Дорога оказалась не близкой, но она того стоила. Водопад, который мы увидели, высыпав толпой из автобуса, поразил меня до глубины души. Я, простая девчонка, до этого могла лицезреть вживую лишь два типа льющейся с высоты воды, да и те оба – в ванной комнате.

Хрустально чистый поток срывался со скального уступа, с шумом стекал в каменный котлован, ударялся о выступ. Пенная шапка брызг фонтаном поднималась вверх, напоминая гейзер. Зрелище завораживало. Вода, что струилась каскадом, текла стремительно и знатно кусалась холодом, когда я попробовала опустить в нее руку.

Эх, знала бы я, что меня ожидает после этой сказки, и не подумала бы возвращаться.

Как говорится, блажен тот, кто не ведает. Я счастливо вдыхала воздух, пропитанный ароматом сосен, и слушала неторопливые напевы ручья, которому вторили щелчки затворов фотоаппаратов.

Мне тоже стоило приниматься за дело. Создать образ Марики и запечатлеть его: в глазах – счастье, на лице – улыбка, поворот корпуса на три четверти, так, чтобы грудь была выразительной, а талия еще тоньше. Удивительно, но удачные снимки получились быстро и легко. Может потому, что на них я была искренней? Даже баланс белого был идеальный, не пришлось ничего поправлять. Определенно, госпожа фортуна решила наградить меня парой бонусов.

Гид разливался соловьем, цитируя Пушкина с Лермонтовым, перемежая высокий слог одесскими шутками, байками и собственными наблюдениями, мастерски умудряясь не скатываться в унылое перечисление фактов, событий и геоданных. Но даже не это было самым замечательным в его речи. Главное и неоценимое его достоинство – он умел помолчать, когда нужно, чтобы все прониклись величием водопада, ощутили контраст сухого зноя воздуха и холода воды.

Не обошлось, как водится, и без легенды, основная цель которой – помочь доверчивым туристам в облегчении кошельков. Нам была представлена купель, которая по очень древнему (времен дискет и кассетных магнитофонов, наверное!) преданию одаривала тех, кто кинет в нее монетку, – удачей, счастьем и любовью.

Сначала я скептически смотрела на то, как сыплются в прозрачную воду сверкающие серебром и золотом кругляши, падают на дно, теряясь среди сотен таких же. Хмыкнула, уже было собираясь пойти обратно к автобусу (экскурсия подошла к концу), когда увидела, как один парень из группы неловко машет рукой, пытаясь закинуть в купель свою злополучную монетку.

Желтый десятирублевый кругляш норовил выскользнуть из его руки и упасть. Я бы пожала плечами, если бы не странность: в отличие от остальных, в такую жару парень был в рубашке с длинными рукавами, оставлявшими на виду лишь кисти.

Взглянула повнимательнее и поняла: одна из кистей, та, которой он бросал монетку – протез. Парень был без руки. Больше не раздумывая, подошла к нему и, подняв упавший кругляш, вложила в пластиковую ладонь.

– Спасибо! – прозвучало на удивление сухо. Словно благодарность и злость давно и взаимно придушили друг друга, оставив лишь официальную вежливость.

– Может, вам еще чем-нибудь помочь? – спросила уже скорее машинально.

– Нет, – произнес парень гораздо резче, словно я – цыганка, что навязывалась погадать.

Буркнуть «не больно-то и хотелось!» было невежливо, хотя фраза так и просилась с языка. А потом я подумала, что это мы, женщины, привыкли благодарить, когда мужчина подает нам руку, приоткрывает дверь, пропуская вперед, предлагает донести тяжелые сумки. Все правильно, как повелось испокон: он сильный и оберегает, она слабая и благодарит. А что если тот, кто всю жизнь ощущал себя защитником, силой, опорой вдруг стал сам беспомощен. Что он чувствует? Раздражение от того, что на него смотрят как на нищего, который стоит паперти, только вместо подаяния – посильная помощь, как моя сейчас? Злость, от того, что вынужден благодарить, хотя хочется проклинать день и час, когда стал таким? Судя по тому, как неловко парень обращается с протезами, – они у него недавно. Но не это самое главное. Взгляд. Отчаянный, не смирившийся с потерей.

– Простите, – незнакомец почувствовал, что обидел меня, и добавил чуть мягче: – но дальше я действительно сам. Еще раз спасибо.

Я кивнула и отошла. Потом полезла в своей кошелек за монетой. Подержав ее в руке, с силой забросила в купель. А вдруг? Не мне, а тем, кто нуждается больше меня.

Гид покрикивал, шустро гоня всех к автобусу, словно наседка бестолковых цыплят. Я замешкалась и оказалась чуть ли не последней. Даже посмеялась бы над тем, как мечется гид, если бы не фраза одной из туристок:

– Ой, а мне от МЧС предупреждение пришло о шторме…

Народ загудел, как потревоженный улей. Теперь стало понятно, почему гид не озвучил причину спешки. Паника – страшная вещь.

Толпа хлынула вперед, и я вместе с ней, но, то ли рассылка запоздала, то ли ненастная погода оказалась проворнее, – ливнем нас накрыло за сотню метров до вожделенного автобуса.

Дождь шел стеной. Отрезая всех и каждого, словно заковывая в броню, что нестерпимо давит своей тяжестью на плечи. Порывистый ветер, ушаты воды с неба. Я моментально стала мокрой, холодной, грязной. Было ощущение, что попала в дыру, где вокруг – лишь слякоть и лужи.

Нога провалилась во что-то склизкое и коварное, а в следующий миг я уже летела носом вперед со склона, под колеса автобусу, что урчал двигателем, готовый тронуться. Вряд ли в таком аду меня видел водитель. Заголосить не успела. Крик застрял комом в горле. Безмолвная, я неслась по крутому склону вниз.

Резкий рывок, от которого ткань затрещала, заставил остановиться буквально в полуметре от здоровенного колеса.

Я лежала на спине, и дождь хлестал меня по лицу. Лямка от холщовой сумки, перекинутой через плечо, врезалась в кожу. Похоже, что именно за этот баул кто-то меня и схватил, не дав съехать под колеса.

– Живы? – произнес тот самый голос, который еще недавно чеканил категоричное «Нет».

– Д – д–да, – сглотнула, вернувшись, наконец, к членораздельной речи.

А когда чуть приподнялась и повернула голову, то увидела, как именно сумел остановить меня парень: он подошвой кроссовки буквально пригвоздил к земле сумку, ехавшую следом за мной по грязи. И при этом умудрился сам не рухнуть.

– Спасибо, – я встала, пытаясь не упасть вновь и с благодарностью цепляясь за поданную руку.

В автобусе кто-то истерично выл, из дверей выглядывал обеспокоенный гид. Мы с моим спасителем оказались последними, не зашедшими внутрь.

– Не за что, – парень широко и счастливо улыбнулся.

– Быстрее, быстрее! Пока дорогу не размыло! – меж тем поторапливал экскурсовод.

Мой новый безымянный знакомый шел по скользкому месиву на удивление легко и твердо, я семенила рядом, без конца елозя подошвами по мокрой глине.

В салон мы зашли абсолютно мокрые, но я в отличие от парня – еще и грязной. На моем месте уже сидела какая-то дама в очках и с открытым ртом, из которого несся тот самый вой, что я слышала на подступах к автобусу. Пришлось осторожно пробраться мимо и топать в самый конец салона. Свободных мест там было несколько.