Если Амми что-то и заметила, то не спрашивала, что со мной происходит, почему мои глаза внезапно начинают сиять алым, почему, несмотря на мороз, я не нуждаюсь в плаще, или почему иногда, когда она называет меня Майей или мастером Тамарином, я реагирую с промедлением.

По ночам голоса становились громче. Порой, когда Амми ложилась спать, я шептала себе под нос в попытках заглушить их шум. Рассказывала истории, которыми когда-то баловал меня Сэндо, или притворялась, что пишу письмо папе с Кетоном. Когда в небе ярко светила луна, я пыталась делать наброски в альбоме, но у меня не было при себе чернил с кистями, а палки и грязь – слабенькая замена.

– Дорогие папа и Кетон, – бормотала я себе одной ночью. – Вы должны покинуть Аланди. Скоро вновь начнется война, и я боюсь, что вы не в безопасности. Пожалуйста, не ищите меня. Я ухожу в дальние края и не уверена, что смогу вернуться. Ваша Майя, – закончила я, прислушиваясь к звуку своего имени.

Амми зашевелилась рядом со мной. Поднявшись на локтях, она сонно потерла глаза.

– С кем ты разговариваешь в такое позднее время?

– С отцом и братом, – застенчиво ответила я. – Прости, если разбудила тебя.

– С отцом и братом?

– Они далеко на Юге. Иногда, когда я скучаю по ним, то притворяюсь, будто пишу им письма. Я хочу предупредить их о грядущей войне, но даже будь у меня кисть и чернила, отправлять письмо все равно было бы слишком рискованно.

Амми не ответила. Она оставалась такой неподвижной, что я подумала, что она снова уснула, но затем она тихо произнесла:

– Я слышала, что твой отец был портным, а брата покалечили на войне. Поэтому ты лгала, верно? Мне, всем. Ты пыталась защитить их.

– Да, – я закусила губу. – Мне жаль, Амми. Правда.

– Я знаю. Полагаю, я поступила бы так же ради своей семьи.

Ее семьи. Она говорила, что хочет вернуться домой, но ни разу не упоминала, где ее дом.

– Где они?

– Меня никто не ищет, – сказала Амми, игнорируя мой вопрос. – Я могла бы сделать это вместо тебя. В смысле отправить письмо. Но я не умею писать или читать.

Как и большинство женщин. Мне повезло, что меня обучил отец.

– Я научу тебя, – предложила я. Желая разжечь искру нашей былой дружбы, я вывела несколько линий на земле. – Это значит «небо».

Амми попыталась скопировать, но упустила черточку.

– Наверное, лучше продолжить занятие утром, – скривилась она. – Сейчас слишком темно, чтобы нормально видеть.

Я заметила, как она вздрагивала всякий раз, когда на нашу палатку падала тень. После многих лет во дворце она отвыкла от такой темени. Когда-то я была такой же, но ныне меня мало что пугало. Когда мы с Эданом ночевали в лесу, я привыкла к какофонии звуков, танцу теней, изгибающихся под луной, и притаившейся неизвестности.

– Ложись спать. Скоро рассветет.

– А как же ты? – спросила Амми. – Ты почти не отдыхала, а стоило бы. С тех пор, как ты вернулась из путешествия, ты сама не своя. Выглядишь… иначе.

Я поджала губы, поскольку не могла этого отрицать.

– И как же я выгляжу?

– Худее, – начала она, – и более грустной. По крайней мере, так мне казалось поначалу. Но затем я увидела, как загорались твои глаза, когда кто-то упоминал лорда-чародея. – Амми накинула плащ на плечи. – Ты грустишь, потому что ему пришлось уйти?

Мое горло сдавило от эмоций. Как я могла рассказать ей, что он ушел из-за меня? Что я соврала ему – всем, – о происходящем со мной?

– Я бы предпочла не говорить о нем.

– О, – Амми выглядела обиженной. – Прошу прощения, мастер Тамарин…

– Майя. И дело не в тебе.

Пусть считает, что у нас была типичная любовная ссора. Мне все равно, что она подумает. Главное, чтобы не правду.

– Ты первая поспи, – сказала я. – В последнее время… мне не спится.

Амми не послушала и открыла полог палатки. Внутрь просочился лунный свет.

– Видишь звезды? – спросила она, придвигаясь ближе и показывая на небо. – Видишь те семь огоньков на севере? Это Сиори и ее шесть братьев.

– Сиори? – повторила я. – Она была богиней?

– Нет, она была киятанской принцессой, жившей сотни лет назад. Это просто легенда, но на моей родине стоит ее статуя – подарок Кияты. Эта история всегда была одной из моих любимых. – Амми снова показала на небо. – Если внимательно присмотреться, то можно увидеть, что вместе звезды Сиори и ее братьев образуют фигуру журавля.

Я не видела там никакого журавля.

– В Порт-Кэмалане это созвездие называют водяным драконом. Мой брат рассказывал мне сказки о нем, когда я была маленькой.

– Но оно больше похоже на журавля, чем на водяного дракона! Я покажу тебе. – Амми протянула руку. – Можно одолжить твои ножницы?

– Мои ножницы?

После секундного колебания я передала их Амми. Затем наблюдала, как она вырезает небольшой квадрат из внутреннего слоя туники, не ведая о силе, которой обладали мои зачарованные ножницы.

– Они немного заржавели, – сказала Амми, складывая обрезок ткани. – Тебе стоит приобрести новые у…

– С ними все хорошо, – перебила я. Мой голос прозвучал грубее, чем планировалось. Я смягчилась. – Они много лет служили моей семье.

– Фамильная реликвия?

– Вроде того, – ответила я, забирая у нее ножницы.

– Наверное, это я виновата. Обычно люди используют бумагу, чтобы сложить журавля.

– В моем альбоме осталось несколько пустых страниц.

– Оставь их для своих писем. Бумага нынче дорого стоит. – Амми подняла тканевую птицу на лунный свет. Крылья свисали с ее ладони, мягкий клюв был направлен вверх. – Каждая часть журавля соответствует звезде.

Я все равно не заметила сходства, но кивнула.

– Злая колдунья превратила братьев Сиори в диких журавлей, и Сиори сложила из бумаги тысячу птиц, чтобы вернуть их. У этой легенды много версий – может, твой брат рассказывал тебе другую.

– Возможно, – задумчиво произнесла я, пытаясь вспомнить многочисленные сказки Сэндо. – Я помню, как он начинал рассказывать одну о морском драконе, который спас принцессу, – и, если подумать, ее братьев. Но он так и не закончил ее. В Порт-Кэмалан наведывается мало киятанцев, и большинство историй Сэндо услышал от матросов, обсуждавших свои плаванья.

Я замолчала, надеясь, что Амми не услышала боли в моем голосе.

– Он тоже портной?

– Нет, он погиб несколько лет назад. – Я выдавила улыбку, прежде чем она смогла отреагировать. – Но он любил море, как я люблю нити. Хотела бы я, чтобы вы могли познакомиться. Он бы тебе понравился.

– Даже не сомневаюсь, – ласково произнесла Амми. – Я лишь единожды плавала на корабле, когда была маленькой девочкой. Меня пугало отсутствие суши. Я не умею плавать.