг здания. В течение дня ее обувь и штаны становились все более мокрыми, и от них исходил замечательный аромат собачьей мочи. Было так весело!

В конце дня мы с Сиджей стояли и наблюдали, как Энди играет с большим коричневым кобелем. Сиджей потирала спину и вздыхала. Перед Энди стояло несколько металлических ведер, и она поочередно подводила пса к каждому из них, а он нюхал, что внутри. Возле одного из ведер Энди говорила: «Чуешь? Теперь лежать!» — пес ложился, и она давала ему угощение. Увидев, что мы смотрим на них, Энди вместе с собакой подошла к нам.

Мы с коричневым псом обнюхали друг друга сзади.

— Это Люк. Люк, тебе нравится Молли?

Мы оба взглянули на нее, услышав свои имена. Люк был очень серьезным псом, я сразу поняла, совсем не такой, как Рокки, которого интересовали только развлечения и любовь Трента.

— Итак, всего шесть часов, включая перерыв на обед, правильно? — сказала Энди.

— Да уж. Шесть блаженных часов. Осталось всего сто девяносто четыре.

Энди рассмеялась.

— Я подпишу форму в конце недели. Спасибо, ты прекрасно справляешься с работой.

— Наверное, в будущем я стану экспертом по собачьим какашкам.

Мы снова поехали кататься на машине, и я сидела на переднем сиденье. Мы отправились к Эмили. Подъезжая к дому, увидели там Глорию, которая разговаривала с мамой Эмили. При виде своей матери Сиджей напряглась.

— Вот замечательно, — пробормотала она. — Просто великолепно.