Оба офицера рванулись вперед.

«Если потеряем еще одного, — со страхом подумал Акбар, —будет плохо. Очень плохо. Группа психологически может надломиться».

Борзунов и Елагин бежали, уже приготовив оружие.

Нет, кажется, все в порядке.

Рахимов поднялся, чуть прихрамывая. За ним встал и Чон Дин.Асанов вышел из-за укрытия и, заставив себя не спешить, спокойно шел к своимлюдям.

Оба афганца лежали на земле. Один, судя по неестественномунаклону головы, был уже мертв, другой стонал рядом, зажав большую рану в боку.

— Что произошло? — спросил Асанов.

— Они первыми напали на нас, — пояснил Рахимов, — шли занами от самого селения. Первый успел выстрелить, второй не успел.

— А вы?

— Я выстрелил вторым, успев увернуться, но попал в голову,Чон Дин сумел метнуть свой нож — команда была не стрелять и, видимо, ранилсвоего подопечного.

— Почему они напали на вас?

— Не знаю. Судя по всему, они не местные, не из этогоселения. Они спросили на фарси: кто мы такие? Я сказал, что мы из Кандагара,оставили своего друга в селении. Внезапно один громко сказал по-русски«сволочи» и поднял пистолет. Дальше вы знаете.

Асанов наклонился над раненым.

— Кто ты? — спросил он на фарси.

Раненый громко стонал, проклиная весь мир.

— Ты можешь говорить? — на этот раз спросил он на пушту.

— Идите вы к черту! — на хорошем русском языке простоналраненый.

— Ясно, — Асанов наклонился еще ниже, — ты таджик?

— Да. А ты кто?

— Тоже таджик.

— Сука ты, служишь неверным, продаешь таджиков, — сказал ужена фарси раненый.

— Теперь понятно. Ты, видимо, из отрядов оппозиции. Кто вашначальник?

— Абу-Кадыр. Слышал такого?

— Слышал, — помрачнел Асанов.

— Мы видели парашюты и решили проверить. Если мы не вернемсясегодня, люди Абу-Кадыра пойдут за вами и, клянусь Аллахом, никто из вас неспасется.

— Не упоминай имя Аллаха, — нахмурился Асанов, — у вас нетна это права. Вы — убийцы, насильники, отрезаете головы людям. О каком Аллахеты говоришь?

— Ничего, — сумел улыбнуться раненый, — Абу-Кадыр догонитвас и тогда ты все узнаешь.

— Вы знаете этого Абу-Кадыра? — спросил Рахимов.

— Да. Это отряд смертников из непримиримой таджикскойоппозиции. Они самые неистовые фанатики в этой долине.

— А что им нужно?

— Ничего. Борьба с неверными. В первую очередь борются стаджиками, признающими власть в Душанбе и российскими пограничниками. Оченьопасны, но не профессионалы. Правда, вооружены отлично.

Он говорил негромко, чтобы не услышал раненый.

Чон Дин наклонился, пытаясь оказать помощь умирающему. Тотпоследним усилием оттолкнул его руку.

— Вы все будете в аду, — прохрипел он.

— Какой ты фанатик, — поморщился Асанов, — дурак ты.Наверно, в городе учился, русский язык знаешь, книги читал.

Раненый улыбнулся, показывая гнилые зубы. На его заросшемлице было нескрываемое торжество.

— Ты тоже в городе учился, — прошептал он, — ты здеськомандир. С тебя живого снимут кожу. Таджик, а служишь этим неверным собакам.

Асанов отвернулся, затем снова посмотрел на умирающего.

— Скажи мне свое имя, может, я найду твоих близких народине, — негромко предложил он.

— Мы все слуги Аллаха, — выговорил, уже теряя сознание,умирающий, — тебе не нужно знать мое имя.

Он потерял сознание.

— Умер? — спросил Рахимов.

— Пока нет. Только потерял сознание, — поднялся Чон Дин, нодолго не проживет, — виновато добавил он, — слишком много крови потерял.

— Позовите Семенова и сделайте ему укол, чтобы не мучился, —приказал Асанов.

— Что делать с трупами? — спросил Борзунов.

— Нужно закопать, но не глубоко. Все равно люди Абу-Кадырапойдут по нашему следу. Нет, подождите. Перед тем, как закопать, разденьте их изаверните в парашюты. Потом позовете меня, я прочту поминальную суру из корана.

— Не понял, — изумился Борзунов.

— Абу-Кадыр и все его люди должны видеть, что среди нас естьмусульмане. Мы хороним их людей по законам шариата. Это произведет сильноевпечатление иа фанатиков. И если кто-то из нас действительно попадет в их руки,мы можем рассчитывать хотя бы на быструю смерть.

— Ясно. — Борзунов и Елагин начали раздевать первого изпогибших.

— Все-таки, как они нас вычислили? — задумчиво внросилРахимов.

— Очень просто. По вашим лицам, — пояснил Асанов, — у вастолько двухдневная щетина. А у Абдулло была уже борода, поэтому его можно былоспокойно оставить в селении, а за вас я беспокоился. С сегодняшнего дня никомуне бриться.

Правоверный мусульманин не должен ходить с гладко выбритымлицом.

— Нам тоже? — спросил Елагин.

— Всем, — отрезал Асанов, — и давайте скорее заканчивать.Этот день получился слишком длинным. Нам уже пора выступать.

Воспоминания. Капитан Петр Олегович Свешников

Вообще-то командиром их группы должен был стать ПетрСвешников. Но в последний момент начальство решило, что наличиемногомиллионного таджикского населения в Афганистане позволяет сделатьруководителем группы Акбара Асанова. Решение было принято где-то очень высоко,и о его мотивах им, конечно, не сообщили.

Правда, на дружбе обоих офицеров это как-то не сказалось, иони по-прежнему были в хороших отношениях, а Петр Свешников официально считалсяпервым заместителем Асанова. Его любили все — медсестры, нянечки,стенографистки, переводчицы, даже жены других сотрудников посольства, временнопребывающие в Кабуле. Он был настоящим сердцеедом — неутомимым иизобретательным.

Асанов, отчасти старавшийся сохранять супружескую верность,хотя на войне это получалось не всегда, тем не менее относился к увлечениямСвешникова с должным пониманием, не особенно препятствуя его частым отлучкам поночам.

Хотя нужно отдать должное и самому Свешникову, он такженеутомим был в бою, как и в любви. А это уже вызывало уважение.

Он родился и вырос в Киеве, где и теперь жили его старыеродители и сестренка, которую он очень любил. Во время каждого возвращения вСоветский Союз Свешников улетал первым рейсом к родным в Киев и проводил тамвесь свой отпуск. Несмотря на любвеобильность и громкие похождения, он ктридцати двум годам еще не успел жениться и многие дочери его командировмечтали получить такого перспективного мужа. Непонятно, каким образом, носохраняя со всеми хорошие отношения, он умудрялся избегать столь страшившегоего брака.